Наталия Ильина - Изгнание норманнов из русской истории. Выпуск 1
Балтийское Поморье на протяжении ряда столетий рассматривалось как вотчина и Рима, и Империи, и датского архиепископства, и польских князей. По сообщению Оттона Фрейзингенского (ум. 1158), в 1135 г. германский император Лотарь III, получив с Болеслава за 12 лет дань, передал польскому князю в лен «поморян и ругов»[370]. Однако вопреки настойчивым утверждениям польских хронистов о подчинении «Ругии» или «Руссии», борьба продолжалась с переменным успехом. Продолжатель Оттона Фрейзингенского - Рагевин (ум. 1177) поместил «рутенов» за пределами Польши, «на севере» от нее. Он ограничил польские земли с запада Одером, с востока Вислой, а с севера «рутенами и морем Скифским»[371]. Помимо островов, сюда, видимо, входили и какие-то территории Западного Поморья, поскольку поморян специально хронист не выделяет.
Против язычников - балтийских славян - в 1147 г. императором Конрадом III был организован специальный крестовый поход. О нем сообщают многие хроники. Гельмольд подробно описывает не слишком успешные действия крестоносцев против ободритов и лютичей[372]. Магдебургские анналы (вт. пол. XII в.) дают перечень состава огромного войска, отправившегося против «язычников севера»[373]. Возможно, вне связи с этим походом брат «польского герцога» «пошел с бесчисленным войском против пруссов, жесточайших варваров, и долго там пробыл. Против них же и рутены, хотя и не католики, но, по произволению Бога, называющиеся христианами, выступили с огромным войском». Неясно, как соотносятся выступления этих двух войсковых соединений. Дело в том, что вторгаться в Пруссию восточные русы могли либо через территорию Польши, либо через земли литовских племен. Непосредственно с пруссами соприкасались русы неманские. Но в данном случае речь, видимо, идет о союзниках польского князя, поскольку это рутены-христиане. Ими могли быть, например, дружины полоцких или галицких князей. Правда, «огромного войска» эти княжества выставить не могли, и в летописях никаких следов участия русских воинов в походе против пруссов нет[374].
В 1168 г. столица Ругии Аркона была взята датчанами. Территория Балтийского Поморья оказалась во власти либо немецких, либо датских феодалов. Но какие-то группы балтийских рутенов еще продолжали сохранять самостоятельность. Выше говорилось о Неманской Руси. На ее существование обращали внимание и антинорманисты и норманисты[375]. Какие-то сведения об этой Руси, возможно, связаны с миграцией ранов с завоеванного острова: некогда плотно заселенный остров вскоре опустел и к началу XV в. славянская речь там совсем угасла.
Значительное количество сведений о рутенах содержит хроника Петра Дюсбургского, датируемая 1326 г. В этой хронике, в частности, сообщается о прибытии рутенов в земли скаловитов за 9 лет до прихода рыцарей Тевтонского ордена, т. е. в 1221 г.[376] Это могли быть как раз рюгенские рутены. Но не исключена и еще одна возможность. Примерно тогда же вендам, жившим по реке Виндаве, пришлось уступить свои давние территории литовскому племени куршей[377]. А эти венды тоже, по-видимому, назывались «рутенами». Во всяком случае, примерно на этой территории локализует рутенов Саксон Грамматик. Упоминают их здесь и некоторые другие источники.
Сведения о рутенах у Саксона Грамматика довольно многочисленны и нуждаются в специальном исследовании, тем более что он приводил данные, относящиеся к разным «рутенам»: именно на восточном побережье Балтики пересекались пути рутенов, пришедших с запада и с востока. Автор писал в конце XII - начале XIII вв. Но «рутены» представлены у него в той части, которая основана на устных преданиях и отражает события VIII-IX вв.
Непосредственно Саксона интересовала именно «Русия-тюрк», как ее определял комментатор Адама Бременского. После овладения в 1168 г. Рюгеном датская экспансия устремилась далее на восток, к Рутении со столицей в Ротале, и Саксон Грамматик оказался современником и почти очевидцем происходящего. И как всегда военным мероприятиям предшествовало и сопутствовало изучение потенциального противника и намеченной жертвы. Как отмечено выше, норманисты рутенов восточного побережья Балтики пытаются представить колониями норманнов-шведов. Саксон четко отличает рутенов и от датчан, и от шведов, в частности, по обряду погребения. При этом погребальный обряд рутенов в целом соответствует описаниям восточных авторов: умершего хоронят с конем под курганом. В хронике Саксона дается довольно значительный перечень и рутенских имен, которые будут рассмотрены ниже. Сводка этих данных имеется уже у Карамзина, который принял их просто за легенды[378]. Конечно, легендарного в такого рода документах много. Но не больше, чем в других скандинавских сагах.
Саксон говорил о рутенах в области позднейшей Ливонии применительно к сравнительно отдаленному прошлому. Но, приводя услышанные предания, он, очевидно, не предполагал, что локализация Рутении по восточному побережью Балтики может вызвать у кого-то недоумения. И у него были вполне достаточные основания верить в это. В 1188 г. папа Климент утвердил епископство в г. Икскюль, расположенном на Двине недалеко от позднее возникшей Риги. Папа уточнял, что город находится «в Рутении». В 1224 г. папа Гонорий III говорит о ливонских епископах, «надежно обосновавшихся в Руссии»[379]. В той же хронике Петра Дюсбургского «земля Руссия» помещается между Неманом (Мемелем) и Мазовией[380]. В этнографическом введении «Повести временных лет» в числе данников Руси называются «литва, зимигола, корсь, нерома, либь»[381]. Дань с приморских племен корси и ливов брали явно не киевские князья. Это могли быть рутены из Роталии. Но и полоцкие князья позднее претендовали на устье Двины, может быть в качестве наследников каких-то рутенов: ведь Рогволод пришел в Полоцк из-за моря. Позднее именно в Понеманье зародилась легенда о происхождении Рюрика в 14-м колене от Пруса - брата Августа. Видимо, о чем-то подобном рассказывали рутены и миссионерам, пришедшим с Оттоном Бамбергским. Но у них могли сохраняться и более глубокие предания.
Отмеченное выше свидетельство Герборда указывает, по крайней мере, на два обстоятельства: во-первых, у рутенов более чем у других поморских племен поддерживался культ происхождения, генеалогии, во-вторых, они, очевидно, считали себя не автохтонным, а пришлым населением. Привязывание преданий венедских племен к Риму начала Империи не случайно. В этот период устанавливаются определенные контакты Рима с северной частью Европейского континента. Так, по сообщению Страбона, кимвры обратились к Августу, «прося императора о дружбе и забвении прошлых проступков». После того «как просьба их была удовлетворена, они вернулись назад», т. е. на побережье океана в Ютландию[382]. Римское же посольство «в страну янтаря» состоялось как раз во времена правления Нерона (54-68) - последнего отпрыска (по женской линии) потомства Августа и рода Юлиев. Посольство было направлено неким Юлианом - управителем театра гладиаторов Нерона. Посланец осмотрел в стране янтаря побережье и торг и привез такое количество весьма ценившегося в Средиземноморье материала, что из него сделали сеть, окаймлявшую нижнюю часть театра, а один из цельных кусков янтаря достигал 30 фунтов[383].
Должно заметить, что в самом Риме в середине I в. родство с Цезарями (Гай Юлий Цезарь и Гай Юлий Цезарь Октавиан - Август), как сообщает Тацит, «почиталось превыше всего»[384]. Род Юлиев вел себя от Энея, судьба которого в преданиях о Троянской войне оказалась аналогичной участи Атенора или Палемона - вождей венетов. В этой связи, очевидно, не случайно в Прибалтике у венедов распространяется своеобразный культ Юлия Августа и отнюдь не респектабельного Нерона. Судя по итогам, римский посланник был встречен в Прибалтике с большим почетом. И едва ли не главным основанием для столь благожелательной встречи явилось родство генеалогий. В сущности, в средневековых генеалогических преданиях на I в. переместилось то, что относилось к эпохе Троянской войны.
С адриатическими венетами у Рима поддерживались традиционно дружественные отношения. Такие отношения должны были распространяться и на балтийских венедов, если они воспринимались в качестве ветви той же этнической среды. Но с юга в Прибалтику направлялось неоднородное население, в числе которого венеды были лишь одним из племен. Примерно такая же ситуация складывалась и в районе Северной Адриатики, где взаимодействовали собственно венетские и иллирийские племена. Этим может объясняться и выделение как бы двух ступеней генеалогической лестницы.
Примечательно, что в связи с традицией сведений о разных балтийских «Русиях» находится параллель уникальному обращению автора «Слова о полку Игореве»: «русичи» и «рутеничи»[385]. В литературе эта форма обращения использовалась даже для доказательства «подложности» поэмы. Но это чтение оказывается не только возможным, но и реально употребимым в близкое ко времени создания «Слова». При этом поэт, основываясь, видимо, на традиции Тмутараканской Руси, различал «чистых» русов-алан и русов-рутенов.
