Сергей Соловьев - Сочинения (Том 3)
Опасная борьба шла на западных границах; внутри разных княжеств происходили волнения, усобицы княжеские, заставлявшие народ выселяться из родной стороны; но Московское княжество было спокойно и при Симеоне, как при отце его; народ не терпел ни от татар, ни от усобиц. Симеон жил мирно с братьями, до нас дошел любопытный договор его с ними. Договор начинается так: "Я, князь великий Симеон Иоаннович, всея Руси с своими братьями младшими, с князем Иваном и князем Андреем, целовали между собою крест у отцовского гроба. Быть нам заодно до смерти, брата старшего иметь и чтить в отцово место; а тебе, господин князь великий, без нас не доканчивать ни с кем". Все эти выражения с первого разу напоминают старину, но в старину князья не иначе называли друг друга как: брат, отец, сын, в договоре же Симеона младшие братья, обещая, что будут держать старшего в отцово место, не смеют, однако, или не хотят, или не умеют назвать его: отче! но постоянно называют: "Господин, князь великий!" Любопытно также, что братья всего больше толкуют о собственности, о своих участках, младшие выговаривают, чтоб старший брат не обидел, чего не отнял у них; также: "Кто из нас что примыслил или прикупил или кто вперед что прикупит или примыслит чужое к своим волостям, то все блюсти, не обидеть".
Если в княжение Симеона Русь не испытала ни кровавых усобиц, ни татарских опустошений, зато в 1352 году явилась страшная язва - черная смерть; в 1353 году она поразила в Москве митрополита Феогноста, самого великого князя, двоих сыновей и брата Андрея. Симеон умер еще очень молод, 36 лет; он также оставил завещание, в котором отказал удел свой и все движимое и недвижимое имение жене, по смерти которой все это переходило к брату Симеонову, великому князю Иоанну.
Это обстоятельство важно в том отношении, что два удела Московского княжества соединились теперь в один, и, таким образом, сила великого князя Иоанна увеличивалась вдвое. Мы видели, что третий сын Калиты, Андрей, умер в одно время с Симеоном, и уже по смерти его родился у него сын Владимир, получивший только один удел отцовский. В завещании Симеона любопытно следующее наставление братьям, из которого оказывается оседлость бояр вследствие нового порядка вещей, явление старых отцовских бояр, хранителей правительственных преданий, добрых советников, которых мы так мало видим прежде: "По отца нашего благословенью, что приказал нам жить заодин, также и я вам приказываю, своей братье, жить заодин; лихих людей не слушайте, которые станут вас ссорить; слушайте отца нашего, владыки Алексея, да старых бояр, которые отцу нашему и нам добра хотели. Пишу вам это слово для того, чтоб не перестала память родителей наших и наша, чтоб свеча не угасла".
У брата Симеонова Иоанна явился соперник в искании великого княжения Владимирского - то был Константин Васильевич, князь суздальский. Если мы предположим, что Константин происходил от Андрея Ярославича, а не Александровича и был, таким образом, дядею сыновьям Калиты, то и тогда он не имел права на старшинство, ибо взял бы его не по отчине и не по дедине: ни отец, ни дед его небыли великими князьями. Константин суздальский искал великого княжения не по старым правам, во по новым понятиям и отношениям, по которым всякий князь вмел право в том случае, когда был отважен, богат и силен. Об отваге Константина свидетельствует летопись, говоря, что он княжил честно и грозно, оборонял отчину свою от сильных князей и от татар, причем под сильными князьями нельзя разуметь других, кроме московских. Если Константин не мог быть богат собственною казною, чтоб перекупить ярлык у московского князя, то мог получить денежную помощь из Новгорода, жители которого, притесненные Калитою, смиренные Симеоном, не могли надеяться добра от сильной Москвы и старались, чтоб великое княжение перешло к другому князю, послабее; узнавши о смерти Симеона, они отправили немедленно посла своего в Орду просить великого княжения Константину суздальскому. Но все их старания были напрасны: хан отдал ярлык Иоанну московскому. Впрочем, сначала ни суздальский князь, ни новгородцы не обратили внимания на ярлык: Константин помирился с Иоанном перед своею смертию, в 1354 году; с Новгородом у московского князя полтора года не было мира.
В год смерти Симеоновой рязанцы взяли Лопасню, захватили здесь наместника Александра Михайловича, отвели в Рязань и держали там в большом томлении, пока не выкупили его из Москвы. Лопасня, принадлежавшая к уделу малолетнего серпуховского князя, Владимира Андреевича, и шесть других мест были потеряны; но этот урон был вознагражден другими приобретениями в Рязанской области. Внутри Московского княжества в правление Иоанна произошло следующее замечательное событие. Мы уже имели случай говорить, что при оседлости князей и бояре их должны были приобрести большое значение в княжестве; большее значение должен был приобрести и тысяцкий, получивший возможность отправлять свою важную должность при нескольких князьях сряду без смены, могла даже явиться наследственность должности в одном роде. Но при таких обстоятельствах власть тысяцкого при непосредственных отношениях этой власти к городовому народонаселению могла быть опасна другим боярам, которых влияние стеснялось влиянием тысяцкого, потом могла быть опасна и самой власти княжеской. В описываемое время должность московского тысяцкого отправлял боярин Алексей Петрович Хвост. При Симеоне Гордом он поднял крамолу против великого князя, был изгнан, лишен своих волостей; все три брата:
Симеон, Иоанн и Андрей - поклялись не принимать к себе в службу мятежного боярина, ни детей его; Иоанн особенно поклялся не отдавать Алексею Петровичу той части его имения, которую он, Иоанн, получил от брата своего, великого князя Симеона, и несмотря на все это, Алексей Петрович является тысяцкимв княжение Иоанна. Но зимою, 3 февраля 1357 года, рано, во время заутрени, тело Алексея Петровича было найдено на площади со всеми признаками насильственной смерти; никто не видал, как совершилось убийство; но слух шел, что бояре собирали на тысяцкого тайный совет, строили ковы, и погиб он от своих товарищей, общею всех думою, как погиб Андрей Боголюбский от Кучковичей. Сильный мятеж встал в городе вследствие этого убийства, и большие бояре московские отъехали в Рязань с женами и детьми; но в следующем году великий князь перезвал к себе опять из Рязани двоих бояр - Михаила и зятя его Василия Васильевича.
В других княжествах продолжались прежние явления. В Муромской волости в 1354 году князь Федор Глебович, собравши большое войско, пошел к Мурому на тамошнего князя Юрия Ярославича, выгнал его и сам сел на его место. Муромцы были ему рады и пошли с ним в Орду; но спустя неделю по отъезде Федора пришел в Муром прежний князь, Юрий, собрал остальных жителей Мурома и пошел также в Орду судиться с Федором. По суду ханскому муромское княжение досталось Федору Глебовичу; Юрий был выдан сопернику, который посадил его в крепкую тюрьму, где он и умер. В Твери продолжалась вражда между дядею Василием Михайловичем и племянником Всеволодом Александровичем холмским. В 1357 году митрополит Алексей приехал во Владимир, и туда явился к нему князь Всеволод Александрович с жалобою на дядю.
По митрополичью слову, Василий Михайлович, заключив договор с великим князем московским, также приехал во Владимир судиться с племянником пред митрополитом, с ним вместе приехал и владыка тверской Федор; много было между князьями споров, глаголания, как говорит летописец, но конечный мир и любовь не состоялись.
Московский князь, как видно, держал сторону дяди, Василия, потому что когда потом оба соперника отправились в Орду и Всеволод хотел пробраться туда через Переяславль, то наместники московские не пустили его, и он принужден был уехать в Литву. Немудрено, что и в Орде дело было решено также в пользу дяди; здесь хан и ханша без суда выдали Всеволода Василию; и было, по словам летописца, Всеволоду от дяди томление большое, много натерпелись и бояре, и слуги холмского князя, и черные люди.
Но у сына Александрова был могущественный союзник, Олгерд, князь литовский, женатый на родной сестре его. Неизвестно, каким образом удалось Всеволоду уехать в Литву; но когда он возвратился оттуда в 1360 году, то Василий уступил племянникам треть их отчины. Из других князей летопись упоминает под 1354 годом о смерти Димитрия Федоровича стародубского, которому наследовал брат его Иван Федорович. В 1359 г. умер смоленский князь Иван Александрович, и его место заступил сын его Святослав.
В Новгороде в 1354 году посадник Оницифор Лукич добровольно отказался от своей должности, и на его место был избран Александр, брат убитого Дворянинца. Но потом, в 1359 году, упоминается уже другой посадник, Адриан Захарыч, у которого в этом году было отнято посадничество, но не всем городом, а только одним Славенским концом; на место Адриана был избран Сильвестр Лентеевич. Но другие части города не согласились на это избрание, и на Ярославове дворе произошла сеча, потому что жители Славенского конца явились в доспехах и разогнали безоружных заречан, бояр многих били и грабили, одного убили до смерти. Это повело к новой усобице: Софийская сторона вооружилась, чтоб отомстить за бесчестье братьев своих, а Славенская по необходимости, чтоб защищать имение и головы свои; три дня враждебные стороны стояли друг против друга, славенцы переметали уже мост, как пришли два владыки - старый, Моисей, из монастыря, где жил на покое, и новый Алексей, с архимандритами и игуменами. Владыки стали благословлять народ, говоря: "Дети! не накликайте себе брани, а поганым похвалы, святым церквам и месту этому пустоты, не сходитесь на бой". Толпы послушались и разошлись; но села Селивестровы были опустошены, взято много сел и у других славенцев, причем погибло много и невиноватых; посадником был избран Никита Матвеевич, как видно сын прежнего посадника Матвея.
