Андрей Буровский - Отец городов русских. Настоящая столица Древней Руси.
Да, так вот: Довмонт захватил в 1267 году Полоцк и перенес туда свою резиденцию, а в Пскове оставил своих посадников. О посадниках Довмонта в Пскове летописных сведений нет, зато найдены их печати (маленькие, типа пломб, но часть пломб, безусловно, использовалась в актовой сфрагистике).
Вообще в большинстве русских летописей (в том числе — в летописной «Повести о Довмонте») нет сведений о полоцких делах Довмонта. Напротив — все однозначно и прямолинейно: сидел в Пскове 33 года, женился на внучке Александра Невского, не потерпел ни одного поражения, умер 20 мая 1299 года. Но на деле не все так просто.
Из белорусско-литовских летописей, прежде всего — из «Хроники литовской и жмойтской», мы узнаем, что Довмонт сидел в Полоцке и «не войной, але фортелем яким» добивался великого Литовского княжения. В эти же годы, как сообщают новгородские летописи, он сохранял отношения с Дмитрием Переяславским, а в междоусобице Дмитрия и его брата, Андрея Городецкого, открыто поддерживал Дмитрия.
Это особенно ярко проявилось в событиях 1281 года. Тогда Андрей Городецкий с татарским войском выгнал Дмитрия, и тот был вынужден вместе с семьей искать укрытия в крепости Копорье, которую несколькими годами раньше ему передали новгородцы. Новгородцы взяли в заложники семью Дмитрия (среди прочих — также двух дочерей) и потребовали от князя, чтобы он отказался от прав на Копорье.
Дмитрий обратился за помощью к Довмонту. Тот напал на Копорье (в котором находился отряд ладожан, то есть — гарнизон новгородского подчинения), занял крепость, выгнав оттуда ладожан, и освободил «княж двор Дмитриев». Думаю, именно тогда состоялось знакомство (а возможно, и началась любовь) Довмонта с его будущей женой, Марией Дмитриевной, которая была раза в два его моложе, но которую он освободил из новгородского плена.
Возвращаясь к литовским делам Довмонта, отмечу, что он на короткое время добился великого Литовского стола. Во всяком случае, в 1285 году он вел литовское войско на помощь тестю, Дмитрию Переяславскому (в его очередной междоусобице с братом Андреем Городецким) в качестве великого литовского князя. И именно в этом качестве был наголову разбит под Олешней сводным войском москвичей, тверичей, ржевичей, зубчан и т. п. — сторонников Андрея Городецкого. Московский летописный свод, подробно рассказывающий о битве под Олешней (во владениях тверского епископа, которым в это время был… сын Герденя, убитого Довмонтом в сражении 1267 года на Двине), сообщает, что Довмонт в этой битве был убит. Но мы-то знаем, что он не был тогда убит.
Похоже, что Довмонт на самом деле был захвачен в плен и некоторое время просидел в заточении в Твери (сугубая гипотеза), откуда его вызволил тесть, ходивший с новгородцами на Тверь походом (а поход на Тверь — это уже летописный факт). Но за время пребывания в заточении Довмонт потерял все свои приобретения в Литве.
«Хроника литовская и жмойтская» сообщает, что во второй половине 1280-х годов (в «Хронике» нарушена абсолютная хронология, так что точно год не устанавливается; но относительная хронология соблюдена строго, поэтому приблизительно даты определить можно) Довмонт осаждает Полоцк и терпит сокрушительное поражение. В этой битве он, согласно рассказу «Хроники», погибает. Но мы-то знаем, что он не был тогда убит.
Думаю, что только после поражения под Полоцком и потери великого Литовского стола Довмонт окончательно вернулся в Псков. Это был самый конец 1280-х годов. И вот с этого времени Довмонт постоянно находится в Пскове. Он отстраивает город, сооружает новые крепостные стены, обустраивает княжий двор, возводит каменные храмы (стены, княжий двор и каменные храмы конца XIII века открыты при раскопках в Довмонтовом городе), то есть занимается сугубо псковскими внутренними делами. Именно в эти годы состоялись победоносные битвы Довмонта с немцами под Псковом. А умер он в эпидемию, 20 мая 1299 года. Мог бы и еще пожить — не такой уж и старый был. Что-то около 60, максимум — 65 лет. Правда, для XIII века тоже много. Но — отнюдь не «ветхий».
Показательно, что в Псковских летописях и в «Повести о Довмонте» совершенно отсутствуют сведения о событиях между Раковорской битвой и 1290-ми годами. То есть — сведения о литовских «играх» Довмонта, его пребывании на великом Литовском столе, поражении под Олешней, поражении под Полоцком… Эти события не слишком соответствуют образу местночтимого святого. А местное почитание Довмонта началось не позднее третьей четверти XIV века.
Ну, как тебе Довмонт — авантюрист и кондотьер, псковский «капитан Блад» XIII века. А?
После ДовмонтаИ после Довмонта псковичи сами выбирали себе князей. В 1320-1330-е годы они позвали на княжение тверского князя Александра Михайловича. Александр Тверской даже получил в Орде ярлык на великое княжение Владимирское — то есть получается, татары признали его верховным русским князем. Но в 1327 году в Твери вспыхнуло восстание против татар, и конечно же, московские князья активно помогали его подавить.{89}
Уже в 1307 году псковское вече объявило свой город «Господином Великим Псковом» — прямая аналогия с Господином Великим Новгородом. Разумеется, Новгород не мог стерпеть такого своеволия! Но что характерно, ничего сделать не смог. В 1342 году Новгород официально признал независимость «младшего брата», перестал присылать в Псков своих посадников. И вообще отношения между Псковом и Новгородом испортились: потому что после Довмонта, а особенно после 1347 года между Новгородом и Псковом вскрылись серьезнейшие противоречия.
Псков защищал Новгородские земли с запада. Почти беспрерывные набеги тевтонцев он принимал на себя, не пропускал их к Новгороду. В боях с тевтонцами Псков становился все сильнее, все самостоятельнее. Но чем больше он усиливался, тем меньше он нравился Господину Великому Новгороду. Не раз псковское вече обращалось к Новгороду за помощью, но «старший брат» «не помогаша псковичи ни словом ни делом».{90}
В середине XIII века — очень даже «помогаша», и в конце XIII века Довмонт вел против ордена общие силы Новгорода и Пскова. Но тогда Псков был пригородом Новгорода… Самостоятельному пригороду, выбирающему собственных князей, тем более независимому государству, Новгород помогать не хотел. Зачем? Удар ордена все равно придется именно на Псков, псковичи вынуждены будут воевать, никуда не денутся. А раз не денутся, то и Новгород заслонят.
А если Новгород вмешается — это может помешать торговле с Дерптом или с Ригой, раз уж эти ганзейские города лежат в землях ордена. Пусть псковичи сами решают свои проблемы.
Победят — хорошо, врага не пустили. Потерпят поражение — тоже неплохо, ослабнут.
Вторая половина XIV века — сплошные войны Новгорода и Пскова. В 1391 году «поидоша новгородцы ко Пскову ратью». В 1393 году конфликт уладил московский митрополит Киприан. Но уже в 1394 году опять новгородцы «ходиша ко Пскову ратью и стояша там неделю… И убиша ту князя Ивана Копорейского… а иных паде с обе стороны Бог весть».
«Розмирье» длилось четыре года, но к 1398 году при немирных отношениях с Новгородом добавилась еще война с Литвой и орденом. Новгород воевал с Псковом одновременно с иноверными, иноязычными государствами. Как ни суди позицию Новгорода в отношении Пскова, — а особым общерусским патриотизмом от нее нисколько не пахло.
Город и его храмыЦерковная архитектура и живопись Древнего Пскова считается одной из основных, чуть ли не наиболее самобытной и яркой во всей Древней Руси.
Сооружения XII–XIII веков близки к новгородской школе — монументальные постройки собора Ивановского (XII–XIII века), Мирожского (XI век), Снетогорского (1310 год) монастырей.
К XIV веку сложилась особая школа: Псков отделялся от Новгорода не только политически, но и духовно. А изобилие местного камня-известняка делало эту задачу сравнительно легкой.
Церкви этого времени невелики, соразмерны человеку. Исключение — громадный, монументальный Троицкий собор. Но и это очень в духе Древнего Пскова: сочетание колоссального Троицкого собора, символизирующего государственность, и небольших, камерных церковок, которые ставились отдельными горожанами или общинами горожан, в том числе концами.
Приходские церковки Василия с Горки (1413), Косьмы и Дамиана с Примостья (1463), Георгия со Взвоза (1494), Успения с Паромения (1444) типичны для Пскова XV века. Собственно, не так уж многое придумали псковские мастера: ну перекрещивающиеся ступенчатые своды; ну узорные выпуклые «дорожки»; ну легкий наклон стен сооружения. Не так уж велики отличия от архитектурных традиций других древнерусских городов.
Ну строилась возле церкви звонница в два-три-пять пролетов… Такая звонница бывает необыкновенно красива в лучах заката, но нечто подобное можно увидеть и во Владимире, и в Калуге, и в Твери.
