Генрих Штоль - История Древней Греции в биографиях
Влияние Фразивула на внутренние дела в Афинах в следующие затем годы, кажется, уменьшилось: во внешней политике он старался произвести соглашение между Афинами и Фивами, поддержавшими его в деле освобождения отечественного города. Когда возгорелась так называемая Коринфская война (395–387), которую предприняли второстепенные греческие государства в союзе с Персией против Спарты, мы видим его во главе войска, посланного афинянами в помощь фиванцам против Лисандра и Павсания. В последний раз мы встречаем его деятельным в 391 году, когда он повел в Геллеспонт флот, состоявший из 40 кораблей, — величайший из всех вооруженных афинянами в последнее время, для борьбы с лакедемонянами. Примирив там с афинянами фракийских царей Амадока и Сеувоса, водворив в Византии демократию, приведя к афинскому союзу Халкедонию, он напал в Лесбосе на спартанскую партию, победил и убил спартанского правителя Фиримаха; потом намеревался направиться на Родос, где аристократическая партия примкнула к Спарте но, имея недостаток в деньгах, наложил контрибуцию на соседние острова и прибрежные местности. Между прочим, явился он в Аспенде, в Памфилии. Когда жители этого города заплатили уже Фразивулу требуемую сумму и, несмотря на то, были еще тревожимы его воинами, они тайно напали на него, среди ночи, и умертвили его в походном шатре. Его останки привезены были в Афины и выставлены на улице, ведущей в Академию.
В последние годы жизни Фразивула чистота его намерений была, кажется, заподозрена; по крайней мере, во время последнего похода поступки его заслужили громкое и тяжкое осуждение. Говорили, что он и его окружающие позволили себе несправедливости и притеснения против союзников Афин. Когда афиняне хотели за это привлечь его к суду, некто Ергоклес, недостойный друг его, подал ему совет оставить при себе корабли, взять Византию и жениться на дочери царя Севфеса, чтобы заставить афинян опасаться за собственное благосостояние и чтобы иметь возможность продолжать свое разбойничество. Ергоклес и прочие коварные друзья составляли толпу его льстецов и добились от него всего, чего хотели. Фразивул смертью избегнул обвинения, но Ергоклес был казнен.
25. Конон Афинский
Муж, который снова возвел Афины, униженные Спартой и освобожденные Фразивулом, до самостоятельности и доставил им средства для свободного развития силы и могущества, был Конон. Уже в Пелопоннесской войне показал он себя опытным полководцем и пользовался полным доверием своих сограждан как человек честный и верный государственным учреждениям. По знатности своего рода и богатству он занимал в Афинах такое же место, как и Никий. Мы уже знаем, что он после несчастной битвы при Эгоспотаме спасся с восемью кораблями и бежал в Кипр к другу своему Евагору, владетелю Саламина, ведшему свой род из Афин. Отсюда надеялся он войти в отношения с персидским царем и с помощью персидского золота освободить родной город свой от спартанского влияния, которое и после падения тридцати еще тяготело над ним. Обстоятельства благоприятствовали ему. Спартанцы, вследствие грубой суровости, выказанной ими в своей гегемонии после победы над Афинами, вскоре навлекли на себя ненависть всех эллинов и возбудили против себя вражду персидского царя тем, что поддерживали (401) Кира младшего в походе против брата его Артаксеркса, которого он хотел свергнуть с престола, и потом воевали (с 400 года) против персидских сатрапов в Малой Азии. Таким образом, когда Агесилай воевал еще в Малой Азии, «золотые стрельцы из лука»* сатрапа Тифравста возбудили против Спарты в Греции Коринфскую войну, между тем как Артаксеркс подвигнут был письмами Евагора и Конона и представлениями сатрапа Фарнабаза к начатию морской войны против Спарты, в которой Конон должен был принять главное начальство (395).
* На персидских монетах было изображение стрельца из лука.
Царь отпустил 500 талантов для сооружения флота; но Конон, имевший от него неограниченные полномочия, собрал сначала только сорок кораблей в финикийских гаванях. Когда спартанцы явились к нему на встречу под начальством Фаракса с 120 кораблями, он должен был уступить силе и укрыться в Кавносской гавани, в Карии. Здесь выдержал он долговременную осаду, в продолжение которой в войске его вспыхнул мятеж вследствие невыдачи жалованья, пока наконец явились сатрапы Фарнабаз и Артаферн и освободили его. Вскоре за тем получил он полную возможность усилить свой флот и довести его до ста тридцати парусов. Заставив остров Родос отступиться от спартанцев и нанеся им, сверх того, некоторые менее значительные убытки, вступил он в решительное сражение с соединенным флотом спартанцев при Книде (394). Агесилаю, после победы его над Тиссаферном, предоставлено было спартанцами распоряжение флотом и он поставил начальником его шурина своего Пизандра, человека вообще мужественного, но незнакомого с морским делом. Его-то и атаковали Конон и Фарнабаз в позиции его при Книде. Союзники на левом крыле спартанцев тотчас обратились в бегство и, чтобы избегнуть гибели, поспешили сойти на землю; но Пизандр, также достигший уже берега, продолжал сражение на своем корабле и нашел смерть. Пятьдесят судов и пятьсот пленных достались в руки победителей.
Эта победа имела важные последствия. Господство спартанцев на морях было уничтожено одним ударом. Морские союзники их, с которыми они обращались сурово и презрительно, тем охотнее присоединились к Конону и Фарнабазу, что эти последние соблюдали мудрую умеренность и объявили, что пришли не с тем, чтоб поработить их, но чтобы доставить им свободу и независимость от спартанских гарнизонов и правителей. В течение нескольких месяцев все морские республики отложились от спартанцев, за исключением Систа л Абидоса, которые остались на стороне Спарты, благодаря энергии Деркиллида. Теперь Фарнабаз дал полную волю своей ненависти против спартанцев, от которых потерпел столько несправедливостей в своей сатрапии. Он хотел, в отплату за опустошения, произведенные ими в его земле, напасть на них в самой Греции и опустошить область их. Конон охотно вступил с ним в союз. В 393 году отплыли они с своим персидско-эллинским флотом в Пелопоннес, опустошили здесь и там берега Лаконики и заняли остров Кифера, оставив там своего правителя. Потом они направились в Исому, чтобы сговориться касательно будущего образа действий с собранными там депутатами республик, состоявших в войне со Спартой. Фарнабаз побуждал их к деятельному продолжению войны, передал им значительную сумму денег для набора наемного войска и для снаряжения флота в Коринфском заливе и возвратился потом в Азию, оставив Конону часть флота и денег, чтобы восстановить афинянам длинные стены их, ибо Конон представил ему, что Спарта ничем лучше не может быть усмирена и унижена, как если Афины получат свою самостоятельность посредством восстановления стен своих и сообщения с морем.
Конон возвратился в свой отечественный город и восстановил его длинные стены. Он платил деньги рабочим и заставил своих воинов помогать им в работах. Со своей стороны, афиняне приняли на себя восстановление части стены, другую часть исправили дружественные виотийские и другие города. Сверх того, Конон подарил городу пятьдесят талантов и угостил весь народ, пожертвовав для этого целую екатомбу (100 волов). При море построил он храм в честь Афродиты, богини, особенно чтимой в Книде, где он одержал большую свою победу. Афиняне воздали честь заслугам своего согражданина необычайным образом: они величали его освободителем отечества и воздвигли ему статуи подле изображения Зевса Элевфериоса (Зевса-освободителя) и в акрополе — честь, которая не была воздаваема ни одному из граждан после Гармодия и Аристогитона. Кроме того, они даровали ему право ателии, т. е. они освободили его от всех пошлин и повинностей в пользу государства.
Нет сомнения, что афиняне имели достаточное основание воздавать почести Конону. Восстановлением длинных стен город их был обеспечен от всякого нападения с суши; без стен Афины постоянно могли быть содержи мы в зависимости от Спарты или от другого сильного на континенте государства. Восстановленное сообщение с морем снова открыло им возможность достигнуть морского владычества, тем легче, что со времени уничтожения спартанского флота не существовало уже более в Греции морской силы, а персы добровольно отказались от господства на море. Конон поставил афинян во главе союза морских городов, оставленного добровольно Персией, и дал им таким образом сильное положение между государствами твердой земли. К несчастью, это возвышение Афин продолжалось недолго.
Спартанцы, опасаясь чтобы Афины при более продолжительном союзе с Персией не сделались для них опасной силой, отправили Анталкида к сатрапу Тирибазу в Малую Азию и предложили персидскому царю самые выгодные условия мира. Чтобы противодействовать переговорам Анталкида, афиняне и союзники их также послали депутатов ко двору сатрапа. Во главе афинского посольства находился Конон. Тирибаз, руководимый внушениями Анталкида, велел взять его немедленно под стражу, под тем предлогом, что он действовал против царя и пытался снова присоединить к Афинам Ионию и Эолию. По известиям некоторых писателей, Конон был отвезен к персидскому царю и казнен смертью, по другому, более правдоподобному рассказу, он нашел случай бежать из Сузы в Кипр к Эвагору и умер там от болезни. Он оставил весьма значительное состояние, из которого одну часть наследовал сын его Тимофей, остальное же досталось другим его родственники и храмам. Могилу его еще и в позднейшие времена указывали в Афинах, в Керамики.
