Сергей Соловьев - Полный курс русской истории: в одной книге
Эта посольская кляузная война так ничем и окончилась. Посредник в переговорах, рассердившись, в сердцах сказал: «Вы называете своего государя, а польские послы называют государем вашим своего королевича, и у одного государства стало два государя; тут между вами огонь и вода: чем воду с огнем помирить?»
Началась военная кампания, Владислав пошел на Москву. Это помогло начаться новому витку переговоров. Русские согласились уступить Смоленск, Белую, Дорогобуж, Рославль, Городище Монастыревское (Муромск), Чернигов, Стародуб, Попову Гору, Новгород Северский, Почеп, Трубчевск, Серпейск, Невль, Себеж, Красный да волость Велижскую с тем, что к той волости исстари потянуло. Кроме того они требовали возврата несчастного посольства. 2 февраля 1619 года польские послы на это наконец-то согласились. Филарету разрешили вернуться в Москву. На речке Пресне после многолетней разлуки Михаил встретил возок с отцом. Филарет тут же сошел на землю и пал перед ним на колени, Михаил сделал точно так же. Так они стояли на коленях друг перед другом и плакали от счастья.
Царь и патриарх
С возвращением Филарета значение Михаила сразу же изменилось. Теперь не было бы того, кто рискнул управлять руками молодого царя. Филарет сразу же забрал всю власть в свои руки. В государственных документах того времени писались оба правителя – Михаил Федорович и святейший патриарх Филарет Никитич. Они вдвоем принимали послов, им двоим докладывались государственные дела, даже дары они посылали в двойном размере – от сына и от отца. Хотя имя Михаила писалось прежде имени Филарета, все знали, что настоящий хозяин земли – патриарх. Так в одной семье сконцентрировалась высшая светская и высшая духовная власть. В конце жизни Филарет, воспользовавшись междоусобицей после смерти Сигизмунда, начал польскую войну. Началась она удачно для русских, но оказалась тяжелой и кровопролитной. Сменивший отца Владислав неожиданно взял Смоленск, но наступление поляков русские остановили под Белой. Наконец-то был заключен вечный мир, на условиях, которые были обговорены пятнадцать лет назад. Правда, Филарет до этого дня не дожил. А после его смерти слабохарактерным Михаилом замечательно управляли его бояре.
Михаила более государственных дел интересовало личное счастье, семья. Но первый брак, с княжной Долгоруковой, оказался неудачным – жена умерла в тот же год, тогда в 1623 году Мишеньку женили на небогатой дворянке Евдокии Стрешневой. Умер Михаил 12 мая 1645 года, оставив трех дочерей и шестнадцатилетнего сына Алексея.
Царь Алексей Михайлович (1645–1676 годы)
Умирая, Михаил поручил своего юного сына его воспитателю боярину Морозову – богатому, умному и деятельному человеку. Фактически за спиной Алексея управлял этот образованный боярин. Молодой царь, через три года после смерти отца, женился на дочке чиновника Марии Милославской, Морозов, желая упрочить свое положение, скоро женился на ее сестре. Но выбор оказался не слишком удачным, отец царицы был человеком завистливым и жадным, сразу же он стал пользоваться слабым характером своего зятя и продвигать во власти своих родственников. В народе отца царицы ненавидели, говорили, что он крайне корыстолюбив. Впрочем, и на Алексея смотрели вовсе не с тем обожанием, как на избранного Собором Михаила. Беду видели в том, что царь молод и податлив, и особенную ненависть вызывал боярин Морозов, который пытался жить по европейскому образцу. Особенно не нравилось «сатанинское» увлечение Алексея – его пристрастие к недавно появившемуся табаку. Алексея Михайловича называли тишайшим, но его царствие таковым не было.
Патриарх Никон
На годы правления Алексея пришлось тяжелое явление в русской истории – раскол. Виновником раскола стал архимандрит московского Новоспасского монастыря Никон, которого царь очень полюбил за мудрые речи и приблизил к себе. Особенную приязнь царь стал испытывать к Никону, тогда новгородскому уже митрополиту, после псковского мятежа 1650 года, который сразу же перекинулся и на Новгород. Тогда Никон, не испугавшись разъяренный толпы, попробовал усмирить людей проповедью. Из этого ничего не вышло: Никона окружили и сильно избили. Царь видел в этом поступке своего митрополита истинную веру и мужество. Собственно говоря, именно после мятежа он и был избран патриархом, но принять сан не соглашался, пока народ не дал ему такую клятву: «почитать его как архипастыря и отца и дать ему устроить церковные дела». Народ еще не знал, как Никон собирается их устраивать! Вдумчивый читатель церковных книг, Никон понял, что за долгие столетия в этих книгах возникли при переписке ошибки, мало того, получалось, что московская вера вовсе не православная по правильному греческому образцу. Так что началось изымание «ложных» книг и замена их «правильными». В то же время даже некоторые обряды, которые установились в Московском царстве, оказались искаженными и неправильными. Никон распорядился неправильное отменить, а ввести единые для всей земли обряды. Но он был человеком властным, жестким, суровым и не понимал, что, имея дело с такой хрупкой субстанцией, как душа, нужно быть предельно осторожным. Само собой, нововведения, которые затрагивали сложившиеся традиции, многим показались сатанинскими. Вместо того, чтобы вести с инакомыслящими диалог, Никон предпочел войну. Это был своего рода русский крестовый поход против еретиков. В еретики по милости патриарха оказались записанными все несогласные – чуть ли не половина страны. В их рядах очутились вдруг все истово верующие и держащиеся старины. В этом плане патриарх не делил «еретиков» на богатых и бедных, знатных и чернь, меры по устранению «еретиков» он пользовал совершенно инквизиционные.
«С ясным умом, – говорит Соловьев, – Никон не соединял образования, которого негде было получить ему тогда; с необыкновенною энергиею Никон не соединял вовсе благодушия, снисходительности, не умел вносить в отношения свои к людям теплоты и мягкости, примиряющих с превосходством человека, с его влиянием. Он был властолюбив и тем более неприятно давал чувствовать свое властолюбие, что был жесток и вспыльчив, в сердцах не умел владеть самим собою, не умел обращать внимания на то, что говорил и делал. При таких свойствах Никон, разумеется, скоро нажил себе врагов сильных между придворными, между людьми, близкими к царю. Всякий, кто считал себя вправе на какую-нибудь власть, на какое-нибудь влияние, необходимо сталкивался с Никоном, который не любил обращать внимания на чужие права и притязания, который считал для себя унизительным и ненужным приобретать союзников, который не боялся и презирал врагов. Сама царица, родственники ее Милославские, родственники государя по матери Стрешневы и другие вельможи скоро сделались врагами Никона. К ним пристали многие из духовных значительных лиц, оскорбленных крутостью нрава Никона, жестокостью наказаний, которым он подвергал виновных».
Средство исправления ереси было простым – обыск, требование признать новововведения, в противном случае – правеж, тюрьма, ссылка. Даже царь был шокирован, когда однажды Никон велел принести «неправильные» иконы и принялся их разбивать и выкалывать им глаза, прямо стоя на церковной кафедре. После такого обращения со святынями в еретики подались даже те, кто прежде пытался разобраться в существе реформы. Многих своих оппонентов патриарх отправил в Сибирь, посадил в ямы, как разбойников, многие предпочли сжечь себя или уморить голодом.
И все ради чего?
Позже Никон говорил, что он не собирался применять жестокие меры: если бы «еретик» покаялся и признался в заблуждениях, он бы его с радостью простил и… позволил далее жить по его вере! Но никто из никоновских противников не мог покаяться, поскольку считал нововведения делом сатаны, а как можно каяться сатане в истинной вере? Недовольных было множество, и некоторые из них занимали высокие церковные посты. Так что, когда однажды патриарх рассвирепел и с гневом удалился в Воскресенский монастырь, надеясь, что его тут же побегут возвращать назад, желающих получить патриарха обратно не нашлось. В добровольном изгнании и провел он последние годы жизни. Но с его легкой руки в Московском царстве появились две веры: новая, приговоренная никоновским Собором, и старая – то есть еретическая. На протяжении всех последующих царствований власть пыталась эту старую веру искоренить, но мало преуспела до сегодняшнего дня.
В государстве из-за борьбы двух вер пошло смятение умов.
Воссоединение Украины с Россией (1654 год)
Другая огромная проблема правления Алексея Михайловича снова была в казаках. Эта проблема называлась Богдан Хмельницкий. Поднявший бунт на своей казацкой окраине в Польше, имея надежду добиться выгод от короля, Богдан всеми силами пытался втравить в новую войну русского царя. Он писал в Москву грамоты, объявляя, что готов передаться под власть царя, если тот пришлет денег и войска. В Москве долго думали по поводу прошения: присоединить Украину было приятно, но воевать с Польшей – нет. Поэтому Москва тянула, как могла. Тянул с пожалованиями и польский король. Богдан был в смятении. Однако он нашел выход – прибегнул к плебисциту. 8 января 1654 года собралась Рада, на которой Хмельницкий предложил для решения такой вопрос: «Паны полковники, есаулы, сотники, все войско Запорожское и все православные христиане! Видно, нельзя нам жить более без царя, так выбирайте из четырех – царя турецкого, хана крымского, короля польского и царя православного Великой России, царя восточного, которого уже шесть лет мы беспрестанно умоляем быть нашим царем и паном. Царь турецкий бусурман: известно, какую беду терпят от него наши братья – православные греки; крымский хан тоже бусурман; подружившись с ним, натерпелись мы беды; об утеснениях от польских панов нечего и говорить! А православный христианский царь восточный одного с нами благочестия: кроме его царской руки, мы не найдем лучшего пристанища. Кто не захочет нас послушать, тот пусть идет куда хочет: вольная дорога!»
