Алексей Исаев - Георгий Жуков: Последний довод короля
Собственно бои за Берлин дали меньшую часть потерь армии М. Е. Катукова. За время уличных боев в Берлине 1-я гв. танковая армия потеряла безвозвратно 104 бронеединицы, что составляло 45 % к общему числу потерянных танков и САУ и всего 15% к числу танков, находившихся в строю к началу операции.
Что же можно было сказать о средствах, выбивавших советские танки на улицах Берлина и на Зееловских высотах? Подбитые танки были выборочно осмотрены. Сбор статистики был обязательной процедурой: отчеты по боевым повреждениям направлялись в Главное автобронетанковое управление Красной армии. Впоследствии такого рода статистика использовалась при выработке технических требований на новую технику. На 75 безвозвратно потерянных танков и САУ 1-я гв. танковой армии повреждения распределились следующим образом. Из 65 осмотренных танков Т-34 получили фатальные повреждения от артогня 58 машин, от ударов с воздуха – 2 машины и всего 5 танков были подбиты «фаустпатронами»{221}. Все 7 осмотренных тяжелых танков ИС-2 были подбиты артиллерией. Из трех осмотренных [443] ИСУ-122 две самоходки были подбиты артиллерией, а одна – фаустпатроном. Всего в 75 осмотренных танках было 113 попаданий, причем 60 (53 %) приходились на борт корпуса, 16 (14,6%) в лоб корпуса, 6 (5,3 %) в корму, 27 (23,9%) в башню и 4 (3,54%) в ходовую часть.
Авторы отчета с досадой отмечают: «Таким образом, наиболее поражаемым местом танков, в особенности Т-34, является бортовая броня, а бензобаки <точнее, «топливные баки». – А. И.>, расположенные по бортам, являются источниками возникновения пожара и безвозвратной гибели танков»{222}. Так танкистам аукалось довоенное конструкторское решение с установкой дизельного двигателя, с «пожаробезопасными» баками в боевом отделении танка Т-34. [444]
Кроме того, за весь период боевых действий 199 бронеединиц получили боевые повреждения, не приведшие к гибели танка. Здесь были осмотрены 103 машины, получившие 199 попаданий, причем большая часть попаданий, не приводивших к уничтожению танка или САУ, приходилась на лобовую часть. Среди осмотренных поврежденных машин только 17,4% имели попадания в бортовую броню.
Таким образом, согласно бесстрастным статистическим данным, от фаустпатронов в 1-й гв. танковой армии потеряно только 8% танков. Если принять этот процент потерь от знаменитых фаустпатронов за основу, то получается, что в Берлине было потеряно от огня «фаустников» всего 8 или в худшем случае 10 машин. Я даже согласен на завышенную оценку в 15 танков и самоходок. В масштабах танковой армии с сотнями танков и САУ это гроши. Кроме того, не все эти танки были сожжены непосредственно в ходе наступления. В общих выводах отчета мы можем найти такие слова: «Действуя вдоль одной улицы шириной до 50 метров, бригады могли использовать одновременно не более 2-3 танков, 3-4 САУ и до 6 орудий. Остальная техника, своя и приданная, не могла быть использована, загромождала улицы и несла потери от артиллерии и «фаустников» противника, оставшихся после прохождения передовых групп»{223}. То есть жертвами «фаустников» становились танки армии М. Е. Катукова, находившиеся в ближнем тылу, неподвижно стоявшие на улице без достаточного охранения и, возможно, даже без экипажей.
Обширный статистический материал также нашелся в «Докладе о боевых действиях 2-й гв. танковой армии в составе 1-го Белорусского фронта по разгрому Берлинской [445] группировки противника и овладению г. Берлин». За время операции армия С. И. Богданова безвозвратно потеряла 209 боевых машин. По типам они распределялись следующим образом: 123 Т-34, 53 М4А2 «Шерман», 7 ИС-2, 7 СУ-122, 7 СУ-100, 1 СУ-85, 6 СУ-76{224}. За время уличных боев в Берлине с 22 апреля по 2 мая 1945 г. 2-я гв. танковая армия потеряла безвозвратно 52 Т-34, 31 М4А2 «Шерман», 4 ИС-2, 4 ИСУ-122, 5 СУ-100, 2 СУ-85, 6 СУ-76{225}. Перед началом операции в армии насчитывалось 305 Т-34, 176 М4А2 «Шерман», 32 ИС-2, 41 ИСУ-122, 46 СУ-100, 11 СУ-85, 53 СУ-76, всего 667 единиц. Таким образом, общие безвозвратные потери составили 31% численности танков к началу операции, намного ниже, чем в 1-й гв. танковой армии. Потери на улицах города составили 16% численности к началу операции, то есть сопоставимые с армией М. Е. Катукова. Получили боевые повреждения, но могли быть восстановлены и введены в строй 92 машины. Всего было выведено из строя 576 танков, из них от артогня пострадали 259 единиц, от мин 25, от действия авиации – 29, от фаустпатронов – 106, застряли в пути – 22, сгорело (судя по всему, к этой категории потерь относили машины, чьи повреждения не позволяли однозначно определить причину гибели) – 135. Замечу, что в категории «выведено из строя» идет двойной счет за счет получавших повреждения, но снова вводившихся в строй боевых машин. Из общего числа выведенных из строя 289 танков Т-34 от артогня было потеряно 108 машин, а от фаустпатронов 65 машин.
Если предположить, что потери на улицах Берлина составляли 20% (как безвозвратные, так и восстановленные) потерь, то штурм самого города стоил армии [446] С. И. Богданова 10 Т-34, 6 «Шерманов» и 1 ИС-2, потерянных от огня «фаустников». Два десятка танков – это повод для дискуссий, вводить танковую армию на улицы Берлина или не вводить? В условиях, когда в городе остались фольксштурмисты и остатки разбитых на Зееловских высотах соединений, ввод танкового объединения в город и потери в два десятка танков от ручного противотанкового оружия являются вполне допустимыми.
Однако, как мы видим, потери 2-й гв. танковой армии от «фаустников» были выше, чем в 1-й гв. танковой армии. От огня немецкого ручного противотанкового оружия, согласно статистике, потеряно по меньшей мере 20% танков. Это в первую очередь связано с тем, что армия С. И. Богданова действовала в Берлине самостоятельно, [447] не будучи распределена как средство непосредственной поддержки пехоты между стрелковыми корпусами общевойсковой армии. Не спасали даже сетчатые экраны, установленные в 600 мм от брони танков. Как записано в отчете, диаметр пробоины от фаустпатрона уменьшался в два раза, но пробитие брони все равно имело место.
Несмотря на это, командующий 2-й гвардейской танковой армией С. И. Богданов на конференции, посвященной опыту Берлинской операции, указывал на завышение возможностей немецкого противотанкового оружия: «О фаустпатроне. Я не могу согласиться с тем, что фаустпатрон являлся препятствием для танковых войск. Я считаю, что это переоценка фаустпатрона в Берлинской операции. Почему? Фаустпатрон находился в руках необученного, морально, физически и военно не подготовленного солдата германской армии фольксштурма, и поэтому он не являлся таким грозным оружием для нашего советского непревзойденного танка Т-34. Во время наступления я очень серьезно разговаривал со своими командирами корпусов, командирами бригад, личным составом и выяснил, что фаустпатрон являлся жупелом, которого иногда группы или отдельные танки боялись, но повторяю, что в Берлинской операции фаустпатрон не являлся таким страшным оружием, как представляют некоторые»{226}.
С оценкой С. И. Богданова относительно фольксштурмистов нельзя не согласиться. В упоминавшейся выше книге английских историков Рида и Фишера в качестве примера приводится 42-й батальон «фольксштурма». По штату он насчитывал 400 человек, однако для них имелось всего 180 датских винтовок без патронов, [448] 4 пулемета и 100 «фаустпатронов». «Ни один человек не получил подготовки в стрельбе из пулемета, все они боялись (!!! – А. И.) противотанкового оружия»{227}. Часто если патроны были, то в количестве 10 штук на винтовку. «За неимением достаточного количества вооружения, в отрядах «фольксштурм» тяжелого вооружения не было. Личный состав вооружался карабинами и пулеметами с ограниченным количеством боеприпасов»{228}. Понятно, что такое «воинство» могло оказать довольно слабое сопротивление тактически грамотному противнику. Поэтому неудивительно, что фольксштурмисты [449] часто просто разбегались. Более того, не имели необходимой подготовки даже части, формально являвшиеся профессионалами. Так, прибывшие в Берлин на транспортных Ю-52 моряки были операторами радаров, артиллеристами, не обладавшими навыками боя пехоты. Поэтому в роли танкоборцев были ненамного лучше фольксштурмистов.
Фаустпатроны («панцерфаусты») начали выпускаться еще в 1943 г., но до определенного момента они не причиняли большого беспокойства. Летом 1944 г. в Белоруссии наши пехотинцы находили в окопах целые штабеля неиспользованных фаустпатронов. Было высказано предположение, что оружие с малой дальностью стрельбы психологически тяжело использовать. В связи с этим даже были прекращены эксперименты с навариванием экранов на наши танки. Шоком стала повысившаяся эффективность фаустпатронов в Германии в начале 1945 г., когда плотность построения войск возросла, а бои перешли на территорию с плотной застройкой. Свою роль сыграло также улучшение технических характеристик фаустпатронов. С сентября 1944 г. стала выпускаться модификация с дальностью 60 м и повышенной до 60 м/с (против 45 м/с на первых образцах) начальной скоростью гранаты.
