Сергей Кремлёв - 10 мифов о 1941 годе
Очень часто на заседаниях ГКО вспыхивали острые споры, при этом мнения высказывались определенно и резко. И.В. Сталин обычно расхаживал около стола, внимательно слушая споривших. Сам он был немногословен и многословия других не любил, часто останавливал говоривших репликами «короче», «яснее». Заседания открывал без вводных, вступительных слов. Говорил тихо, свободно, только по существу вопроса. Был лаконичен, формулировал мысли ясно.
Если на заседании ГКО к единому мнению не приходили, тут же создавалась комиссия из представителей крайних сторон, которой и поручалось доложить согласованные предложения. Так бывало, если у И.В. Сталина еще не было своего твердого мнения. Если же И.В. Сталин приходил на заседание с готовым решением, то споры либо не возникали, либо быстро затухали, когда он присоединялся к одной из сторон…»
Как видим, не страх, а деловая атмосфера исходила с самого верхнего этажа власти в СССР Сталина. И эти мощные волны сталинской выдержки и спокойствия доходили до самых «низов». Конечно, по пути они не раз сталкивались с «подводными камнями» некомпетентности, подлости, высокомерия и жестокости части нижестоящих руководителей. И тогда возникали многие из тех конфликтов, драм, а то и трагедий, которые сегодня «демократы» и «продвинутые» «историки» пытаются выдать за суть эпохи.
Но сутью эпохи была взвешенная директива Сталина, а не его окрик. Между прочим, Жуков свидетельствует:
«Всего за время войны Государственный Комитет Обороны принял около десяти тысяч решений и постановлений военного и хозяйственного характера. Эти постановления и распоряжения строго и энергично исполнялись, вокруг них закипала работа, обеспечившая проведение в жизнь единой… линии в руководстве страной в то трудное и тяжелое время.
И.В. Сталин был волевой человек и, как говорится, не из трусливого десятка. Несколько подавленным я его видел только один раз. Это было на рассвете 22 июня 1941 года: рухнула его убежденность в том, что войны удастся избежать.
После 22 июня 1941 года на протяжении всей войны И.В. Сталин… твердо руководил страной, вооруженной борьбой и нашими международными делами».
Десять тысяч постановлений и решений только ГКО! И каждое из этих решений Сталин обдумал и взвесил. Это — кроме повседневной работы главы государства и политика мирового уровня. Как провёл Сталин день 22 июня 1941 года, мы знаем. А какими, кстати, были для него дни 22 июня в последующие военные годы? Открывая журнал посещений кремлёвского кабинета, узнаём следующее…
Три дня из более полутора тысяч военных дней — если считать и войну с Японией. Три обычных, «навскидку» взятых дня. Но какой объём работы, какой размах!
И против такого лидера — по утверждению солониных — народ обратил бы оружие, если бы его получил от немцев? И это утверждается по отношению к тому народу, для вооружения и воинского умения которого Сталин работал день и ночь? Народу, миллионы представителей которого от Сталина получили лучшее в мире боевое оружие?
Какая всё же чепуха!
Глупость подобных «открытий» особенно ясно видна на фоне вынужденных оценок врага — например, генерал-майора Фридриха Вильгельма фон Меллентина. Меллентин был врагом России во время войны и остался им после войны. Однако он всегда был умным нашим врагом, и притом издавна — врагом опытным.
Он воевал в Польше, во Франции, на Балканах, в Африке, на Восточном фронте, а затем опять во Франции, в Арденнах и в самой Германии… Закончил войну начальником штаба 5-й танковой армии в Рурском котле. В 1956 году в Лондоне вышла его книга «Panzer battles 1939–1945», изданная у нас в 1957 году («Танковые сражения 1939–1945 гг.»). Глава XIX его мемуаров называется «Красная Армия», и ниже я приведу выдержки из неё.
Итак, потомственный немецкий офицер, генерал вермахта Ф.В. фон Меллентин:
«Русский солдат любит свою «матушку Россию», и поэтому он дерется за коммунистический режим, хотя, вообще говоря, он не является политическим фанатиком. Однако следует учитывать, что партия и ее органы обладают в Красной Армии огромным влиянием. Почти все комиссары являются жителями городов и выходцами из рабочего класса. Их отвага граничит с безрассудством; это люди очень умные и решительные. Им удалось создать в русской армии то, чего ей недоставало в первую мировую войну — железную дисциплину. <…> Дисциплина — главный козырь коммунизма, движущая сила армии. Она также явилась решающим фактором и в достижении огромных политических и военных успехов Сталина. <…>
Индустриализация Советского Союза, проводимая настойчиво и беспощадно, дала Красной Армии новую технику и большое число высоко квалифицированных специалистов. <….>
…в ходе войны русские постоянно совершенствовались, а их высшие командиры и штабы получали много полезного, изучая опыт боевых действий своих войск и немецкой армии. Они научились быстро реагировать на всякие изменения обстановки, действовать энергично и решительно.<…>
…русский, в целом, безусловно отличный солдат и при искусном руководстве является опасным противником. <…> Умелая и настойчивая работа коммунистов привела к тому, что с 1917 года Россия изменилась самым удивительным образом. Не может быть сомнений, что у русского все больше развивается навык самостоятельных действий, а уровень его образования постоянно растет. <…>
Русские дивизии <…> наступали, как правило, на узком фронте <…> Они появлялись словно из-под земли, и казалось, невозможно сдержать надвигающуюся лавину. <…> Лишь закаленные в боях солдаты были в состоянии преодолеть страх, который охватывал каждого.<…> После 1941 года к людским массам русских добавились массы танков. Отбить такие атаки было, конечно, значительно труднее, и стоило это гораздо большего нервного напряжения.<…>
Мои замечания <…> касались <…> действий русской пехоты, которая в ходе второй мировой войны полностью сохранила великие традиции Суворова и Скобелева. <…> Русская артиллерия, подобно пехоте, также используется массированно.<…> В ходе войны русские совершенствовали и развивали тактику артиллерии в наступлении. Их артиллерийская подготовка превратилась в подлинный шквал разрушительного огня. <…> Русская артиллерия является очень грозным родом войск и целиком заслуживает той высокой оценки, какую ей дал Сталин. <…>
Необыкновенное развитие русских бронетанковых войск заслуживает самого пристального внимания со стороны тех, кто изучает опыт войны. Никто не сомневается, что у России может быть свой Зейдлиц, Мюрат или Роммель, — в 1941–1945 годах русские, безусловно, имели таких великих полководцев. <…> Танкисты Красной Армии закалились в горниле войны, их мастерство неизмеримо возросло. Такое превращение должно было потребовать исключительно высокой организации и необычайно искусного планирования и руководства»…
Сам военный, генерал Меллентин дал высокую оценку чисто военному руководству СССР, написав: «Русское высшее командование знает свое дело лучше, чем командование любой другой армии».
Но к этим словам можно кое-что и прибавить: «Знает, благодаря политическому руководству, сформировавшему в ходе войны и перед ней компетентный потенциал такого командования»!
Причём и оценка Меллентина, и моё дополнение к ней подразумевает как первую фигуру русского высшего командования, конечно же, Сталина!
Чтобы лишний раз подтвердить ретроспективную немецкую оценку, приведу — пожалуй, последний раз в этой книге — ряд записей генерала Гальдера, сделанных в реальном масштабе времени. Интересно сравнить, как менялись эти оценки на протяжении 1941 года.
23 июня 1941 года, 2-й день войны:
«…я сомневаюсь в том, что командование противника действительно сохраняет в своих руках единое и планомерное руководство действиями войск».
24 июня 1941 года,3-й день войны:
«…верховное командование противника, видимо, совершенно не участвует в руководстве операциями войск».
27 июня 1941 года,6-й день войны:
«…русское командование на Украине (следует отдать ему должное, оно действует хорошо и энергично…)».
3 июля 1941 года,12-й день войны:
«…характер атак противника показывает, что командование противника полностью дезорганизовано. Организация атак исключительно плохая…»
11 июля 1941 года, 20-й день войны:
«Командование противника действует энергично и умело. Противник сражается ожесточенно и фанатически…
Войска устали…»
26 июля 1941 года, 35-й день войны:
