Николай Каманин - Скрытый космос. Книга 4. (1969-1978)
11 марта.
Утром в «полет» на ДОС-7К отправился второй экипаж в составе Леонова, Кубасова и Колодина. Имитация старта, выведения на орбиту и стыковки со станцией прошла нормально — без замечаний по работе экипажа.
С группой специалистов ВВС обсудил план мероприятий по обеспечению ввода ЦФ-18 в строй действующих центрифуг. Интересные предложения по проекту основного здания центрифуги высказали полковники Гусаров, Филекин и Никольский. На проектирование и строительство здания может потребоваться не менее трех лет, но по договору со шведами монтаж ЦФ-18 должен быть начат ими в мае 1973 года, то есть в нашем распоряжении не три, а всего два года.
15 марта.
В субботу 13 марта зачетный «полет» на тренажере провел третий экипаж ДОС-7К в составе: Добровольский, Волков, Пацаев. Экипаж подготовлен хорошо, серьезных замечаний по его работе нет.
Имел обстоятельный разговор один на один с В. А. Шаталовым. Цель беседы уточнить позицию одного из лучших наших космонавтов по вопросу о длительности предстоящего полета. Шаталову, уже дважды побывавшему в космосе, предстоит выполнить третий полет продолжительностью до 30 суток (так, во всяком случае, пишется пока во всех документах о полете), он отлично знает станцию ДОС-7К и все ее оборудование. Короче говоря, мнение В. А. Шаталова о продолжительности полета может быть столь же авторитетным, что и мнение А. Г. Николаева. В беседе со мной Владимир Александрович высказал следующие соображения:
«Я не рвусь устанавливать новый рекорд продолжительности пребывания на орбите. Рекорд — это не цель данного полета. Я хорошо представляю себе все его трудности и понимаю, что летать 20 суток было бы значительно легче, чем 30. На научной конференции, еще не зная, что мне придется первым лететь на ДОС-7К, я голосовал за длительность полета, не превышающую 20–22 дня. Но сейчас, когда я более детально познакомился со станцией и условиями пребывания на ней, у меня нет веских доводов против 30-суточного полета. Я еще раз повторяю, что было бы легче, приятнее и менее рискованно летать не больше двадцати суток, но разница между этим сроком и тридцатью сутками, на которых настаивает Василий Павлович Мишин, по-моему, не настолько велика, чтобы она могла оказать решающее влияние на состояние здоровья членов экипажа после полета. Я согласен с вами, Николай Петрович, что вопрос о продолжительности полета должны решать не космонавты, а врачи и руководители, ответственные за организацию пилотируемых космических полетов».
Побеседовал я и с космонавтом А. С. Елисеевым. Выяснилось, что Елисеев настроен так же, как Шаталов, с той лишь разницей, что он не намерен «перегружать» себя в полете физическими упражнениями, которые, по его словам, в условиях невесомости очень неприятны (головокружение, тошнота, прилив крови к голове, набухание вен) и даже могут отрицательно сказываться на работоспособности космонавта. Интересно, что Андриян Николаев после физзарядки в невесомости испытывал прилив бодрости и работоспособности, а вот Елисеев, Севастьянов и некоторые другие космонавты либо были равнодушны к физическим упражнениям, либо избегали их. По-видимому, наши первые впечатления и выводы о большой пользе физических нагрузок в длительном космическом полете справедливы не для всех космонавтов: кому-то из них эти нагрузки могут и не помочь перенести длительное воздействие невесомости.
17 марта.
Вчера провел заключительное заседание комиссии по приему экзаменов у космонавтов группы ДОС-7К. Присутствовали: Керимов, Мишин, Кузнецов, Николаев, Береговой, Пашков, Горегляд, Бабийчук, Рудный, Воробьев, Черток, Трегуб, Бушуев и другие члены комиссии. О результатах комплексных тренировок экипажей, о состоянии здоровья космонавтов и готовности их к полетам на станции ДОС-7К № 1 доложили Кузнецов, Лебедев, Николаев и Севастьянов. Комиссия единогласно приняла решение о том, что космонавты Шаталов, Елисеев, Рукавишников, Леонов, Кубасов, Колодин, Добровольский, Волков и Пацаев отлично знают корабль 7КТ, станцию ДОС-7К, все оборудование корабля и станции, инструкции и все регламентирующие полет документы — экипажи к полетам подготовлены.
Я объявил космонавтам решение комиссии и пожелал им успешного выполнения задания. С пожеланиями успеха в полете к космонавтам обратился академик В. П. Мишин. В конце заседания командиры экипажей В. А. Шаталов, А. А. Леонов и Г. Т. Добровольский доложили комиссии, что экипажи готовы к полету и что они уверены в его успешном осуществлении.
В этот же день в Звездном побывала группа работников венгерского телевидения. Они привезли мне письмо от нашего посла в Венгрии товарища Титова с просьбой выступить по венгерскому телевидению в связи с предстоящим десятилетием полета Ю. А. Гагарина.
19 марта.
Сегодня состоялось заседание Государственной комиссии по пуску станции ДОС-7К № 1. От ВВС кроме меня присутствовали: Мишук, Горегляд, Углянский, Бабийчук, Рудный, Фролов, Кузнецов, Николаев и другие. Я предполагал, что на Госкомиссии будет решаться вопрос о продолжительности пребывания экипажа на станции, и поэтому привлек к участию в заседании все наши главные силы. Однако в ходе заседания Керимов, Мишин и все другие докладчики старательно обходили этот вопрос, сосредоточив основное внимание на технической готовности станции, кораблей, их систем и всех средств обслуживания. По заключению Мишина, работы на станции и кораблях проводятся на космодроме по графику — пуск станции может быть осуществлен в период с 15 по 18 апреля. Участники заседания согласились с предложенным сроком пуска. Вылет членов Госкомиссии на космодром был назначен на 22 марта.
При обсуждении доклада генерала Углянского о готовности службы поиска косвенно был затронут и вопрос о продолжительности пилотируемого полета. Дело в том, что Мишин, стремясь во что бы то ни стало реализовать свою идею 30-суточного полета, так подобрал время старта транспортного корабля с экипажем на борту, что его возвращение на Землю с посадкой на территории СССР в светлое время возможно только на тридцатые сутки полета, да и то всего лишь за три часа до наступления темноты. Пришлось мне выступить с возражениями против такого выбора времени старта. Керимов и Мишин не рискнули спорить со мной и согласились поручить комиссии в составе Трегуба, Углянского и Кузнецова рассмотреть возможность переноса старта корабля на более приемлемое (по соображениям безопасности для экипажа) время.
20 марта. Тюра-Там.
Снова я на космодроме — в своей уютной комнате № 14 гостиницы «Космонавт». Последний раз я был здесь 10 месяцев назад, когда мы готовили полет «Союза-9» с Николаевым и Севастьяновым на борту.
На космодром я вылетел в 9 часов утра на самолете Ту-104 вместе с первым экипажем ДОС-7К — Шаталовым, Елисеевым и Рукавишниковым. Через 10–20 минут после нас взлетели еще два Ту-104 со вторым и третьим экипажами на борту. Через три часа полета все три самолета сели на аэродром Тюра-Там, где нас встретили Е. В. Шабаров и начальник штаба полигона. Кроме экипажей станции и космонавта Николаева на космодром прилетели около двух десятков врачей, инженеров и методистов. Мы договорились с Шабаровым, что сегодня же в 18:00 начнем занятия на второй площадке, где проводятся предстартовые испытания станции и кораблей. На двух автобусах мы отправились на вторую площадку, в МИКе которой установлены станция ДОС-7К и два транспортных корабля.
Площадка № 2, ее МИК и старт № 1 — это самые исторические места космодрома: отсюда стартовали первый спутник и первый космонавт, здесь готовились и осуществлялись десятки наших славных космических полетов. Здесь на каждом шагу, в каждой комнате вспоминаются мне горячие дни полетов Гагарина, Николаева, Поповича, Терешковой и других космонавтов. А сколько здесь было встреч, бесед, а иногда и горячих споров с Сергеем Павловичем Королевым и другими руководителями космических полетов! Из тех, кто работал здесь в 1957–1961 годах, остались лишь немногие. Один из оставшихся ветеранов — Евгений Васильевич Шабаров — замещает сейчас на космодроме В. П. Мишина и руководит подготовкой станции и кораблей к полету.
Мы намеревались быть в МИКе до 24:00, но в ходе электрических испытаний возникли непредвиденные задержки и нам пришлось закончить занятия пораньше. После ужина провели короткое совещание по итогам работы за день. Николаев объявил план работ и распорядок дня на завтра, потом смотрели две кинокартины — болгарскую «Разрешение на брак» и советскую «Дипломат».
21 марта.
Спал в эту ночь очень крепко — проснулся в 6:00 по звонку будильника и долго не мог понять, где я нахожусь. Утром вместе со всеми был на физзарядке, пробежал километра два и выполнил обычный комплекс упражнений.
Задержки с электрическими испытаниями все еще не устранены: Шабаров сообщил, что космонавтам нецелесообразно приезжать на вторую площадку раньше 22:00. После завтрака космонавты занялись отработкой бортжурналов и подгонкой тренировочных костюмов, которые впервые будут использоваться в предстоящем полете. Назначение тренировочного костюма состоит в том, чтобы заставить мышцы тела работать в условиях невесомости. Костюм, изготовленный из плотной ткани по фигуре космонавта, имеет на передней своей части большое количество резиновых амортизаторов, создающих сжимающую осевую нагрузку от ног к голове, для преодоления которой мускулы ног, спины, живота и других частей тела должны постоянно работать. По идее, костюм может быть очень полезным профилактическим средством, но он имеет кое-какие конструктивные недостатки, затрудняющие его применение: резиновые амортизаторы очень узкие, во многих местах они непрерывно трутся и через 5–6 дней работы могут порваться. Жаль, что этот костюм мы увидели только сегодня, — до полета его уже не успеют усовершенствовать.
