Борис Соколов - Берия. Судьба всесильного наркома
Свое свидетельство о поведении Берии в последние дни жизни и во время похорон Сталина оставил и сын вождя Василий. Светлана Аллилуева пишет о своем брате: "Василия тоже вызвали 2-го марта 1953 года. Он тоже сидел несколько часов в этом большом зале, полным народа, но он был, как обычно в последнее время, пьян, и скоро ушел. В служебном доме он еще пил, шумел, разносил врачей, кричал, что "отца убили", "убивают", — пока не уехал наконец к себе…
Он сидел на даче и пил. Ему не надо было много пить. Выпив глоток водки, он валился на диван и засыпал. В таком состоянии он находился все время. Смерть отца потрясла его. Он был в ужасе, — он был уверен, что отца "отравили", "убили"; он видел, что рушится мир, без которого ему существовать будет невозможно.
В дни похорон он был в ужасном состоянии и веял себя соответственно, — на всех бросался с упреками, обвинял правительство, врачей, всех, кого возможно, — что не так лечили, не так хоронили… Он утратил представление о реальном мире, о своем месте, — он ощущал себя наследным принцем…
Он совсем потерял голову. Апрель 1953 года он провел в ресторанах, пил с кем попало, сам не помнил, что говорил. Поносил все и вся. Его предупреждали, что это может кончиться плохо, он на все и на всех плевал, — он забыл, что времена не те и что он уже не та фигура… После попойки с какими-то иностранцами его арестовали 28 апреля 1953 года".
Справедливости ради замечу, что арест "наследного принца" был не личной инициативой Берии, а коллективным решением руководства. Наследников Сталина порядком раздражала пьяная болтовня сталинского отпрыска о том, что отца "залечили" или, хуже того, просто "убили". Главное же, им невыносимо было сознавать, что на свободе остается еще один претендент на наследство, пусть даже "кронпринцем" Василия считало лишь немногая часть населения (но в Грузии — значительно больше, чем по всей стране).
Мемуаров Василий Сталин, как известно, не написал. Но в многочисленных заявлениях из тюрьмы в высокие инстанции подробно изложил свой взгляд на драматические события весны 1953 года и то, что им предшествовало, также на роль в происходящем Лаврентия Павловича. В частности, в заявлении в Президиум ЦК КПСС пот 23 февраля 1955 года находившийся в заключении. Василий Сталин писал: "Из чего могло быть составлено мнение о клевете на правительство? Очевидно, из следующих высказываний:
а) Первый день похорон организован был плохо… Мое возмущение заключалось в ответах адъютанту Полянскому и Екатерине Тимошенко (жене Василия. — /Б. С./), которые надоедали своими рассказами о звонках и безобразиях, происходящих якобы при прощании с телом отца. Да, я возмущался вслух. Что это было? Оскорбления в адрес правительства? Нет (если отбросить Берия). Это была обида за тех, кто, не учтя всего, допустил не столько ужасов, сколько поводов для разговоров о них. Возмущался в адрес милиции и Берия, обеспечивавший порядок. Обидно было за Н.С. Хрущева (так как он был председателем комиссии) (хоть председатель комиссии Хрущев, но виноват все равно Берия! Правда, справедливости ради, надо заметить, что Лаврентий Павлович ко дню похорон всего несколько дней находился во главе объединенного МВД и вряд ли успел взять в руки бразды правления; в этом, возможно, была подлинная причина давки с большим числом жертв во время прощания народа с телом Сталина; новый начальник еще не мог отдать нужные распоряжения, а нижестоящие милицейские начальники боялись взять инициативу на себя. — /Б. С./)…
б) Читая газету с Постановлением Совета Министров и Указом Верховного Совета (о распределении должностей между преемниками Сталина. — /Б. С./), бросил реплику: "Не могли подождать до окончания похорон" Реплика, просто глупая, высказанная под впечатлением утраты, и вряд ли стоило строить на ней криминал.
в) На площади 9 марта.
При словах Берия: "Пусть не надеются наши враги на раскол" я сказал: "На воре и шапка горит". Слышали это адъютант, Екатерина Тимошенко и врач Мартынушкина.
Заметил вслух, что Вячеслав Михайлович снял шапку, когда выступал, а Берия нет.
Возмущался на поведение Берия при вносе тела в Мавзолей и просто обрадовался, когда Лазарь Моисеевич обрезал его: "Чего ты орешь".
г) Попав домой, высказал свое мнение, что лучше бы выступил Н.А. Булганин, а не Берия, так как отец был министром обороны, но от Министерства обороны никто не выступил.
д) Прочитав "В Министерстве Внутренних дел" об освобожденных врачах в газете "Правда" (имеется в виду опубликованное 4 апреля 1953 года сообщение о пересмотре так называемого "дела врачей" и освобождении ранее арестованных кремлевских медиках. — /Б. С./), я высказал свое мнение, что этого делать не следовало (печатать такое заявление), так как кроме пищи для провокаторов и сволочи, оно ничего не давало".
В том же заявлении Василий всячески подчеркивал, что если кого и ругал сгоряча, так это Берию, четырнадцатью месяцами раньше расстрелянного как "врага народа". И доказывал, что издавна не любил Лаврентия Павловича: "Тут я обязан оговориться о Берия. Отвращение к Берия внушено мне было матерью. Она ненавидела его и прямо говорила: "он много зла и несчастья принесет отцу". До сих пор смерть материи я, в какой-то мере, связываю с влиянием Берия на отца. Позже я утверждался в плохом мнении об этом человеке. Часто замечал, как он разыгрывал перед отцом "прямодушного человека" и отец, к несчастью, попадался на это, верил, что Берия не боится говорить "правду". Невозможно было в этом переубедить отца. Впервые я прямо заговорил с отцом о Берия, рассказав случай в вагоне поезда по прибытии из Германии в Москву. Отец спал, хотя уже прибыли на место, и пора было выходить. Разбудил отца Вячеслав Михайлович, рядом находился и Берия. Отец спросонья, не разобрав, где он и что происходит, страшно рассердился и уехал один. Я случайно попал в машину Берия, в которой ехал и Меркулов. О разговоре Берия с Меркуловым об этом случае я рассказал отцу, как о нечистоплотности Берия в отношении к Вячеславу Михайловичу. Последний разговор о Берия был в Боржоми. На этот раз отец, увидав кое-какие грузинские "порядки" своими глазами, не сердился, а задумался и даже вспомнил: "Надя его терпеть не могла". Я вынужден воспроизвести эти далеко не все разговоры тс отцом, чтоб стало ясно, почему так резко о Берия я высказывался после смерти отца. Это не случайность, а последовательное, все более и более утверждающееся мнение, что он подлец. Счастье мое, что он не вызвал меня после ареста. Отец однажды при нем заставил меня повторить мое мнение о нем Берия перевел все в шутку. Но не такой он был человек, чтобы забыть, хотя внешне разыгрывал, особенно перед отцом, моего покровителя".
Трудно сказать, что здесь правда, а что придумано Василием в попытке представить свой арест следствием козней Берии и тем самым добиться освобождения и реабилитации в качестве жертвы разоблаченного партией "врага народа". Но действительно ли мать Василия ненавидела Лаврентия Павловича? Настораживает, что в заявлении Василия Иосифовича есть ссылки только на уже умерших свидетелей — отца, мать, Берию, Меркулова. Следует отметить, что Надежда Сергеевна Аллилуева скорее всего знала Берию лишь последние год-два своей жизни — после того как Лаврентий Павлович в 31-м возглавил парторганизацию Грузии. Совершенно непонятно, за что она успела его так возненавидеть. И уж совсем невероятно, чтобы Берия мог повлиять на Сталина в плане провокации роковой ссоры, приведшей Надежду Сергеевну к самоубийству. Василию же в момент смерти матери было только 11 лет.
Утверждение же о будто бы слишком большом доверии Сталина к Берии — это не более чем расхожий мифу Иосиф Виссарионович в принципе никому не доверял и как-то в порыве откровенности признался Хрущеву, что сам себе не верит. Неужели для Лаврентия Павловича вождь должен был сделать исключение? Скорее наоборот. В последние месяцы жизни Сталина Берия ощущал явную угрозу для себя. Против него были направлены и "дело врачей", и "мингрельское дело", в ходе которого были арестованы близкие к Лаврентию Павловичу руководители Грузии. Симптоматичным было уже то, что среди советских вождей, которых будто бы собирались извести коварные "врачи-вредители" из Лечсанупра Кремля, имя Берии названо не было. И сыну Серго незадолго до смерти Сталина Лаврентий Павлович прямо говорил: "Сталин принял решение о моем аресте и только ждет, чтобы закончили работу над водородной бомбой" (Берия возглавлял водородный проект). Потому-то новоназначенный шеф МВД не скрывал своей радости по поводу смерти вождя и выступил с инициативами по постепенной ликвидации сталинского культа, что так покоробило Василия.
Я также никогда не поверю, что Лаврентий Павлович был настолько глуп, чтобы демонстрировать перед Иосифом Виссарионовичем покровительство Василию. Вот это была бы верная дорога к стенке. Такой наглости вождь никому бы не простил.
