Александр Тюрин - Война и мир Ивана Грозного
Князь Катырев-Ростовский (кстати, сторонник аристократических привилегий и мировоззрения кн. Курбского) писал о царе Иване: «Муж чудного разумения в науке книжного поучения и многоречив (красноречив) зело, к ополчению дерзостен и за свое отечество стоятелен… Той же царь Иван многая благая сотвори, воинство вельми любяше и требующего (требуемого) им (воинством) от сокровища своего нескудно подаваяша».
«Грозный прощал дьякам „худородство“, но не прощал казнокрадства и „кривизны суда“. Он примерно наказывал проворовавшихся чиновников и взяточников», — пишет и Р. Скрынников. Впрочем, казненные за казнокрадство чиновники также чохом были отнесены псевдориками к жертвам опричнины.
«Трудно найти более тенденциозный источник, чем „История“ Курбского», — замечает Скрынников, хотя сам почему-то активно пользуется «сведениями» упомянутого персонажа.
В 1572, вскоре после Молодинской битвы, опричнина как форма чрезвычайного положения была упразднена. Псевдорики объясняют это при помощи какого-нибудь вранья, например, что «опричники трусливо разбегались при виде врага» (где? когда?) и естественно не замечают, что она выполнила свои задачи. Удельные порядки были уничтожены. «Государства в государстве», частные армии, вотчинный суд и другие боярские привилегии приказали долго жить. Силы смуты и усобицы были, в основном, подавлены. Опричнина выполнила и столь существенную задачу военного времени, как «мобилизация землевладения».
Молодинская битва, где слаженно действовали как опричные, так и земские войска, была свидетельством успешности перемен. И, очевидно, после этой судьбоносной победы, царь пришел к выводу о возможности отмены чрезвычайного положения.
Этому решению способствовало и благоприятное изменение внешнеполитической ситуации. Турецкие и крымско-татарские армии погибли в России в 1569 и 1572. Польша, по смерти последнего Ягеллона короля Сигизмунда II Августа, вошла в фазу бескоролевья и временно оказалась неспособна к активным антирусским действиям. Швеция в одиночку не была особенно опасна.
Безусловно, на решение Ивана отменить опричнину повлияло и то, что благодаря предоставленным возможностями социального лифтинга, она впитала в себя большое количество проходимцев — типичных продуктов разлагающегося феодального общества, не знающих таких понятий, как «общее благо» и «служение родине».
Еще в 1571 на многих провинившихся опричников были наложены огромные штрафы, которые они должны выплатить земцам. Опричники, повинные в преступлениях, были казнены, как князь Василий Темкин и Григорий Грязной, или сосланы на опасный крымский рубеж, как Василий Грязной.
В то же время многие положительные черты опричнины сохранились и в более поздний период. Разделение управляющих органов на «земщину» и «не-земщину» продолжало существовать. «Не-земщина» стала именоваться «двором». В списках «двора» на получение жалования от 1573 г. числятся почти все люди, которые были в опричнине в предыдущем году, 1877 человек, в том числе работники Бронного, Конюшего и Сытного приказа.
Осталось и разделение земель, только «опричные» теперь назывались «дворовыми». Среди дворовых земель были Суздаль, Торопец, Бежецкая пятина, Дорогобуж, Белев, Обонежская пятина, Ярославль, Шелонская пятина, Романов, Кашин, Себеж, Красный, Опочка, Козельск, Перемышль, Лихвин. В состав дворовых земель, в основном, попали земли, которые ранее были в составе опричной части государства.
В 1575 раздел государственного аппарата был произведен открыто — «двор» управлялся непосредственно Иваном Грозным, а «земщина» находилась в управлении Симеона Бекбулатовича (внука знаменитого Ахмат-хана), земских бояр и земских приказов. Симеон Бекбулатович возглавил Боярскую думу и получил титул «великого князя»; царского титула, вопреки расхожим мнениям, Иван ему не передавал. Разделение земель и властей напоминало отчасти деление Речи Посполитой на «корону» и «великое княжество литовское» — каждая из этих частей имело собственных канцлеров, гетманов и т. д.
Земский собор, состоявшийся в Москве в этом году, во многом занимался вопросом перераспределения служилых людей между «двором» и «земщиной». В разделении функций верховной власти между царем и Симеоном Бекбулатовичем играл роль и военный фактор: значительную часть времени Иван Васильевич проводил в боевых походах, и в Ливонии как раз готовилось крупное русское наступление.
После низложения Симеона «двор» не был упразднен, а лишь подвергся реорганизации. В ведении «дворового» правительства остались почти все территории прежнего «двора», включая Псков и Ростов, а также Поморье с Двинской землей, Козельск, Вологда и Каргополь. То есть, в основном, бывшие опричные земли. Во «дворе» функционировали такие приказы, как Двинская четверть, «дворовый» Большой приход, «дворовый» Разряд и т. д. Они располагались отдельно от земских приказов. В военных ведомостях 1577–1579 гг. также разграничивались «дворовые» и «земские» чины.
В возобновлении разделения надо видеть не чудачества царя, а очевидную неоднородность русских земель. Разные формы землевладения, разное развитие торгово-промышленного класса предопределяли раздельное управление. К «дворовой» части отходили земли с развитым общинным самоуправлением и торгово-промышленным классом, преимущественно северные. Эти земли лучше представляли централизованное государство. «Опричнина», а вслед за ней «двор» были мостом из феодализма в Новое время.
В определенном смысле «двор» существовал и много позднее, в петербургское время, когда в дворцовом ведомстве находились государственные крестьяне. И дворцовые земли, населенные государственными лично свободными крестьянами, во многом совпадали с теми землями, которые находились в опричнине при Иване Грозном.
Итоги опричнины
Опричнина была революционной формой чрезвычайного положения, когда в напряженной борьбе схлестнулось старое и новое, носители национального развития и представители отживающей феодальной системы. В грубый и жестокий век она потребовала больших жертв и затронула много невинных людей.
Как нельзя точно обобщил итоги опричнины И. И. Смирнов: «Опричнина окончательно и навсегда сломила боярство, сделало невозможным реставрацию порядков феодальной раздробленности и закрепила основы государственного строя Русского национального государства».
Не могу не упомянуть оригинальное мнение историка И. И. Полосина, который видел две опричнины — царскую и боярско-княжескую. И царская опричнина ликвидировала боярско-княжескую опричнину вместе с княжеско-боярскими дворами. Таким образом царская опричнина укрепила земский строй русского государства, крестьянские и посадские общины. Об укреплении земского строя в период правления Ивана Грозного писал и крупнейший специалист по истории крестьянства профессор И. Д. Беляев.
В результате опричной революции феодальная знать изрядно поредела, лишилась внутренних связей и растворилась в массе новых людей, поднявшихся наверх, таких как Годуновы и Романовы, чьи интересы были полностью связаны с интересами централизованного государства.
Даже цареборцы А. А. Зимин и А. Л. Хорошкевич замечали такой результат опричнины, как «ликвидацию удельно-княжеского сепаратизма» и «разрушение твердынь феодальной децентрализации».
Таким образом, Иван IV, проводя свою «революцию сверху», разрушает отжившую, но цепкую и жадную феодальную систему — схожие процессы, но с еще большей кровью, идут и в Западной Европе. Жертвами этого разрушения за все время царствия Ивана IV, за 37 лет, становится около четырех тысяч человек (наиболее реальная оценка, базирующаяся на синодиках и других документах).
Удивительно, но до масштабного карамзинского промывания мозгов, русские образованные люди хорошо понимали суть деяний царя Ивана. Историк XVIII века И. Болтин писал, что Иван Грозный уничтожил «самодержавное владение вельмож».
Европейская история XVI века показывает нам достаточно примеров масштабного истребления людей, предпринимаемого во имя уничтожения феодальных порядков или просто из корыстных интересов правящего слоя. Достаточно вспомнить виселицы для согнанных с земли крестьян, охоту на ведьм и еретиков, замену «ленивых» индейцев на «трудолюбивых» негров.
Однако, история Европы XVI века — всего лишь история (из которой, как изюм из булки, нынче вытаскиваются страшилки про ведьм и вампиров), ее используют как повод для изготовления киношной лажи, а история России того же века — это намного больше, чем история, это — актуальная политика. Пропагандные мифы, извращающие русскую историю XVI века — имееют крайне высокое употребление в западной прессе, особенно англо-американской и польской. И что самое печальное, становятся все более популярными и в прессе российской.
