Григорий Турский - История франков
Поехали также Домигизил, Ансовальд и майордом Ваддон, одно время бывший графом Сента. Было также более четырех тысяч простых людей. Все другие герцоги и управляющие, что отправились вместе с Ригунтой, вернулись обратно от Пуатье. Но те, кого я упомянул, должны были завершить путешествие, и они спешили, как только могли.
По пути они грабили и воровали сверх всякой меры, обирали дома бедняков, разоряли виноградники, срубая целиком лозы вместе с висевшим на них виноградом, и забирали с собой все, что могли забрать, опустошая земли вдоль дорог, по которым они проходили, – в точности как говорится в Книге пророка Иоиля: «Оставшееся от гусеницы ела саранча, оставшееся от саранчи ели черви, а оставшееся от червей доели жуки» (Иоил., 1: 4).
На самом деле то, что происходило, напоминало прошедший ураган, сопровождавшийся выпадением инея, и состояние после засухи, выжигавшей то, что осталось после огромной бури. Так и эта орда унесла с собой то, что осталось после засухи.
46. Пока все эти люди следовали по своему пути со всем награбленным, Хильперик, этот Нерон и Ирод нашего времени в одном лице, отправился в свое поместье Шель, находившееся примерно в дюжине миль от Парижа. Там он проводил свое время на охоте.
Однажды, когда он возвращался с охоты, как раз начало смеркаться, он начал спускаться с лошади, опираясь одной рукой на плечо слуги. Тут вперед выступил человек, ударил его ножом под мышку и затем нанес второй удар в живот. Тотчас из его рта потоком хлынула кровь, а затем она полилась и из зияющей раны, – так наступил конец этого безнравственного человека.[168]
То зло, какое нанес Хильперик, отражено в этой книге. Он разграбил и сжег многие области, и не один раз. Причем он вовсе не раскаивался в содеянном, но скорее торжествовал, как и Нерон прошлых времен, читавший стихи из трагедии, пока полыхал его дворец. Он часто выдвигал несправедливые обвинения против своих подданных, преследуя только одну цель – отобрать их собственность.
В его дни священнослужителей редко выбирали епископами, он был чревоугодником, всем правил его желудок. Хильперик был убежден и часто хвастался, что нет никого умнее, чем он. Он написал две книги, подражая Седулию, но его стихи были так несовершенны, что никто не мог выносить их. Он в этих стихах ставил длинные слоги вместо кратких и короткие – вместо длинных, не понимая, что делает. Он составил несколько секвенций для мессы, несколько коротких пьес и гимнов, но ими было невозможно пользоваться.
Он ненавидел бедных и все, что с ними связано. Он никогда не прекращал своих выпадов против тех, кто служил нашему Господу, и, когда он находился среди своих близких друзей, епископы оказывались постоянным объектом его насмешек и издевок. Одних он обвинял в легкомыслии, других в гордыне, третьих в неумеренности и четвертых в роскоши.
Каким же пустоголовым казался ему епископ, каким тщеславным! Сильнее всего король ненавидел церковь. Постоянно доводилось слышать: «Моя сокровищница всегда пуста. Все наше богатство попало в руки церкви. Вся власть только у епископов. Никто не уважает меня как короля, все почитают только своих епископов в своих городах».
Такое настроение привело к тому, что он приобрел привычку разрывать завещания, в которых собственность завещалась епископам. Он попирал королевские указы собственного отца, полагая, что в живых не осталось никого, кто бы проследил за их выполнением.
Невозможно даже назвать какой-либо порок или оргию, каким бы не предавался этот человек. Он всегда придумывал новые способы мучений для своих подданных. Не имело никакого значения, оказывались ли они виновными в том преступлении или ином, он велел выкалывать им глаза.
В предписаниях судьям он всегда добавлял предложение: «Если кто-либо нарушит мои распоряжения, его следует наказать, выколов у него глаза». Сам он не печалился ни о ком, разве что если кто-то был ему нужен, соответственно, никто не любил и его. Когда пришло его время умереть, все покинули его.
Только епископ Санлиса Маллульф, уже в течение трех дней живший в шатре и напрасно ожидавший аудиенции в Шеле, пришел, когда услышал об убийстве Хильперика. Он омыл тело и одел его в более подобающие одежды. Затем провел ночь около него, распевая псалмы, потом перенес тело на речное судно и поспешил в церковь Святого Винценция[169], расположенную в Париже. Тем временем королева Фредегунда оставалась совсем одна в соборе.
Книга VII
1. Смерть святого Сальвия, епископа
2. О конфликте между жителями Шартра и Орлеана
3. Как Видаст по прозвищу Авий встретил свою смерть
4. Как Фредегунда искала убежище в церкви и как ее сокровища передали Хильдеберту
5. Как король Гунтрамн прибыл в Париж
6. Как тот же самый король принял на себя управление землями, ранее принадлежавшими Хариберту
7. О том, как послы Хильдеберта потребовали выдачи Фредегунды
8. Как король Гунтрамн просил не убивать его так, как убили его братьев
9. О том, как Ригунту лишили ее сокровищ и как Дезидерий посадил ее в тюрьму
10. Как по наущению Ригунты, дочери короля Хильперика, Гундовальда, провозгласив королем, подняли на щит
11. О знамениях и чудесах
12. Как сожгли часть Тура. О чудесах, совершенных святым Мартином
13. Как сожгли и разграбили Пуатье
14. О том, как король Хильдеберт отправил послов к королю Гунтрамну
15. О коварстве Фредегунды
16. О возвращении епископа Претекстата
17. О епископе Промоте
18. О том, как короля Гунтрамна предупредили о том, что его могут убить
19. О том, как королеве Фредегунде велели перебраться в сельское поместье
20. О том, как Фредегунда отправила человека, чтобы убить Брунгильду
21. О побеге Эберульфа и о том, как его взяли под стражу
22. О порочном поведении Эберульфа
23. О том, как еврея убили его люди
24. О том, как разграбили город Пуатье
25. О том, как ограбили Марилейфа
26. О том, как Гундовальд объехал несколько городов
27. Об оскорблении епископа Магнульфа
28. О продвижении войска
29. О том, как убили Эберульфа
30. О посольстве Гундовальда
31. О мощах святого мученика Сергия
32. О том, как Гундовальд направил послов во второй раз
33. О том, как Хильдеберт посетил своего дядю Гунтрамна
34. О том, как Гундовальд направился в Коменж
35. О том, как разграбили церковь Святого Мученика Винценция в Ажене
36. О том, как Гундовальд вел переговоры с осажденными
37. Об оскорблении, нанесенном городу Коменжу
38. О том, как убили Гундовальда
39. О том, как убили Муммола и епископа Сагиттария
40. О сокровищах Муммола
41. О гиганте
42. О чуде, совершенном святым Мартином
43. О Дезидерии и Ваддоне
44. О чародейке
45. О голоде, случившемся в этот год
46. Об убийстве Христофора
47. О гражданских распрях, возникших среди жителей Тура
1. Хотя я всячески стремился последовательно продолжать мою историю, начиная с того места, до которого добрался в предыдущих книгах, испытываемое мной чувство благоговения перед святым Сальвием заставляет меня прежде поведать о нем. Все знают о том, что он умер в этом году.[170]
Сальвий любил рассказывать о том, что и во время его долгой жизни мирянином, когда он был занят земными делами, он ни разу не поддался искусу плотских желаний, нередко овладевавших умами молодых людей.
Когда, наконец, Святой Дух нашел путь к его сердцу, Сальвий прекратил борьбу с мирскими искушениями, оставил мирскую жизнь и поступил в монастырь. Как все, кто посвятил себя всемогущему Господу, он понял, что лучше служить Господу в бедности и поклоняться Ему, чем стремиться к богатству этого преходящего мира. Он провел в монастыре долгие годы, изнуряя себя соблюдением обетов и установлений Отцов Церкви.
Когда наконец пришло время умереть их тогдашнему аббату, Сальвий, достигший полной физической и интеллектуальной силы, исполнил свой долг пастыря, приняв на себя заботу о братстве. Обретя такую возможность, он должен был как можно больше общаться с братьями, пытаясь установить дисциплину между ними. На самом же деле он еще больше отдалился от них.
Тогда он выбрал себе самую отдаленную келью, хотя, как он часто рассказывал, в своей прежней келье он настолько ослаб в результате постоянных постов, что кожа на его теле сходила девять или более раз. После избрания аббатом он продолжал жить так же скромно, как и раньше, посвящая все свое время чтению и молитвам. Он считал, что лучше ничем не выделяться среди своих монахов, чем появляться на публике, как того требовал долг аббата.
Придя к такому выводу, он простился с монахами и получил от них последнее приветствие. Он стал затворником, оставшись наедине в келье, он подвергал себя еще большему воздержанию, чем прежде. Одновременно он стал заботиться, чтобы сохранять законы христианского благочестия, молясь за всех тех, кто приходил поклониться в монастырь, и необычайно радушно одаривал их жертвенным хлебом. Шло время, и те, кто приходили к нему, покидали монастырь излеченными.
