Вадим Деружинский - Тайны Беларуской Истории.
Литовские участники событий.
В связи с битвой упоминаются три литовских князя: Ягайло, Андрей и Дмитрий. Все они — сыновья Великого князя Альгерда (1345—1377), Александра в православии, сына Гедимина от тверской княжны.
Ягайло (Яков в православии) был сыном Альгерда от тверской княжны (то есть, тверской крови на три четверти), после смерти отца в 1377 году стал Великим князем Литовским и Русским. После Кревской унии 1385 года между ВКЛ и Польшей, Ягайло в 1386 году вступил в брак с польской королевой Ядвигой и перешел из православия в католичество, получив имя Владислав. В 1392 году он передал власть в ВКЛ, а в 1401 году и титул Великого князя Литовского своему двоюродному брату Витовту.
Согласно традиционной версии российских историков, Ягайло якобы спешил на соединение с Мамаем — чтобы драться со своими родными братьями Андреем и Дмитрием Альгердовичами. Разделяя веру в этот нелепый миф, поклонник Орды Лев Гумилев писал в своей книге «От Руси до России» (страница 160):
«Если же учесть, что большинство в войске Ягайлы составляли русские из-под Минска, Полоцка, Гродно, то легко понять, каково в тот период было единство некогда могучей Киевской Руси».
Если Гумилев называет литвинов XIV века «русскими», то при таком «подходе» мы равно можем называть московитов татарами.
Андрей Альгердович (как и Дмитрий Альгердович) — старший сын Альгерда от брака с другой княжной — витебской. С начала 1340-х годов он был князем в Полоцке. По версии Бычкова, в 1377 году «Андрей лишился Полоцкого княжения, бежал в Псков и был посажен на княжение там». Кем посажен? Неужели Москвой? Этот тезис не выдерживает никакой критики. В то время Альгерд захватил Псков, поэтому посадил на княжение в нем своего сына.
Дмитрий Альгердович при жизни отца владел Брянском и Трубчевском. С 1379 года стал владеть еще и Переяславлем-Залесским. Однако, по версии Бычкова, «в 1379 году сдал Трубчевск Дмитрию «Донскому», и московский князь дал ему во владение ПереяславльЗалесский».
И это сказка. Для Дмитрия Альгердовича сей московит Дмитрий Иванович — вассал и «шелупень», князек из туземного финского Залесья. Ничего ему не мог дать Дмитрий, якобы «Донской», а мог только подчиняться воле Дмитрия Альгердовича, своего господина.
Все российские историки удивительно слабы на память, «дружно забывают» факт, который заставляет совершенно иначе взглянуть на Куликовскую битву. А именно: в 1373 году (за 7 лет до битвы) Альгерд бескровно захватил Москву, всадил в кремлевскую стену свое копье — как знак принадлежности Москвы Великому княжеству Литовскому, и подарил москвичам пасхальное яйцо как символ единства.
Таким образом, Дмитрий Альгердович являлся для Московского княжества наместником отца, великого князя Литвы (ибо его вотчина — Брянщина — граничила с Московским княжеством). А Дмитрий Иванович (Донской) был его вассалом, не наоборот.
Опровергает суждение Бычкова и тот факт, что Дмитрий Альгердович привел на битву хоругви из Брянска. Если бы он, как считает Бычков, к тому времени был только князем Переяславля-Залесского, то как он мог привести на битву брянские полки?
Чтобы хоть как-то объяснить участие в Куликовской битве этих двух литовских князей, россияне выдумали, что, дескать, они были в услужении у Дмитрия Ивановича. Никто другой не был — а они вдруг были. Просто вопиющий маразм: князь Пскова и князь Брянска невесть отчего оказались слугами московского князька. Да с какой стати?
Бычков пишет: «Оба этих князя находились на службе у великого князя Московского».
Это как же так — будучи одновременно князьями Пскова и Брянска, являвшихся составными частями Великого княжества Литовского? Неужели и Альгерд, вместе с Ягайло и Витовтом, состоял «на службе у князя Московского»?
Однако соседние князья Рязани и Твери плевать хотели на московского князя — а вот князья могущественной тогда Литвы вдруг оказываются на службе у бесправного князька залесского, которому ярлык на княжение давала Орда.
Далее Бычков сам себя опровергает:
«Погиб /Андрей Альгердович/ в 1399 году в битве на реке Ворскле, во время похода Великого князя Литовского Витовта против Темиркутлуя».
Судьба Дмитрия Альгердовича аналогична:
«Так же, как и брат, погиб в битве на Ворскле в 1399 году».
Как же так? Якобы они «находились на службе у великого князя Московского», а погибли вовсе не за Москву, но за ВКЛ, на службе у князя Витовта. Как говорится, концы с концами не сходятся…
Так вот, никогда Андрей и Дмитрий Альгердовичи не «находились на службе у московского князя». Они всегда, до самой смерти, служили только ВКЛ. За нашу Литву и погибли, а не за Московию.
Читая источники.
При ознакомлении с первыми художественными рассказами россиян о Куликовской битве бросаются в глаза две вещи:
1. Изначально прославляется Литва как главный и единственный «заступник» Москвы — и нет ни слова про Ягайло, который якобы «спешит на помощь Мамаю».
2. Позже исчезает прославление Литвы, она подается в негативном виде, плюс появляется Ягайло, якобы «сообщник Мамая».
Безусловно, в основе этих московских произведений лежали какие-то наши летописи, которые там исказили на свой лад — в угоду Москве. Украинский историк Владимир Белинский отметил, что во времена Куликовской битвы в Московском княжестве никаких своих летописей еще не было — народ был поголовно неграмотный. Поэтому искажения эти стали делать во времена конфронтации с BKЛ, через 100—150 лет после битвы. «Скелет» рассказов составляют некоторые факты, а именно: главными участниками битвы были полки ВКЛ, им на помощь спешил еще и Ягайло. Все остальное — московские искажения. Кроме того, Алексей Бычков находит в Сказаниях повторение событий 1480 года («стояние на Ворскле»), что свидетельствует либо о скудости сведений у авторов Сказаний о том, что было в 1380 году, либо об их желании специально исказить прошлое.
Открываем «Задонщину» (Кирилло-Белозерский список):
«Славии птица, что бы еси вышекотола сиа два брата, два сына Вольярдовы, Андрея половетцкаго, Дмитрия бряньского, ти бо бяше сторожевые полкы, на шит рожены, под трубами поють, под шеломы взлелеаны, конец копия вскормлены, с востраго меча поены в Литовьскои земли».
Явно взято из какой-то литовской летописи.
И какая странная битва! Обычно главнокомандующий пускал войска союзников в мясорубку первыми, а свою рать берег для решающего удара. Например, так было в Грюнвальдской битве 1410 года (через 30 лет), когда Ягайло и Витовт пустили для «затравки» татарскую конницу ВКЛ. А здесь первыми вступили в бой полки Москвы — ее финны и татары, тогда как литовские хоругви ВКЛ являлись «засадными полками». Когда литвины увидели, что пора действовать, на поле боя появились закованные в железо вершники (рыцари) с «Погоней» на знаменах и шестиконечным красным крестом Евфросинии Полоцкой на белых щитах. Одно только это убеждает нас, что битвой руководил не московский князь, а братья-литвины. Они и победили в том сражении, они и преследовали убегающие войска Мамая — генуэзскую пехоту, казаков Дона и Северного Кавказа (татар в войске Мамая было очень мало).
Далее в «Задонщине» сказано:
«Молвяше Андреи к своему брату Дмитрею: сама есма два брата дети Вольярдовы /Альгерда/, внучата Едиментовы /Гедимина/, правнучата Сколдимеровы /непонятно, кто такой Сколдимер/. Сядем, брате, на свои борзи комони, испием, брате, шеломом своим воды быстрого Дону, испытаем мечи свои булатныя. Уже бо, брате, стук стучит и гром гремит в славне граде Москве».
Конечно, автор «Задонщины» через 100 лет после битвы никак не мог знать о том, что именно говорил Андрей Альгердович Дмитрию Альгердовичу. Да и как мог происходить разговор между Псковом и Брянском (650 км по прямой линии)?
Автор подает их желание защищать Москву не как защиту вотчины BKЛ, а как странную и необъяснимую симпатию к Москве. Плюс столь же странное желание «испить шлемом воды из Дона». Зачем? Своих дел не хватает? Мамай ведь шел не Брянск или Псков захватывать — и вообще, согласно официальной российской версии, не имел никаких претензий к ВКЛ. Чего же литовские князья так озаботились защитой Москвы?
А ведь есть с чем сравнивать: Рязанское княжество присягнуло Мамаю — и ВКЛ это было безразлично, никто не ринулся воевать за Рязань. Несомненно, литовские князья пошли воевать за Москву только потому, что она была частью ВКЛ.
Не случайно в другой копии (списке) «Задонщины» Литва прославляется и подается как союзник Москвы, а вовсе не враг:
