История США от глубокой древности до 1918 года - Азимов Айзек

Итак, к августу под командованием Хау находилось 32 000 обученных солдат, в том числе 9000 гессенцев. У Вашингтона было всего 18 000 человек, да и те были плохо обученными временными солдатами. (Американцы, не привыкшие к длительным военным действиям и постоянно думающие о своих фермах и оставленных дома семьях, записывались в армию всего на несколько месяцев. К тому времени, когда их удавалось хоть как-то вымуштровать, срок их службы заканчивался. Текучесть была ужасающей, и под командованием Вашингтона в реальности никогда не было столько человек, сколько значилось в бумагах.)

Вашингтон понимал, что Нью-Йорк придется сдать, если Хау захватит высоты Бруклин-хайтс, расположенные на противоположном берегу Ист-Ривер. Поэтому он оставил треть своих сил на том берегу реки в попытке остановить британцев.

Между 22 и 25 августа Хау переправил 20 000 человек через пролив Нэрроуз в тот район, который сейчас называется Бруклином. (То, что последовало за этим, обычно называют Битвой при Лонг-Айленде, и, строго говоря, она проходила действительно на Лонг-Айленде. Однако бои шли на западной части острова, где сейчас находится Бруклин, так что современникам было бы понятнее, если бы ее называли Битвой при Бруклине.)

Американцы неразумно разместили свои силы к югу от укреплений Бруклин-хайтс и тем самым позволили вести бой на открытой местности, где не могли рассчитывать на победу. 27 августа британцы атаковали их позиции. Завязалась жаркая схватка на поросших лесом холмах Флэтбуш, когда британский отряд, двигавшийся в восточном направлении, вышел прямо в тыл американским силам, которым пришлось отступить на Бруклин-хайтс. Обе стороны потеряли около 400 человек убитыми и ранеными, однако британцы захватили в плен 1200 человек, и только половине американцев удалось добраться до безопасного места на высотах.

Следующим шагом при обычном порядке вещей стал бы проведенный Хау штурм высот. Убедительная победа, наверное, сломила бы дух армии Вашингтона и нанесла делу независимости огромный ущерб.

Однако тут восстал призрак Банкер-хилла. Хау не смог заставить себя отправить своих людей вверх по склону под огнем американцев. Вместо этого он приготовился к осаде Бруклин-хайтс, намереваясь уморить американцев голодом.

Однако Вашингтон решил, что в Бруклине он сделал все, что можно было. Его солдаты сражались с численно превосходящим противником настолько хорошо, насколько этого можно было ожидать, и новые жертвы были ни к чему. Отказ Хау от штурма высот сам по себе был победой. Он показал, что теперь британцы уважают американцев, чего они не делали до Банкер-хилла, — и этого было достаточно.

Поздно вечером 29 августа Вашингтон приказал оставить Бруклин-хайтс, что и было сделано без потерь. На следующий день британцы обнаружили, что стоят перед пустым местом.

«Конечно, потеря возвышенности Бруклин-хайтс означала, что удержать город Нью-Йорк будет нельзя, но какое-то время Хау медлил с атакой на остров Манхэттен, ибо даже тогда, спустя два месяца после подписания Декларации независимости, все еще надеялся на мирное урегулирование.

Во время битвы при Бруклине Хау захватил в плен генерала Джона Салливана (род. в Сомерсуорте, Нью-Гэмпшир, 17 февраля 1740 года) и теперь использовал его в качестве посла. Салливан отправился с посланием от Хау, в котором предлагалось провести переговоры о мире.

Конгресс пошел ему навстречу. Три человека, подписавшие Декларацию независимости, — Бенджамин Франклин, Джон Адамс и Эдвард Ратледж (род. в Чарлстоне, Южная Каролина, 23 ноября 1749 года) — согласились рискнуть и отправиться на Стейтен-Айленд, оказавшись в руках британского генерала, в глазах которого они были изменниками. 6 сентября они встретились с Хау, который был сама любезность.

Однако это ничего не дало. Хау объяснил, что никакого обсуждения быть не может, пока американцы не согласятся аннулировать Декларацию независимости. Делать это было слишком поздно. От независимости отказаться было невозможно, так что переговоры оборвались. Разочарованный Хау начал подготовку к оккупации города Нью-Йорка.

15 сентября он перевез войска через Ист-Ривер в бухту Кипа на восточном берегу Манхэттена, далеко к северу от города, который в то время располагался на южной части острова. Он надеялся запереть армию в южной части, вынудив к сдаче.

Этого ему сделать не удалось. Хотя у Вашингтона не хватало сил, чтобы одерживать победы, и хотя он не был гениальным военачальником, он был умен и осторожен, а порой эти качества были почти не хуже гениальности. Он предвидел действия британцев и, оставив город, отступил в северную часть острова, где укрепил холмы Гарлем-хайтс.

Хау последовал за ним, но опять, после неубедительной стычки, не пошел на прямой штурм. Его снова преследовало видение Банкер-хилла.

В течение месяца Вашингтон оставался на Гарлем-хайтс, пытаясь предугадать следующий шаг британцев, — и в течение месяца Хау оставался в Нью-Йорке, пытаясь решить, каким должен быть этот шаг.

Именно в этот период произошел инцидент, сам по себе не слишком важный, но занявший почетнейшее место в американском фольклоре. Он был связан с Натаном Хейлом (род. в Ковентри, Коннектикут, 6 июня 1755 года), школьным учителем, который участвовал в осаде Бостона и получил звание капитана. Теперь он вызвался провести разведку в тылу британцев. Его обнаружили, захватили в плен и приговорили к повешению 22 сентября 1776 года.

Хейл окончил Йельский университет и, возможно, читал «Катона» Джозефа Аддисона — пьесу, опубликованную за шестьдесят лет до этого, — о римском патриоте, который погиб, упорно сражаясь за свободу своего города. У Аддисона этот герой говорит: «Жаль, что можно умереть лишь раз, страну свою спасая». Такое легко сказать персонажу пьесы, но Хейл так чувствовал на самом деле. На эшафоте его последними словами были: «Я сожалею лишь о том, что могу отдать за родину только одну жизнь» (I only regret that I have but one life to lose for my country).

И пока Хау в нерешительности ждал в Нью-Йорке, случилось еще кое-что — нечто не столь впечатляющее, но тем не менее имевшее решающее значение.

Конгресс решил усилить свое представительство во Франции, и гуда были направлены Артур Ли (род. в Стратфорде, Виргиния, 21 декабря 1740 года) и Бенджамин Франклин, которым предстояло присоединиться к Сайласу Дину. Ли был столь же некомпетентен, как и Дин, и эта парочка ссорилась и интриговала друг против друга, принося делу Америки больше вреда, чем пользы. Однако Франклин это компенсировал, ибо идеально подходил для такого рода поручения. Он пользовался в Европе славой как ученый и изобретатель громоотвода. Он был известен благодаря своим литературным произведениям и вызывал восхищение своей мудростью. Он пользовался у французских аристократов огромной популярностью и, играя на этом, заставлял всю Францию с восхищением относиться к американской борьбе за независимость.

Медлительность Хау нанесла непоправимый ущерб всей британской стратегии. Если бы после оккупации Нью-Йорка он действовал решительно, если бы нанес удар с уверенностью и смелостью, подобающей великому генералу (или хотя бы генералу решительному), то мог бы легко разбить маленькую армию Вашингтона, состоявшую из фермеров, а затем повести наступление вдоль реки Гудзон на Олбани.

Британские силы в Канаде, которые уже прошлой зимой разбили американскую армию, могли бы двинуться на юг и, соединившись с Хау, отрезать Новую Англию от остальных колоний. Это, скорее всего, вынудило бы американцев пойти на какой-то компромисс, не настаивая на независимости.

На самом деле британские силы уже двигались из Канады на юг. Сэр Гай Карлтон, который прошлой зимой успешно оборонял Квебек, собирал корабли, чтобы перевезти своих солдат через озеро Шамплейн. Ему противостоял Бенедикт Арнольд, который продолжал цепляться за свой план по завоеванию Канады. Однако между 11 и 13 октября флот Карлтона разбил поспешно собранные корабли Арнольда с разношерстными экипажами и поплыл через озеро к крепости Краун-пойнт, находившейся в южной его части.