Леонид Млечин - Зачем Сталин создал Израиль?
Прибывший к месту взрыва моторизованный патруль подорвался на мине, причем были убиты четверо служащих пограничной полиции… Отмечают, что установлены следы трех диверсантов, ведущие к сирийской границе. Эта диверсия, по общей оценке, была тщательно подготовлена и по своим масштабам и методам проведения значительно превосходит все диверсии подобного рода, отмеченные на израильско-сирийской границе за последние годы. (Всего в 1966 году на этой границе зарегистрировано 16 случаев закладки мин…)
Радио Дамаска передало коммюнике арабской террористической организации «Аль-Асифа» (в ведении которой находятся «штурмовые группы „Аль-Фаттах“), заявляющее, что диверсия в Иерусалиме была осуществлена этой организацией. Указывается также на выступления сирийских газет, в частности „Аль-Саура“, восхваляющие диверсионные акты против Израиля, проведенные „палестинскими отрядами“.
Аль-Фаттах — так в те годы транскрибировали название боевой организации, которую возглавлял молодой Ясир Арафат.
Советский посол не нашел в себе силы отрицать, что теракты устроены палестинскими боевиками. Так что в министерстве иностранных дел, а следовательно и в ЦК, прекрасно знали, что палестинцы превратились в террористов. Но советские руководители не видели ничего плохого в палестинском терроризме.
Советское посольство в Израиле предлагало:
«1. Если окажется возможным, то следовало бы обратить внимание сирийского руководства… что правительству Сирии следовало бы официально отмежеваться от последних инцидентов и даже, возможно, осудить их…
2. В приемлемой форме рекомендовать сирийскому руководству не допускать восхвалений диверсий против Израиля по радио и в печати…
3. Поместить в советской печати сообщение о последнем инциденте, в котором показать, что напряженность на сирийско-израильской границе вызывается провокационными действиями американской разведки и ее подручных и преследует двоякую цель: отвлечь внимание от войны во Вьетнаме и создать повод для нападения на Сирию…»
Но посольство получило иные указания. Советские руководители хотели обезопасить Сирию от ответного удара.
В тот же день, одиннадцатого октября, послу Чувахину было дано указание посетить министра иностранных дел Израиля и предостеречь руководство страны против использования силы на сирийском направлении. Об этом Москву просило правительство Сирии, опасавшееся ответного удара израильской армии.
В четыре часа дня посла Чувахина принял премьер-министр Леви Эшкол. Министр иностранных дел Абба Эбан находился в Нью-Йорке.
Премьер-министр Эшкол сразу же процитировал выступление премьер-министра Сирии Зуэйна, сделанное утром одиннадцатого октября по радио в Дамаске, в котором одобрялся террор «палестинских революционеров»: «Мы подожжем весь этот район, — обещал глава правительства Сирии, — и превратим в могилу для Израиля».
Леви Эшкол сказал, что ему трудно сдерживать возмущение общества, которое требует обеспечить безопасность. И попросил советское правительство «оказать возможное влияние на сирийское правительство с целью ликвидации напряженности на границе».
Громыко предложил ЦК «дать ответ на это обращение премьер-министра Израиля Эшкола в форме устного заявления послу Израиля в Москве. В этом заявлении следовало бы отклонить попытки израильского правительства снять с себя ответственность за создавшееся положение на сирийско-израильской границе…»
Ситуация на сирийско-израильской границе обсуждалась в Совете Безопасности ООН. Советский представитель наложил вето на резолюцию, осуждавшую Сирию за поддержку террористов.
Советская помощь делала сирийских руководителей все более уверенными в своей правоте.
Четвертого января шестьдесят седьмого года король Иордании Хусейн, излагая послу Слюсаренко свой взгляд на ситуацию, пожаловался на Сирию: «Сирийские руководители теперь не довольствуются подрывной в отношении Иордании пропагандой. Они начали проводить регулярную засылку в Иорданию лиц с определенными заданиями, пересылают оружие, убивают иорданцев на нашей территории и так далее.
Наши органы, сказал король, задержали не одну такую группу лиц, задерживали оружие, среди которого было и оружие советского производства, вылавливали сирийских диверсантов…»
Но король Хусейн тоже не пользовался в Москве популярностью, поэтому никто не собирался выговаривать сирийцам за конфликты с Иорданией.
В шестьдесят седьмом году не египтяне, а именно сирийцы подожгли спичку, от которой вспыхнул пожар. С апреля события на Ближнем Востоке приобрели необратимый характер. Кончилось все это плачевно для самих сирийцев…
ЧТО СОВЕТСКАЯ РАЗВЕДКА СООБЩИЛА НАСЕРУ?
Седьмого апреля с сирийской территории обстреляли израильского тракториста, который работал в демилитаризованной зоне. Израильтяне ответили огнем. В действие вступила сирийская артиллерия, и разыгралось настоящее сражение.
Израильская армия использовала этот повод для уничтожения с земли и воздуха позиций сирийской артиллерии, которая постоянно обстреливала израильских крестьян в районе Тивериадского озера (озеро Кинерет). В большом воздушном бою сирийцы потеряли шесть истребителей советского производства.
Почему на сей раз израильтяне реагировали так масштабно? Прежде сирийцы предоставляли палестинским боевикам возможность убивать израильтян, а сами в бои не втягивались. Почувствовав полную поддержку Советского Союза, сирийские руководители стали вести себя более воинственно. Они жаждали реванша, а израильтяне привыкли отвечать ударом на удар.
Советские генералы были раздражены тем, что израильтяне в один день сбили сразу несколько самолетов советского производства. Заместитель министра иностранных дел Владимир Семенов дважды вызывал к себе посла Каца и вручал ему ноты МИД, в которых действия Израиля характеризовались как «опасная игра с огнем в районе, расположенном вблизи от границ Советского Союза».
— Нам известно, — заявил советский посол Чувахин Леви Эшколу, — что несмотря на ваши официальные заявления, происходит концентрация израильских войск вдоль всей сирийской границы.
Эшкол тут же предложил Чувахину вместе поехать на север и посмотреть, что там происходит. Посол отказался.
За несколько дней до этого, тридцать первого марта, в больнице скончался министр обороны маршал Р. Я. Малиновский. Он болел уже полгода. Седьмого ноября шестьдесят шестого года он принимал последний в своей жизни парад, хотя у него очень сильно болела нога. На следующий день слег, и больше уже не встал. Его отправили в больницу, откуда он уже не вышел.
Его смерть не была неожиданностью для советского руководства. Говорили, что в последнее время маршала мало что интересовало. Ему бы только меньше перетрясок, перестановок, чтобы спокойнее дожить свой век…
Двенадцатого апреля министром был назначен маршал Андрей Антонович Гречко, которого хорошо знал Брежнев. Вокруг Гречко группировались молодые и амбициозные военные, поклонники новой боевой техники активных действий.
Возможно, осторожный и спокойный по характеру Малиновский иначе бы разговаривал с египтянами, которые в эти решающие дни приехали в Москву. Новый министр, напористый по натуре, был поклонником наступления, а не обороны. Он уверенно сказал египтянам: «Ваша армия может успешно решить любую задачу на данном театре военных действий».
В министерстве обороны невысоко оценивали боевые возможности израильских вооруженных сил и полагали, что если Египет и не разгромит Израиль, то по крайней мере покажет свою силу и силу советского оружия. А это укрепит престиж и влияние Советского Союза на Ближнем Востоке.
Советским военным обычаи и традиции армии обороны Израиля казались странными и нелепыми. Единая форма из грубой шерсти — для всех, от новобранца до начальника генерального штаба, обращение к командирам на «ты» и по имени, отсутствие офицерских столовых и внешних признаков дисциплины… А поначалу в израильских вооруженных силах, как когда-то в Красной армии, отсутствовали знаки различия, солдаты не отдавали офицерам честь, и жалованье всем платили одинаковое.
Удивляло и то, что не только израильских командиров, но и рядовых бойцов приучали к самостоятельности в бою, призывали действовать не по шаблону, а импровизировать. Но это была единственно возможная стратегия и тактика в ситуации, когда арабские армии обладали абсолютным превосходством в живой силе и технике.
Полное отсутствие выбора диктовало израильским солдатам и офицерам поведение только героическое. Поражение было равносильно смерти не только их самих, но и их семей.
Израильский офицер всегда оказывался впереди своих солдат, поэтому потери офицерского состава были очень большими, но это создавало бесценный дух боевого братства.
