Владимир Муравьев - Московские слова, словечки и крылатые выражения
Но особенно трогательно звучали стихи в устах дочки или сына-малютки, поздравлявшего родителей. Для этого случая тоже предлагались соответствующие стихи.
Вот поздравление от лица дочери, обращенное к матери:
Для тебя цветок растила,
Для тебя и сберегла;
Утром рано поливала,
От ненастья охраняла,
От жары оберегала;
И тебе вот поднесла.
Забот было с ним немало,
Много дум было о нем:
Листья все я обмывала,
Стебель тонкий подпирала,
Насекомых истребляла,
Вспрыскиваньем табаком.
Если за простым растеньем
Должен быть уход такой.
То с каким же ты терпеньем,
И заботой, и уменьем,
Ежедневным попеченьем
Охраняла мой покой!
За все хлопоты, заботы,
За сердечный уход твой
Я желаю: долги годы,
Чтоб ни горесть, ни заботы —
Жизни всякие невзгоды —
Не мрачили твой покой.
Стихотворение во всем — и в том, что оно говорит о цветке, и в сложной и обильной рифмовке с преобладанием женских рифм, придающих стихам дополнительную певучесть, — как бы служит для выражения нежных дочерних чувств.
Зато поздравление отца сыном выдержано в более жестких, мужских тонах, в нем есть даже что-то военное, и главные рифмы — мужские.
Мой папашечка дружочек!
Вас приходит поздравлять
Ваш малюточка-сыночек
И вам счастья пожелать!
Я подарка не имею,
Чтоб папаше подарить,
Но от сердца я умею
О нем Господа молить!
Хоть я мал, но ласки ваши
Понимать уж мне пора;
Вы, голубчик, счастье наше!
Да хранит вас Бог — ура!
Можно представить, как бывал растроган «папашечка».
Не ради курьеза, хотя в них можно найти много курьезного, приведены здесь эти старые поздравительные стихи. Они — частица литературного быта старой Москвы, и более того — частица истории великой русской литературы, они — живая модель важнейшего факта в ее истории — перехода устного народного творчества в письменную литературу, факта, без которого не было бы ни Пушкина, ни Достоевского.
А кроме того, они сами по себе — любопытная и яркая картина одной из сторон былой народной жизни.
«К неоконченному роману „Евгений Онегин“, соч. А. Пушкина, продолжение и окончание…»
Герои великих произведений литературы, придя на страницы книг из преходящего и уже никогда в будущем неповторимого отрезка жизни человеческого общества, затем снова возвращаются к людям, обретя если не бессмертие, то, во всяком случае, мафусаилов век, и становятся современниками новых и новых поколений.
Причем литературные герои порой обретают такую реальность существования, что оказывают влияние на жизнь людей. К ним апеллируют как к авторитетам, обстоятельства их биографий, черты характера обсуждаются с горячей заинтересованностью. И у многих, естественно, возникает желание вмешаться в судьбу литературных современников, что-то им посоветовать, поправить их, как люди любят это делать в отношении своих знакомых, родственников и соседей.
На научной основе учат литературных героев жить критики и литературоведы.
Те, кто обладает творческой жилкой, подходят к вопросу творчески: они пишут продолжения и переработки популярного произведения.
Эти продолжения и переработки, как ничто другое, наглядно обрисовывают облик эпохи, в которую они пишутся, и авторов, которые их пишут. В этих продолжениях и переработках отражаются социальные изменения, произошедшие в обществе, эволюция моральных принципов. Новая трактовка образа при одновременном существовании и старой дает уникальную (и единственную до изобретения «машины времени») возможность
…посравнить да посмотреть
Век нынешний и век минувший.
Герои «Евгения Онегина» — романа в стихах А. С. Пушкина, — начиная с 1825 года, когда была издана его первая глава, вошли в русскую жизнь и стали таким существенным ее элементом, что сейчас русский национальный характер без них просто невозможно представить.
За полтора века имена героев «Евгения Онегина» не раз использовались в сочинениях других авторов: были тут и спекулятивные подделки (найдена, мол, новая рукопись Пушкина!), и подражания, и пародии, и — традиционный прием юмористов и сатириков — перенесение персонажей из далеких времен в настоящий момент:
В трамвай садится наш Евгений,
Наивный, милый человек!
Не знал таких передвижений
Его непросвещенный век.
Судьба Евгения хранила:
Ему лишь ногу отдавило
И только раз, толкнув в живот,
Ему сказали: «Идиот!»
Подделки, пародии и сатиры интересны как курьезы и анекдоты. Но здесь речь не о них, не об использовании «Евгения Онегина» для разного рода спекуляций, а о влиянии созданных пушкинским гением художественных образов на жизнь общества, о живом восприятии разными поколениями образов Татьяны, Онегина, Ленского, о судьбе литературного героя в потоке времени.
* * *В 1890 году в Москве, в типографии Л. и А. Снегиревых (Остоженка, Савеловский переулок, собственный дом), была напечатана книга: «К неоконченному роману „Евгений Онегин“ соч. А. Пушкина продолжение и окончание соч. А. Разоренова».
Под названием на титульном листе стоят два эпиграфа:
Блажен, кто про себя таил
Души высокие созданья
И от людей, как от могил,
Не ждал за чувство воздаянья.
А. Пушкин
Но тот блаженней много крат,
Кто чувством с ближними делился,
На суд их правый не сердился
И не желал от них наград.
А. Разоренов
К тому времени, когда вышло «Продолжение и окончание „Евгения Онегина“», его автор, Алексей Ермилович Разоренов, был уже семидесятилетним стариком; более полувека он писал стихи и печатался в различных периодических изданиях и коллективных сборниках, а вот отдельной книгой его сочинения никогда не издавались. «Продолжение и окончание» — его первая книга — так и осталась единственной, что также выглядит достаточно символично.
Разоренов принадлежал к славной плеяде старшего поколения так называемых «писателей из народа», «писателей-самоучек». Он родился в 1819 году в сельце Малое Уварово Коломенского уезда Московской губернии в крестьянской семье. О достатке семьи весьма красноречиво говорит семейное прозвище — Разореновы…
В юности Разоренов ушел из родного села в поисках заработка. Судьба привела его в Казань. Было это в 1850-х годах. Там он сначала торговал на базаре калачами, затем устроился статистом в театр. Служа в театре, Разоренов начал сочинять стихи. Эти стихи, в духе народных песен, нравились знакомым, и в театре его прозвали сочинителем.
Однажды в Казанском театре гастролировала известная водевильная актриса Надежда Васильевна Самойлова. Для бенефиса она выбрала французскую сентиментальную пьесу «Материнское благословение, или Бедность и честь», в которой должна была петь.
Но французские куплеты ей не нравились, и она захотела их заменить русской песней, причем не общеизвестной, а новой.
Кто-то сказал ей, что в театре имеется свой сочинитель, который как раз сочиняет песни. Актриса объяснила Разоренову, какого характера песня ей нужна для этого водевиля, и на следующий день Разоренов принес ей стихи.
Стихи понравились, песня в бенефисе была исполнена и имела огромный успех.
Это была популярная и в наши дни песня «Не брани меня, родная». Сейчас ее поют, как это обычно и случается со стихами, ставшими народной песней, в различных переработках, поэтому привожу ее настоящий, разореновский текст. Его напечатал в своих воспоминаниях И. А. Белоусов, записавший песню от самого Алексея Ермиловича Разоренова.
Не брани меня, родная,
Что я так люблю его.
Скучно, скучно, дорогая,
Жить одной мне без него.
Я не знаю, что такое
Вдруг случилося со мной,
Что так бьется ретивое
И терзается тоской?..
Все оно во мне изныло,
Все горю я, как огнем;
Все не мило, все постыло,
Все страдаю я по нем!..
Мне не надобны наряды
И богатства всей земли,
Кудри молодца и взгляды
Сердце бедное сожгли…
Сжалься, сжалься же, родная,
Перестань меня бранить.
Знать, судьба моя такая:
Я должна его любить!..
В начале 1860-х годов Разоренов перебрался в Москву и открыл небольшую («похожую на шкаф», — вспоминает один из его знакомых, писатель А. В. Круглов) овощную лавочку на задворках Тверской улицы в Палашевском переулке, рядом с Палашевскими банями.
