Нина Тумаркин - Ленин жив! Культ Ленина в Советской России
Культ шестидесятых годов был от начала до конца унифицирован и регулировался сверху. Добившись полного единообразия политического ритуала, партия демонстрировала тем самым свое право требовать от любой общественной деятельности определенной дани официально насаждаемому ленинскому культу. К примеру, все без исключения авторы обязаны были (да так и поступали на деле) начинать свое произведение той или иной ссылкой на Ленина. По сути, подобная ссылка, строго говоря, не имела никакого значения. Однако смысл реверанса заключался в признании за партией законного права убеждаться в послушности всякого, кто желал видеть свое имя в печати. Почетная дань Ленину являлась не просто данью Ленину как выдающейся личности (по крайней мере, так обстояло в подавляющем большинстве случаев), но принудительным жестом лояльности по отношению к основанной им партии и к возглавлявшемуся им правительству. Ленинский культ делал видимыми и обязательными цели, преследуемые властями.
Культ Ленина призван был также воодушевить население прославлением легендарного прошлого, которое убедило бы людей в достижимости легендарного будущего и помогло бы скрыть многие недостатки сегодняшней жизни в СССР. С начала 1960-х гг. ленинский культ превратился в основную статью советского идеологического экспорта. Открытому соперничеству с Китайской Народной Республикой за роль лидера коммунистического мира еще только предстояло вспыхнуть, и советские пропагандисты превозносили Ленина на все лады через радиопередачи по всему белому свету — точно так же, как недавний режим побуждал коммунистические партии братских социалистических стран Восточной Европы чтить Сталина; директивам покорно следовали, одновременно имитируя сталинский культ раздуванием культов собственных вождей. В СССР пропаганда нередко подчеркивала общемировое значение фигуры Ленина, любимца угнетенных народов всех континентов. Советская пресса часто помешала фотографии прибывших с визитом иностранных делегаций, возлагающих венки к подножию Мавзолея — простейший и красноречивейший ритуал в честь Коммунистической партии Советского Союза.
В 1967 г. на праздновании пятидесятой годовщины Октябрьской революции, Ленин, разумеется, занимал главенствующее место в пышных церемониях: гигантский профиль его возвышался над толпами, глядя со стен зданий и даже с московских небес — портрет вождя был укреплен на воздушном шаре и по ночам иллюминирован (ранее подобная техника использовалась на праздновании 70-летия Сталина 21 декабря 1949 г.: близкое соседство юбилейной даты с Рождеством превращало сияющее лицо Сталина в советскую разновидность Вифлеемской звезды). Мощное оркестровое звучание культа Ленина нарастало крешендо по мере того, как Коммунистическая партия и Советское правительство готовились к торжественному моменту — 100-летней годовщине со дня рождения Ленина, исполнявшейся 22 апреля 1970 г.
Ленинский юбилей представлял собой скрупулезно подготовленную феерию, далеко превосходящую по размаху пропагандистскую кампанию 1924 года, которая утвердила культ Ленина в национальном масштабе. Девизом столетнего юбилея были слова «Ленин всегда с нами». Хотя основной смысл лозунга сводился к бсссмсртию ленинского духа, вездесущность ленинского облика поражала воображение. Заводы, издательства, ткацкие фабрики, плавильные печи, газоны, кондитерские — всюду, так или иначе, присутствовал образ Ленина. Страна превратилась в гигантскую выставку бюстов, статуй, плакатов, знамен, безделушек, памятных альбомов и книг всевозможного рода, посвященных великому событию. 16 апреля 1970 г. Брежнев лично направился в Ульяновск, чтобы присутствовать при официальном открытии величественного ленинского мемориала, возведенного к юбилею вокруг скромного дома, в котором родился Владимир Ульянов. Шесть дней спустя советские газеты, на протяжении целых недель печатавшие изо дня в день призывы к читателям достойно встретить славный юбилей, опубликовали доклад, сделанный Брежневым 21 апреля в Кремлевском Дворце Съездов перед Центральным Комитетом партии, Верховным Советом СССР и Верховным Советом РСФСР. Стоя на фоне огромного задника с изображением головы Ленина, генеральный секретарь ЦК читал свою речь, в то время как по всей стране проходили митинги, посвященные памяти Ленина, с участием миллионов тружеников. Пространный доклад Брежнева назывался «Дело Ленина живет и побеждает». Ленин — гений, титан, основатель партии нового типа, создатель Советской власти. В далеком будущем Ленина будут вспоминать всегда — как основоположника Коммунистической цивилизации. «Нет ничего более святого для коммуниста, для ленинца, чем отдать всю свою энергию, весь ум и волю для того, чтобы приблизить будущее, за которое боролся Ленин»[740]. Заключительные слова Брежнева потонули в громовой овации. Присутствующие стоя аплодировали докладчику, который вновь процитировал расхожую формулу из шести слов, взятую из стихотворения Маяковского 1924 года: «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!»
Целью столетнего ленинского юбилея было насытить политическую, общественную и культурную жизнь Лениным. Однако празднование юбилея бесповоротно подорвало доверие к коммунистической пропаганде и политическим ритуалам. Поток Ленинианы оказался столь необозримым и всепоглощающим, что само празднование приобрело характер бурлескного представления. Избыток лозунгов и бюстов, нескончаемые речи, назойливо однообразные статьи, заполонившие периодические издания задолго до самого юбилея, приевшиеся тирады о бессмертии вождя превратили событие, долженствующее пробудить энтузиазм, в повод для осмеяния.
Пропагандистская кампания 1924 г. стремилась подчинить политическим задачам всплеск неподдельной народной скорби, вызванный смертью Ленина. Но в 1970 г. факт рождения Ленина отошел в далекое прошлое; помимо того, юбилейные торжества — как и сам культ в целом — прославляли не столько явление на свет определенного человека, сколько разработанную им теорию; последователей, вдохновленных новыми идеями — и лучезарное будущее, в достижимость которого вселяла неколебимую уверенность жизнь Ленина, ставшая образцом для всеобщего подражания. Одно дело — добиться ясности, доступности и эстетической привлекательности партийной мифологии. Однако совершенно нереалистичным было предположение, что народ, до тошноты пресыщенный лозунгами, всевозможными культовыми атрибутами и полубессмысленными ритуалами, с готовностью дрессированного животного счастлив будет прыгать по команде сквозь предложенные обручи. Был выработан своеобразный ритуал расшаркивания перед властью, что устраивало всех — но в строго определенных рамках… В 1970 г. эти рамки были явно нарушены. Неделю за неделей не только с начала года, но и на всем протяжении 1969-го, длилась непрерывная обработка умов: от повсеместных напоминаний о близящемся юбилее просто некуда было спрятаться. Невозможно было избежать репродукций Ленина — разве что дома, на кухне, в обществе друзей, «за рюмкой чая» предаться старинному русскому развлечению — отвести душу за шутками и анекдотами. В 1970 г. появилось множество новых анекдотов о Ленине — дурной знак для устроителей юбилея.
В магазине для новобрачных выставлена кровать на троих: ведь «Ленин всегда с нами». В другой секции магазина продаются бюстгальтеры «Ленинские горы» (московские Воробьевы горы были переименованы в честь Ленина в 1924 г.). Анекдот, наглядно разоблачающий кричащий разрыв между реальной действительностью в Советском Союзе и насаждаемыми культом мифами, рассказывает о гражданине, который долго и безуспешно добивался квартиры. Все его письма в местком, партком и даже в Центральный Комитет оставались без ответа. Наконец, в отчаянии он явился в ЦК самолично и потребовал встречи с Лениным. «С Лениным? — переспросил изумленный секретарь. — Но ведь Ленин давно умер, еще в 1924 году!» «Почему же так получается? — вскричал посетитель. — Когда Ленин нужен вам — он жив, а стоило только ему понадобиться мне, так сразу умер!»
О том, что власти вполне отдавали себе отчет в том, что юбилейные торжества превзошли все мыслимые и немыслимые пределы, ясно свидетельствует быстрота, с какой произошло снижение высокопарного тона пропаганды и урезан ее размах. Очевидно, ленинскую тему и предполагалось потеснить сразу после 23 апреля 1970, однако сокращение культовых мероприятий было, тем не менее, необычайно резким и бросалось в глаза. На протяжении 70-х годов даже праздничные мероприятия, посвященные дню рождения Ленина, отличались заметной скромностью по сравнению с предшествующим десятилетием. Автор книги о советских праздниках соотносит непритязательность церемоний памяти Ленина с личиной скромности самого Ильича[741]. Очевидно, впрочем, что советские пропагандисты учли преимущества сдержанности только после того, как в 1970 г. потерпели фиаско. Поднятая тогда шумиха надолго притупила интерес к Ленину — и разжечь его хотя бы раз в году представлялось сложной задачей.
