Владимир Бешанов - Кадры решают все: суровая правда о войне 1941-1945 гг.
Антисанитария приводила к тому, что многие военнослужащие страдали желудочными заболеваниями. По данным Политуправления, только за январь-февраль 1938 года в частях приграничных округов было зарегистрировано «двадцать одно отравление», в результате чего заболели 1963 красноармейца. Командование, вместо того, чтобы принять меры — пресечь воровство, обеспечить условия для хранения продуктов, застеклить окна, отдраить помещения и отмыть работников столовых, — предпочитало затыкать жалобщикам рты универсальным способом. Мехлис сообщил: «Кое-кто из головотяпов, когда красноармейцы обращаются к ним по поводу безобразно сваренного обеда, подводит это дело под коллективку, учит наказывать за это красноармейцев, а не тех людей, которые безобразно относятся к красноармейцам».
Все это происходило в мирное время, не в немецком плену, а в самой «организованной армии». В Отечественную войну снабженцы просто морили солдат голодом. Относясь к своим обязанностям столь же наплевательски, а к людям столь же бездушно, «кое-кто из головотяпов» фактически помог немцам организовать ленинградский голодомор. Да что там блокированный Ленинград, если умирали от дистрофии, без всякой блокады, воины Калининского и Сталинградского фронтов. Например, бойцы 66-й армии генерала А.С. Жадова в октябре 1942 года:
«Вследствие плохого питания и стощения бойцов, в 587 и 692 СП, 212 СД зарегистрировано 23 смертных случая. В 62 СД отмечено 9 смертных случаев. Врачебными комиссиями установлено, что смерть последовала от истощения и переутомления организма. Несмотря на наличие сигналов, ни командование армии, ни командование фронтом не приняли должных мер через учреждения тыла для организации нормального снабжения».
Командование гнало армию в ежедневные атаки на немецкие пулеметы, а заботиться об «организации снабжения» подчиненных оно не привыкло. Хотя сами генералы покушать любили.
Взглянем на заявку на отпуск продовольственных товаров для Военного Совета Западного фронта от 29 сентября 1941 года:
«Для проведения ряда мероприятий Военным Советом Западного фронта прошу Вашего распоряжения об отпуске: 1. Фруктов разных (виноград, груши, яблоки, апельсины, мандарины и консервированные фрукты). 2. Рыбных изделий (балык, семга, тешка, севрюга), икры. 3. Консерв рыбных (шпроты, сардины, кильки, бычки). 4. Вино-водочных изделий на 3000 рублей. 5. Кондитерских изделий в ассортименте. 6. Пива и фруктовых вод.
Секретарь Военного Совета Западного фронта батальонный комиссар Астапов».
Ровно сутки оставались до начала немецкой операции «Тайфун», в ходе которой будет полностью уничтожен весь Западный фронт генерала Конева, а его штаб планировал «мероприятия» с икрой и вино-водочными изделиями (противник, конкретно генерал Эрих фон Манштейн в мемуарах жаловался, что в его возрасте трудно было грызть выдаваемую в пайке сухую колбасу, а балыков ему не полагалось).
Неприхотливость дешевого советского бойца вызывала удивление и зависть иностранных генералов, и считалась его сильной стороной, во многом компенсирующей недостатки в подготовке:
«В Красной Армии органам тыла не приходится беспокоиться об обеспечении войсковых частей обмундированием, палатками, одеялами и другими предметами, столь необходимыми для солдат армий Запада. Во время наступления они могут позволить себе забыть о снабжении войск даже продовольствием, так как войска находятся на «подножном корму». Основная задача снабжения сводится к доставке горючего и боеприпасов, но даже в этом случае для подвоза часто используются боевые машины. В русской моторизованной дивизии у солдата нет другого «багажа», кроме того, который он имеет при себе, и он ухитряется передвигаться на автомашине, взгромоздившись на ящики с боеприпасами или бочки с горючим.
Этот недостаток автотранспортных средств приводит к важным последствиям тактического и психологического порядка. Поскольку количество автомашин в моторизованной дивизии у русских намного меньше, чем в таких же соединениях западных армий, русская дивизия более мобильна (!). Такой дивизией легче управлять, ее проще маскировать и перевозить по железной дороге».
* * *
Не менее безрадостная картина наблюдалась, когда бойцы приходили в свои казармы, которые советская пресса сравнивала с «дворцами», в которых «много света, всегда тепло и уютно». Так, проверка Орловского военного округа, проведенная в 1938 году, показала:
«В комнатах общежития, на лестницах, в коридорах грязно, умывальные комнаты неисправны. На несколько сот человек один умывальник с восемью кранами, а 30 кранов засорены и не работают. В столовой не хватает табуреток, и бойцы обедают чуть ли не стоя. Табуретки использованы для устройства кроватей в общежитии».
Не лучше обстояло дело в Московском округе, где в казармах протекала крыша, отсырели стены и личный состав спал на топчанах. Проверка, прошедшая в декабре во всех частях Ленинградского округа, показала, что казармы «не отеплены… двери не закрываются, и, вследствие этого, люди мерзнут». В Киевском ОВО: «Уже в течение четырех месяцев бойцы двух подразделений не имеют возможности как следует умыться. На всех бойцов имеется 5 рукомойников. Утром, в тесноте и давке, стараясь не опоздать в строй, красноармейцы едва успевают протереть глаза водой. Они не имеют возможности вычистить зубы»…
При этом можно смело утверждать, что этим солдатам еще сильно «повезло» — казармы имели далеко не все воинские части.
В корпусе ПВО Ленинграда бойцы «жили в землянках, без освещения и т.д.». Но даже такие условия представлялись роскошью воинам Забайкальского округа, которые спали в рваных палатках, без одеял и без нар, на голой земле при 12 градусах мороза. Советская группировка на Дальнем Востоке только с 1932 по 1934 годы численно выросла в пять раз. Прибывающие из европейской части страны дивизии и бригады выгружали в чистом поле или на глухих таежных полустанках. Генерал И.М. Чистяков вспоминал:
«В этих местах, как мы говорили, дождь идет один раз: начинается он в мае, а кончается в августе. Причем к августу разражаются такие ливни, что смывает и дороги, и мосты — не проехать, не пройти. Сапоги, если оставить на два дня без ухода, покрывались зеленью».
Здоровый, в общем, климат.
На месте обустраивались своими силами, кто как мог. Выглядело это примерно так: «Комдив палкой раздвинул кусты: «Вот что… Будешь тут, Чистяков, полком командовать…» каким полком? Где командовать? Ничего вокруг, кроме кустов да травы и бурьяна. Однако комдив не шутил. Пришлось принять полк, на голом месте строить временное жилье, столовую и конюшни. Красноармейцы рыли землянки, ставили навесы. Натаскали камней, сделали казарму на пятьсот (!) человек.
Осенью стали прибывать лошади. И вдруг (!) ударили сильные морозы. Лошадей укрывали на ночь своеобразными попонами, сплетенными из камышей, но они все равно мерзли. Приходилось делать так: когда ночью было особенно холодно, я шел к секретарю комсомольской организации полка Спиридонову, будил его: «Поднимай комсомол…» Он уже знал для чего. Садились наши комсомольцы на коня и гоняли их несколько часов, чтобы согрелись принимались все меры, чтобы спасти лошадей, и надо сказать, что ни одна из них не пала (Какими «попонами» укрывались его бойцы, командир полка не упоминает)… Питание у нас было неважное, но очень спасала рыба. Осенью по реке шли кета и горбуша метать икру, и мы тогда делали большие запасы».
В конце лета 1937 года передовика майора Чистякова назначили командиром 105-й стрелковой дивизии: «Деревня, где расположился штаб, стояла на голом месте у реки, даже сопки были здесь пустые, безлесые… Размещены полки были плохо. Некоторые подразделения не имели даже землянок, бойцы и командиры жили в «лисьих норах».
И продолжали в них жить и осенью, и зимой, и весной 1938 года, когда в дивизию приехал маршал Блюхер и попросил показать ему расположение 314-го полка: «Вышли мы с ним из машины. Кругом степь, только трубы из земли торчат.
— Где же полк? — В «лисьих норах». — А ну, сыграй «тревогу».
Только раздались первые звуки трубы, как красноармейцы и командиры из-под земли, словно суслики, повыскакивали и вмиг построились. Блюхер схватился за живот и стал хохотать. Действительно, зрелище было очень смешное»…
У хорошего хозяина собаке живется лучше, а маршалу весело, его не беспокоит, что вверенные ему войска косят простудные заболевания, по весне — цинга. Маршал прочитал лекцию о международном положении, призвал «потерпеть», затем приказал «сусликам» совершить марш по сопкам, проверил стрелковую подготовку и убыл, очень довольный. Потом он ставил 314-й полк в пример другим. Отсюда можно сделать вывод, что условия, в которых размещался полк, не считались экстраординарными, что таких соединений краснозвездных «неандертальцев» на Дальнем Востоке хватало. Люди в норах — это считалось вполне нормальным.
