Александр Широкора - Татары и русские в едином строю
Астраханский царевич Ибак служил воеводой в земщине в 1565–1567 гг. По заявлению посла Новосильцева в Турции, еще в 1570 г. он владел "местом великим Суражеком" на границе Звенигородского уезда. В завещании царь отказал Суражек своему сыну, вероятно в связи со смертью Ибака»[246].
Василий Темный отдал татарам и Юрьев-Польское княжество. Во времена Ивана Грозного его правителем стал царевич Кайбула (Гайб-Улла), сын Якуб-Бека (царевича Ахкунбека). К 1570 г. Кайбула по-прежнему владел городом Юрьевым.
Традиции своего прадеда продолжил Иван Грозный. «В самый разгар опричнины по царскому указу был образован удел для знатных ногайских мурз из династии, правившей в Большой ногайской орде. В удел вошел городок Романов, принадлежавший в 1563–1566 гг. кн. В.А. Старицкому.
Согласно информации Новосильцева, уже к началу 1570 г. Романов был за "ногайскими мурзами". Правительство посадило в Романове сразу несколько мурз, знатнейшими из которых были Али и Ибрагим-мурза Юсуповы и Айдар мурза Кутумов. Али-мурза отличился при освобождении Изборска, когда получил за службу золотой. Зимой 1571–1572 гг. он командовал ногайской конницей в походе на шведов. По завещанию царь передал Романов сыну, с наказом: "а держит его сын мой Иван за ногайскими мурзами потому, как было при мне, а отъедут куды-нибудь или изведутся, и город Романов сыну моему Ивану".
В конце XVI в. Али мурза владел основной частью татарской слободы в Романове. На его половине располагалось 54 двора его слуг и казаков, в которых жило 76 человек. На половине, принадлежавшей его братьям, сыновьям мурзы Кутума, стояло 43 двора с 66 служилыми татарами. Во владении мурз находилось 14 сел и селец, 360 деревень и 116 пустошей с 1260 дворами русских крестьян и многими тысячами четвертей пашни. Помимо крестьянских оброков, мурзы собирали в счет жалования (их "оклад" равен был 300 рублей) доходы с посадского населения Романова.
Романовский "удел" возник в годы опричнины и просуществовал в течение полувека»[247].
Об упомянутых Скрынниковым мурзах Кутумовых и Юсуповых стоит сказать отдельно. Мурзы Кутум и Юсуф были сыновьями первого хана Ногайской Орды Муссы, который в свою очередь являлся правнуком хана Эдигея.
Сыновья Кутума и Юсуфа бежали в Москву в ходе постоянных семейных разборок в Ногайской Орде. Так, в 1563 г. Иван Грозный попросил ногайского хана Исмаила простить своих племянников Али и Ибрагима (сыновей хана Юсуфа) и отпустить их в Москву. Фактически это было интернирование. Исмаил просил «своего брата белого царя» хорошо следить за племянниками. Вот и дал им царь Иван город Романов.
При царях Федоре Иоанновиче и Борисе Федоровиче в стольниках числилось четверо князей Кутумовых, но к середине XVIII в. князья Кутумовы вымерли.
А вот Али и Ибрагим, сыновья хана Юсуфа, дали обильное потомство, причем их первые два поколения оставались верны исламу. Первым принял православие Абдулла, внук Али. После этого Абдулла стал князем Дмитрием Сеюшевичем Юсуповым. Умер он в 1694 г., и от него пошел знаменитый род Юсуповых. Род этот пресекся в конце XIX в., а Юсуповыми стали зваться потомки Феликса Николаевича Эльстона. Увы, его отец, Николай Эльстон, был вторым подпоручиком Киже. Оба были «секретными, фигуры не имели», но ухитрились наплодить сыновей.
Казанские историки утверждают, что Иван Грозный и Петр Великий были… татарами. Некоторая толика истины в этом есть, их матери происходили из дворянских родов Глинских и Нарышкиных, основателями которых были татары.
Согласно легенде, у Мамая был сын Мансур, который после 1380 г. приехал на службу к великому князю литовскому Витовту. У Мансура было два сына — Алекса (Александр) и Скидырь. Александр получил во владение местечко Глинск (Глинитце), откуда и пошло прозвище его потомков. Летом 1508 г. три праправнука Александра, братья Михаил, Василий и Иван Львовичи Глинские поссорились с польским королем Александром и драпанули вместе с семействами в Россию. Правивший тогда Василий III не имел наследников и был в отчаянии. Не в меньшем отчаянии были и его бояре. Разумеется, им было плевать на сексуальную деятельность своего сюзерена, но в случае смерти Василия III ему должны автоматически наследовать братья, у которых в уделах хватало своих бояр. В конце 1525 г. боярам удалось склонить Василия к разводу. Его прежняя жена Соломония Сабурова была насильственно пострижена.
В выборе невесты решающую роль сыграли Захарьины и князья Шуйские. Невеста из клана Захарьиных или Шуйских не могла пройти, поскольку в этом случае против них ополчилась бы вся московская знать. Поэтому для стоявших у престола Захарьиных и Шуйских идеалом была невеста-сирота. Таковой оказалась Елена Глинская. Ее отец Василий и его брат Иван уже умерли, а другой дядя, Михаил Глинский, сидел в тюрьме за попытку удрать в Польшу в 1514 г.
Восемнадцатилетняя красавица Елена пришлась по душе 47-летнему великому князю. Ради молодой жены Василий III отступил от старых русских обычаев и первым из московских князей сбрил бороду. Летописец сообщает, что великий князь «возлюбил» Елену «лепоты ради лица и благообразна возраста, наипаче ж целомудрия ради». А что касается ее «целомудрия», то тут вопрос остается открытым.
Прошел год, второй после свадьбы, а у Елены признаков беременности не появлялось. Великокняжеская чета зачастила по монастырям. Василий III не скупился на богатые вклады в монастырскую казну.
И вот 25 августа 1530 г., то есть спустя четыре с лишним года после замужества, Елена родила сына Ивана. Появление долгожданного наследника престола было встречено Василием III с огромной радостью. Не иначе, как помогли молитвы монахов о чадородии княгини. Однако у многих современников на этот счет были серьезные сомнения. Уже тогда начались разговоры о молодом воеводе Иване Федоровиче Овчине-Телепнёве-Оболенском. Ивана с Еленой свела его родная сестра Аграфена Челядина, приближенная великой княгини. Что же касается отцовства Василия III, то, увы, оно достаточно сомнительно[248].
В ночь со 2 на 3 декабря 1533 г. скончался великий князь Василий III. И все сразу стало на свои места. Овчина-Телепнев без всяких на то оснований получает главный придворный чин в государстве — он становится конюшим боярином и командующим всем московским войском. «Сладкая парочка» начала расправу над братьями Василия. Без всяких оснований были заключены в тюрьму и убиты князья Юрий и Андрей Ивановичи. Причем на Андрея в тюрьме надели не только цепи, но и подобие железной маски — «тяжелую шляпу железную». Как видим, у нас был приоритет даже с железными масками. И русская «шляпа железная» оказалась более эффективной, чем знаменитая французская железная маска времен Людовика XIV. В ней узник прожил менее полугода.
Совершив серию политических убийств, Елена объявила себя правительницей. Она не стесняясь заявляла послам: «Сын наш и мы жалуем…» На приемах послов за ее спиной (в прямом и переносном смысле) стоял Овчина.
Естественно, подобная узурпация власти не могла долго продолжаться. 3 апреля 1538 г. Елена Глинская внезапно скончалась и была погребена в тот же день в Воскресенском соборе в Кремле.
В самом конце XX в. Бюро судебно-медицинской экспертизы Комитета здравоохранения города Москвы провело изучение остатков савана, куска ребра и обрывков шапочки из саркофага Елены Глинской и обнаружило во всех трех предметах повышенное содержание солей ртути — сулемы, одного из сильнейших ядов Средневековья.
Ну а теперь перейдем к татарским корням Петра Великого. В 1671 г. царь Алексей Михайлович женился на девятнадцатилетней Наталье Нарышкиной. Ее отцом был стольник Кирилл Полуектович, а дед Полуект Иванович в 1633 г. погиб под Смоленском в чине сына боярского. Сын боярский — это не сынок боярина (тех делали стольниками в 16–20 лет), а младший придворный и военный чин, примерно соответствующий чину прапорщика в XIX в.
Родоначальником рода был татарин Нарышко, выехавший в 1463 г. из Крыма в Москву и возведенный Иваном III в чин окольничего. Тут стоит добавить, что «нарыш» по-тюркски «гранат». Сами же Нарышкины в XVIII–XIX вв. утверждали, что Нарышко хотя и прибыл из Крыма, но был не татарин, а потомок выходца из Богемии по имени Нарцисс. Никаких документальных доказательств последней версии, разумеется, не приводилось.
Кроме того, татарские историки утверждают, что Кирилл Нарышкин был женат на дочери мурзы Абатура.
Современные татарские историки нашли тюркские корни самых выдающихся россиян — Александра Суворова, Михаила Кутузова, Федора Ушакова и Кузьмы Минина. Думаю, от подобных доказательств русские генеалоги XIX в. попадали бы в обморок. Но, увы, у них у самих «рыльце в пушку». Согласно отечественным генеалогическим таблицам XIX в. в России сотни дворянских семейств вели свое происхождение от новгородцев Ратши, Нетши и Гавши, которые якобы «выехали из немец» в начале XII в. Среди них были и Романовы, и Шереметевы, и Пушкины. Документальных доказательств того, что все Ратши и Нетши и Гавши хотя бы имели детей, понятно, нет и в помине. Фактически каждый дворянин, который не мог доказать свое происхождение от Рюрика, Гедимина или татарских царевичей, находил себе любого персонажа, упомянутого в летописи раз или два, и то по делам службы, а не семейным, а затем объявлял, что тот персонаж, во-первых, «выехал из прусс», а там, мол, был «балшой, балшой человек», а во-вторых, был его непосредственным предком.
