Евгений Федоров - Большая судьба
- Кто сей вертлявка? - спросил у соседа старик.
- Прах его знает! По морде определяю - не русский. Купец не купец, торопится в Златоуст, а сам плетет нивесть что. За умного себя выдает. Ты только послушай, что за нелепицу плетет окаянец! - собеседник положил на ладонь большую голову и стал слушать. Заинтересовался и Швецов.
Чернявый с азартом говорил:
- Вы всё расхваливаете аносовский булат, но вы же не видели лучшего! На свете есть толедские, дамасские клинки! Вот это клинки! Что Аносов?
- Врешь! - сердито проворчал на печи сталевар, но никто его не услышал. - Врешь, балаболка!
Говорун не унимался, он презрительно выпятил толстые губы и продолжал:
- "Диво, диво!" Какое это диво? Откуда оно бралось? Не тут, на Урале, в паршивом городишке родилось...
- Сам ты паршивец! - злобно прошептал Швецов и навострил уши.
- Известно вам, что Аносов за этим чудом ходил на Восток? Слыхали? увлекаясь, рассказывал чернявый.
- То впервые слышим! - вставил свое слово сибирский купец. - Это что еще за байка?
- Это не байка. Сам знаю, как Аносов отыскал свое диво. Вы только послушайте!
Постояльцы насторожились.
- Перво-наперво, - начал свой рассказ чернявый, - он-таки ушел в Орду и там два года бродил среди киргиз, искал редкие клинки. Но там булата не делают; зато маленькая забавная история приключилась с ним. Слушайте! На одном степном озере Аносов и два его друга башкира встретили кибитку бая. Известно, как живет бай! Столько коней, столько коней, - табуны! В байском становище - семь дымов, семь юрт, в шести юртах по жене. Ой, богат бай! Стар князь, семьдесят пять годов ему, в бороде иней, а глаза совсем молодые...
- Вроде твоих, - усмехнулся купец.
Рассказчик глазом не моргнул, согласился охотно:
- Пусть будут вроде моих, - и продолжал: - И вот этот бай сидел на подушках, и к нему вошел Аносов. Башкиры рассказали баю, что русский полковник богат, ой, как богат! За жирным пловом хозяин похвалился перед гостями своим булатным клинком. Охмелевший от кумыса старик взмахнул им с него струился синеватый блеск. Без сомнения, это был булат. Что мог думать теперь Аносов? Может, он думал, сколько людей держали этот клинок или сколько крови пролилось в свое время на эти синеватые узоры? Бай осторожно, очень осторожно, провел пальцами по граням и сказал Аносову: "Клинок этот сделал арабский мастер Абдурахман. Этот булат, да простит мне Аллах, густо полит кровью. Мой дед заколол им двух неверных жен, - обычай наш таков: кто опозорит постель мужа, той смерть. Этот клинок переходит из поколения в поколение, и почти каждое из них обагрило его кровью..." "Бесценен твой клинок", - похвалил гость. "Твоя правда. Видит Аллах, не вру! - согласился хозяин. - Он оплачен табуном скакунов, и словно заклятье легло, когда клинок ушел из юрты: в зиму пришла гололедь и табуны полегли в степи, не добыв корма..."
Рассказ захватил всех. Даже Швецов, и тот хмыкнул носом:
- Ну и врет, ой, и врет... Послушаем дале... Ты скажи, что же Аносов? - выкрикнул он на всю избу.
- Аносов? Что мог поделать он? Известно, любовался и вздыхал. Ай, хорош булат! "Продай, хозяин, клинок, всё отдам!" - предложил он баю. Киргиз хитро прищурил глаза и стал теребить жесткую бороденку. Он покачал головой и ответил Аносову: "Теперь не делают таких булатов, а этот ты беден купить!". Аносов хотел рассердиться, но тут звякнуло монисто, и бай покосился на полог. И увидел Аносов в щели, как огоньком мелькнули жаркие женские глаза. "Ах, красавица!" - подумал он, но пора было уходить. Наступил вечер, солнце улеглось за холмами, за юртой лаяли псы. Пора спать!.. Утром Аносов ускакал с башкирами в степь. И что вы думаете? На кургане под Чебаркуль-озером он увидел всадника. Сорвался всадник с места и, как ветер, понесся навстречу Аносову. Под копытами разгоряченного коня сверкали брызги росы. Русского нагнала черноглазая киргизка и, размахивая булатным клинком, закричала ему: "Эй, слушай, возьми меня!". Ой, как хороша была девушка! Стройна, глаза полны блеска. Торопясь, страстно она о чем-то говорила ему, но Аносов ничего не понимал. Башкиры слезли с коней и подошли к ним. Аносов спросил: "О чем она говорит?" - "Она рассказывает, что убежала от старого бая и захватила клинок. Красавица просит джигита укрыть ее в степи, а в награду предлагает клинок". Степняки пытливо смотрели на русского. Аносов молча взял девушку за руку и залюбовался ее смуглым лицом. "Нет, милая, скачи обратно. Я не хочу крови!" - покачал он головой. И башкиры от этого повеселели. Но один из них сказал: "Ее убьет бай!". Аносову стало жалко беглянку, и он сказал степнякам: "Везите ее обратно. Скажите, что русский насильно увез ее, а вы отняли добычу и возвращаете хозяину". Башкиры перевели слова Аносова. Девушка вспыхнула, сверкнула злыми глазами, пронзительно взвизгнула, огрела скакуна плетью, как птица взметнулась и унеслась в степь. За ней умчались и башкиры. В степи остался один Аносов. Сверкал росистый ковыль, из-за древних курганов поднималось солнце. Он был один среди необъятного простора, и всё, что случилось минуту назад, казалось ему сном...
- Поди ж ты, ловкая басня! - проворчал литейщик.
- То не басня, а сказка арапская, - отозвался сосед. - Ишь, и ловок шельмец: говорит, что бисер нижет. Эй, ты! - окрикнул он чернявого. - Уж коли начал, то договаривай...
- Вестимо, надо поведать, что дальше с Аносовым было, - согласился купец. - Ночь велика, а веселое слово гонит скуку!
- Что ж, можно и дальше, - согласился рассказчик. - Вот что произошло. Аносов один пустился в путь. Ехал он степью, а она - широка и без конца, без краю. Ни кибиток, ни караванов, - ковыль, ковыль без конца да в небе орлы! Только на седьмой день у ручья ему попалась землянка, а из нее вышел старик: он был древен, беззуб, с сетью тонких морщин на лице. Аносов рассказал ему про хана из коша Сабакуль и про булат. Старик заморгал глазами, ухмыльнулся: "Ты ехал шесть дней, но путь к булату лежит дальше на восток. Я знаю за озером караванную дорогу, а она, быть может, приведет тебя туда, где делают булат. В старину и здесь имелись мастера, да перемерли..." Аносов попросил старика: "Дед, покажи дорогу!". Старик был легок на ходу: он вывел путника на протоптанную караваном дорогу. Аносов нагнал торговый караван и упросил взять его. Туркмены в бараньих шапках раскачивались на высоких верблюдах; они подозрительно оглядели Аносова, но польстились на обещанную награду, и он остался в караване. Днем было жарко: путники пекли яйца прямо в песке. Ночи были душные, нестерпимо мучили москиты...
- Ну и ловок на язык! - вздохнул сосед Швецова. - Ни слова правды, а слушать готов.
- Вот и я лежу и думаю, что дальше будет? - отозвался литейщик. - Всю жизнь бок о бок проробил с Павлом Петровичем. Прост, трудяга, а наплели чего...
- Много дней шел караван желтыми зыбучими песками, - продолжал свой рассказ чернявый, - наконец добрался до Бухары. Аносов честно расквитался с караванщиками, и они долго кланялись ему. В старой Бухаре шумел большой оружейный базар; на ковриках в тени сидели торговцы с раскрашенными бородами. Поблескивало драгоценное оружие. Рядом в мастерских молодцы с выбритыми головами ковали мечи. В толпе толкались воинственного вида всадники. На дальнем минарете древней мечети прокричал муэдзин. Кругом стоял шум, говор, звон. Медники бряцали тазами и кувшинами, лудили их. Сквозь толпу продирался голый дервиш. Он был так сух, что, казалось, его острые кости прорвут на иссохшем теле пергаментную кожу. Ревели верблюды, брызгали слюной в прохожих. Как тени, мелькали укутанные с ног до головы женщины. Словно пьяный, ходил Аносов по шумному базару. "Вот где можно узнать секрет, как делают булат". В прохладной тени лавчонок синеватым блеском отливали развешенные клинки. Аносов выбрал самого старого и самого почтенного торговца оружием и попросил его показать булаты. В караване он научился говорить самые необходимые слова. Торговец выложил перед Аносовым драгоценную коллекцию клинков. Среди них были прямые и тонкие, как жало осы, - они легко сгибались, в их упругости сказывалось великое мастерство. Здесь были и змеевидные клинки: как пламень, они извивались синеватым блеском. Тут лежали и широкие кривые мечи, похожие на месяц в новолунье. "Несомненно, это настоящие булаты", - решил Аносов и выложил перед старым купцом золотые червонцы: "Я отдам тебе всё это богатство, если научишь меня отливать эти булаты..." Старик равнодушно посмотрел на золото и спокойно сказал: "Я вижу, господин, ты прибыл из богатых стран и понимаешь толк в булатах. Увы! - в голосе торговца зазвучала печаль. - Ты видишь здесь большой оружейный базар, но здесь умеют только точить клинки и чинить старое оружие". - "Но откуда ты привез эти сокровища?" - Аносов указал на булаты. Старый торговец улыбнулся: "Это из Сирии. Добрый человек, ты хочешь найти то, что давно утеряно. Не ищи его здесь. Поезжай в Дамаск, только там еще остались настоящие мастера". Не утерпел Аносов и отправился в Дамаск...
![Огюст де Лиль-Адан - Будущая Ева [Ева будущего]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
