Сергей Утченко - Тайны политических убийств
1) посвященный национал-социалистами в планы венский полицейский Доблер стал предателем, и предательство этого человека еще до прибытия национал-социалистов в резиденцию бундесканцлера послужило поводом для роспуска заседавшего кабинета министров;
2) планом операции не была учтена возможность перерыва заседания кабинета министров;
3) отправка грузовиков с Зибенштернгассе была назначена слишком поздно, да и этот запоздалый срок не был выдержан;
4) служба информации национал-социалистов не сработала должным образом, и руководство операцией ничего не знало о том, что заседание кабинета министров прервано и многие министры заблаговременно покинули резиденцию бундесканцлера;
5) в решающий момент ни один из руководителей операции не находился в резиденции бундесканцлера.
Предательство Доблера явилось первой причиной провала операции. Вследствие того что служба информации оказалась не на высоте, Отечественный фронт принял контрмеры довольно поздно, почти пять часов спустя после первого сообщения. Тем не менее это сообщение послужило тому, что Дольфус прервал заседание кабинета министров, и большинство министров покинуло резиденцию бундесканцлера. В результате национал-социалисты, занявшие резиденцию, встретились там с совершенно иной обстановкой, нежели ожидали.
Убийство Дольфуса, хотя оно и не было преднамеренным, не имело решающего влияния на исход операции.
С военной точки зрения занятие резиденции бундесканцлера было проведено удачно. Странным было поведение руководителя СС «Штандарте-89» Гласса. То, что он неоднократно подвергал себя опасности ареста и в конечном счете был арестован, не говорит о трусости. С другой же стороны, на случай ареста он подложными документами старался оградить себя от того, чтобы быть узнанным как руководитель операции. Но прежде всего непонятно то, что в решающий момент занятия резиденции бундесканцлера он направился в магазин, находившийся довольно далеко от этого места. Что касается других руководителей операции — Вехтера и Вейденхаммера, то их поведение нельзя охарактеризовать отрицательно. Поведение Планетты и Хольцвебера в ходе операции, как показали результаты расследования, было героическим. Оба выполняли свои задания добросовестно, и в особенности Хольцвебер, который в тяжелых условиях после окружения здания резиденции бундесканцлера противником показал свои способности руководителя. То, что он поверил в обещание австрийского правительства о свободном передвижении до германской границы, говорит не против него, а против австрийского правительства.
Расследованием внесена полная ясность в вопрос об обещании австрийского правительства свободы передвижения окруженным в резиденции бундесканцлера национал-социалистам… После заявлений, которые были сделаны кабинету министров 26.7.1934 г. Нейштедтером-Штюрмером, можно констатировать, что, несмотря на появившиеся у него сомнения, правительство сознательно нарушило данное им обещание. Из доклада Шушнига 25.7.1934 г. явствует, что Шушниг и Скубль несут главную вину за противозаконные действия против национал-социалистов.
Правда о событиях 25 июля 1934 г. в целом до сих пор еще не установлена, ибо австрийское правительство саботировало полицейское и судебное расследования, а позднее, по свидетельству шефа правительственной пропаганды Адама, сознательно приукрасило официальное изложение июльских событий, чтобы тем самым, задним числом, иметь возможность совершить политическую сделку.
Вена — Берлин. Октябрь 1938 года.
СС-унтерштурмфюрер: Подпись (неразборчива).
ОПЕРАЦИЯ «ТЕВТОНСКИЙ МЕЧ»
Дуэль Луи Барту — Жан Жорес
Операция «Тевтонский меч» была задумана и детально разработана в Берлине. Ее непосредственными организаторами были Гитлер и Геринг. А жертвой был избран министр иностранных дел Франции Луи Барту. Его имя тесно связано с историей французской Третьей республики, ее внешней политики и дипломатии. Влиятельный парламентарий, талантливый публицист-литератор, удостоенный избрания в состав Французской академии, Луи Барту 14 раз был министром в составе французских республиканских правительств последнего десятилетия XIX — первой трети XX века, в том числе находился на посту премьер-министра и дважды — на посту министра иностранных дел. Он прошел долгий и сложный политический путь, о котором рассказал в своей работе «Луи Барту — политик и дипломат» историк К. Малафеев. Мы печатаем ее с сокращением.
Жан-Луи Барту родился 25 августа 1862 года в маленьком городке Олорон-Сент-Мари, на юго-западе Франции. Семья его отца, мелкого торговца скобяными товарами, была типичной провинциальной мелкобуржуазной семьей, имевшей, однако, определенные политические традиции. Дед Барту по отцу был школьным учителем, убежденным и активным республиканцем, противником монархического и бонапартистского режима. Сам Барту писал, что «склонность к политической деятельности развивается, как правило, не под влиянием семейных традиций, а как результат личного призвания». Однако семейные традиции все же сыграли в его жизни немалую роль. С детских лет он впитывал республиканские и антиклерикальные взгляды и принципы. Его кумиром был Виктор Гюго. Ребенком он знал гневные строфы его «Возмездия», беспощадно разоблачавшие и клеймившие цезарианский произвол «Наполеона Маленького» — императора Наполеона III, узурпировавшего в декабре 1851 года верховную государственную власть. Неприязнь к бонапартистскому деспотизму сохранилась у Барту на всю жизнь.
События франко-прусской войны 1870–1871 годов, позорный крах деспотии Наполеона III, его капитуляция в Седане перед монархической и милитаристской Пруссии, провозглашение 18 января 1871 года в Зеркальном зале Версальского дворца Германской империи оставили в сознании Барту, тогда 9-летнего мальчика, глубокий след. Он принадлежал к тому поколению французов, на плечи которого лег тяжелый «моральный гнет» последствий этого поражения, торжества прусского милитаризма, его постоянного давления на униженную, ограбленную и ослабленную Францию, потерявшую Эльзас и Лотарингию и вынужденную уплатить пруссакам 5-миллиардную контрибуцию. Ромен Роллан писал: «Позже трудно будет понять то состояние морального угнетения, в котором прошла наша юность — юность поколения, родившегося в период с 1866 по 1872 год… Смерть неотступно сторожит все наше поколение, а облик ее слишком ясен: это война. С 1875 года страна живет ожиданием войны. С 1880 года война предрешена, она стала неизбежной. Заранее обреченные на гибель, мы, как солдаты, стоим лагерем и, где бы мы ни были, не снимаем с себя ранцев, в любую минуту ожидая приказа о выступлении». Барту, будучи четырьмя годами старше Ромена Роллана ощущал этот «моральный гнет» еще явственнее. Но это не сломало, а закалило характер Барту, укрепило его жизнелюбие на всю жизнь.
Осенью 1875 года 13-летний Луи Барту поступил в лицей провинциального городка По. Это было время утверждения третьего в истории Франции буржуазно-республиканского режима, режима Третьей республики, в первом же акте которого один из его лидеров Леон Гамбетта заявил: «Луи Наполеон Бонапарт и его династия навсегда лишаются французского престола». 30 января 1875 года Национальное собрание утвердило республиканскую конституцию, основанную на провозглашенном просветителями XVIII века Монтескье и Вольтером принципе «разделение властей» — законодательной, воплощенной в двухпалатном парламенте (палате депутатов и сенате), и исполнительной, олицетворенной советом министров и президентом республики.
Барту-лицеист жил в атмосфере острой борьбы республиканцев и монархистов, которая развертывалась не только в Париже, но и в провинции. В мае 1877 года палата депутатов приняла решение о подавлении анти-республиканской агитации клерикалов. «Клерикализм — вот враг!» — провозгласил Л. Гамбетта. Вокруг этого лозунга-программы сплотились сторонники республики, одержавшие политическую победу. В 1879 году парламент перебрался из Версаля, где он пребывал со времени коммуны, в Париж. Республика подчеркивала свою преемственность Великой французской революции XVIII века. День взятия Бастилии, 14 июля 1879 года, был объявлен ежегодным национальным праздником, а «Марсельеза» — боевая песня марсельских ополченцев 1792 года, сложенная Руже де Лилем, — стала государственным гимном страны. В 1882 году празднование 80-летия Виктора Гюго — великого писателя-демократа, непримиримого борца против бонапартистской тирании — превратилось в грандиозную республиканскую и национальную манифестацию. Все эти события наполняли политическую атмосферу, в которой рос юный Барту.
Нельзя сказать, что программа в лицеях, особенно провинциальных, строилась на новых республиканских идеях. Она основывалась на штудировании латыни, изучении римской классики. К Вергилию Барту с лицейских лет проникся особым уважением, знал наизусть по латыни многие места из его «Энеиды», знаменитой поэмы о странствиях легендарного Энея, родоначальника «великого» Рима. В образе Энея Барту привлекала его способность к самоотречению во имя высокой цели. Барту ценил в Вергилии житейский аскетизм и моральную стойкость, независимость политического мышления, убежденность в подчинении частного, единичного «общему благу».
