Олег Кубякин - Демонтаж
1. Ранний, так сказать, домонгольский период, очевидно, должен изобиловать всякими торговыми новостями, обсуждаться цена на хлеб в Неаполе, мед в Самарканде, янтарь в Эфиопии. Очевидно, больше половины из них должно содержать переписку иностранных торговцев на иностранном языке. Не могли же грамотные иностранные купцы не переписываться, когда обычные русские крестьяне занимались этим почти каждый день. Ну и русские купцы, соответственно, должны раздавать указания родственникам, кладовщикам, ключникам и т. д. Наверное, подобные тексты должны выглядеть как-то так: «Черевики в Париже купил, а трусы из Амстердаму», «Передай Андрополосу и Папандопулусу, пойду на их корабле», «Вильгельму 3 куны, Гансу гривна, Леонарду конь…», «Споможи Индиборгу ладьи до Смоленска дотащить, в греки не езжай, в Витебске не пьянствуй», «Криштофер еще пива просит», «…aber shuer… I liben…», «Как Себастьян из Царьграда пребудет, бархатом отдам», «Мазовецкому отмеряй, сколько попросит, не жадничай», «Robert atlas of the London, Christian too…», «Мойше не продавай, совести не имет», «Видел, как бегала ты до хазарина, еще раз сведаю, убью досмерти» и т. п.
2. В период избиения Руси монголами, пожалуй, переписку должна переполнять тревога за страну, за близких, за товары, а также патриотические призывы к борьбе с супостатом: «Враг приближается, закапывай урожай», «Антонио, картины никто не покупает, все ждут монголов», «Цименсий, сбывай товар по любой цене, а то монголы даром заберут», «Федорка в Ростове убили, а Селину его монголы в полон увели», «Милый Алекс, я вынужден покинуть…», «Корнелиус, на Руси неспокойно, сворачиваем торговлю», «Как греки добро соберут, наведаемся с кистенем», «Забудь обиды, выводи дружину» и т. п.
3. Период монгольского ига, по идее, должен отражать тяжесть народных мук, неимоверное мытарство и надежду на восстановление справедливости: «Где 500 гривен Неврюю обещанных», «Доберешься до Орды, хану привет передавай», «Жить от проклятого Берке невмочь», «Скоро жди с монголами в гости. Чаю завари», «Менгу-Тимур сестру в рабство забрал», «Кадыр-Берды произвел перепись», «Выхожу замуж за Субадая, он ничего, хорошенький», «Хайдару 3 куны, Бердибеку гривна, Абу-Саиду конь…» и т. п.
Интересно будет узнать, совпадают ли наши предположения, основанные на академической версии с реальностью? Соответствуют ли тексты настоящих берестяных грамот выводам академиков?
Для простоты восприятия мы расположили тексты берестяных грамот в хронологическом порядке: по возрастающей. Сначала следуют самые древние тексты, затем более поздние. На номера грамот не следует обращать внимания. Номера грамотам присваиваются по мере их нахождения, то есть номер грамоты является учетной цифрой и не имеет отношения к времени ее написания.
Мы представляем вниманию читателей несколько наиболее характерных грамот. Дело в том, что эти грамоты просто лежали в земле многие века, пока их оттуда не извлекли «нежные» руки археологов. Естественно, многие из них сохранились плохо. На некоторых можно разобрать несколько или даже всего одно слово. Отдельные грамоты вовсе не читаются. Так что, не глядя на внушительную нумерацию найденных грамот, имеющих весь текст и полностью читаемых, из них существует относительно небольшое количество.
Грамота № 527. XI век. Одна из самых древних грамот. Троицкий раскоп. Грамота сохранила лишь левую нижнюю часть.
«…дьши ньи… ати буде война, а на… мя почъну а молитеся… Гостятою къ кънязю» (а будет война, а на… начну молиться… Гостятино к князю).
Данных для толкования грамоты, конечно, недостаточно. Но прекрасно видно, что автор грамоты обсуждает какие-то будущие события, возможно, войну, и в случае их наступления предлагает свои меры.
Грамота № 423. Начало XII века. Ильинский раскоп.
«Поклонъ отъ Гюргея къ отьчеви и къ матери. Продвъше дворъ, идите же семо, Смольньску ли, Кыеву ли (продавайте двор и переезжайте в Смоленск или в Киев). Дешевле ти хлебе (хлеб там дешевле). Али не идете, а присеете ми граматичу, сторови ли есте».
Сын просит отца и мать продать двор и переехать в Смоленск или в Киев, поскольку там везде дешевле хлеб. А если они не будут этого делать, то просит сообщить об этом письмом. В конце интересуется их здоровьем.
Довольно странный факт для центра мировой торговли: хлеб настолько дорог, что легче вообще оттуда уехать. Это как-то ближе к голодомору, чем к торговому порту. На пересечении караванных путей, наоборот, все должно быть самым дешевым, в том числе и хлеб. В огромном торговом городе такого просто не могло случиться. Это исключено.
Придется данный вопрос рассмотреть более подробно.
Грамота № 421. Середина XII века (ориентировочно 1140–1148 годы). Ильинский раскоп.
«От Братяте къ Нежилу. Поиди соуноу домовъ свободнее еси (приходи, сын, домой, ты свободен). Паки ли не идеши, а послоу на тя ябьтьникъ (если же не придешь, пошлю на тебя ябетника — судебного исполнителя). Я заплатилъ 20 гривнъ, а ты свободенъ».
Братята заплатил за своего сына Нежилу 20 гривен и предлагает ему вернуться домой. По-видимому, Нежила совершил какое-то серьезное преступление и скрылся; штраф, который с него следовал, пришлось вносить отцу. Согласно Русской Правде, штраф 20 гривен («полувирье») взыскивался за отсечение у кого-либо руки или ноги, за ослепление человека либо за убийство своей жены.
Грамота № 69. Конец XII — начало XIII века. Неревский раскоп.
«От Тереньтея к Михалю. Пришлить лошакъ съ Яковьцемъ. Поедуть дружина Савина чадь. Я на Ярославли, добръ, здоровъ и с Григоремь. Углицане замерзьли на Ярославли. + Ты до Углеца, и ту плкъ дружина».
На обратной стороне грамоты написано единственное слово «Wтьр». Причем оно написано не потому, что просто не хватило места, места как раз осталось достаточно для целой строки. Скорее всего, это какой-то знак.
В грамоте Терентий сообщает Михаилу о том, что сам он находится в Ярославле и ладьи угличан стоят здесь же, скованные льдом. Возможно, это боевые ладьи. Похоже, что город Углич на время остался без своей дружины и Терентий призывает Михаила послать «до Углеца» дружину во главе с Савиным.
Знаком «Wтьр» на обороте грамоты Терентий, очевидно, заверяет подлинность письма или подает какой-то условный знак. На наш взгляд, грамота свидетельствует о подготовке бандитского налета на Углич. Возможно, первоначально она посылалась не в нынешний Новгород, это слишком далеко от Ярославля, а просто была сохранена на случай последующего разбирательства, и хранилась немалое время. Грамота найдена в строительном ярусе XIII века, но палеографически датируется XII веком.
Вот грамота начала XIII века. Возможно, современница «монгольской» Калки. № 510. Козмодемьянский раскоп.
«Съ сталъ бьшь Кузьма на Здылу и на Домажировца (вот Кузьма выступил против Здылы и Домажировича). Торговала еста сьломъ бьз мьнь (заключили торговую сделку относительно купли-продажи села без моего участия). А я за то сьло поруцнь (а я за то село выступил поручителем). И розвьли есть цьлядь и скотину, и кобылъ, и рожь (развезли по разным местам челядь, скотину, кобыл и рожь). А Домажиръ побегль нь откупивъ у Вяцьслава из долгу (а Домажир — отец Домажировича, убежал, не выкупив этого села у Вячеслава из долга). Како жь еста торговала, тако жь… (как торговали, так пусть…) истерю мою 6 сотъ пакы жь посли… (убытки мои шесть сотен, если же нет, пусть пошлют…)».
Проще говоря, Домажир купил у Вячеслава село ценой 600 гривен (примерно 120 килограмм серебра). Был обусловлен срок выплаты этой суммы, а до той поры поручителем за Домажира выступил Кузьма. Домажир до наступления установленного срока сбежал, не уплатив денег, а его сын вдобавок продал практически не принадлежащее ему село Здылу, который вывез из него челядь, скот, лошадей и зерно, очевидно, в другие свои владения. Кузьму при этом жестоко «кинули», он обязан уплатить как поручитель Вячеславу 600 гривен, почему он и требует разбирательства.
Что здесь можно сказать? За 800 лет на Руси ничего не поменялось.
Грамота № 531. Начало XIII века. Троицкий раскоп.
«От Ане покло ко Климяте (от Анны поклон Клименту). Брате господине, попецалуи о моемо орудье Коснятину (господин брат, позаботься о моем деле перед Константином). А ныне мзвета ему людеми (а теперь объяви ему перед людьми). Како еси возложило порукоу на мою сестру и на доцерь еи, назовало еси сьтру мою коровою и доцере блядею (по какой причине ты разгневался на мою сестру и ее дочь, называл сестру коровою, а ее дочь блядью). А нынеца Федо прьехаво, услышаво то слово и выгонало сьтру мою и хотело потяти (а теперь Федор, приехав, услышав тот упрек, и выгнал сестру мою и хотел убить). А нынеца, господине брате, согадаво со Воеламово, молови ему тако (а теперь, господин брат, посоветовавшись с Воеславом, скажи ему (то есть Константину) так). Еси возложило то слово, тако доведи (докажи свои обвинения). Аже ти возомолови Коснятино (если же скажет Константин). Дала руку за зяте (она поручилась за зятя). Ты же, браце господине, молови емо тако (ты же, господин брат, скажи ему так). Оже буду люди на мою сьтру, оже буду люди при комо буду дала руку за зяте, то те я во вине (если бы нашлись свидетели на мою сестру, если бы нашлись свидетели, при которых она якобы поручилась за зятя, тогда вина на мне). Ты пако, брате, испытаво, которое слово звело на мя поруку (ты же, брат, разузнай, какая причина возвела на меня гнев Константина). А буду люди на томо, тобе не сетра, а мужеви не жена (а если бы нашлись свидетели на том, я тебе не сестра и мужу не жена). Ты же мя и потении, не зеря на Федора (ты же меня и убей, не дожидаясь Федора). И даяла моя доци куны людеми с ызветомо, а заклада просила (моя дочь давала людям деньги (в рост) по всем правилам и просила заклад). И позовало мене во погосто (пусть вызовут меня для разбирательства). И язо прехала, оже онъ поехало проце, а рекя тако: Азо солю 4 дворяно по гривене сьбра (и я приехала, а он поехал прочь, сказав: «Шлю 4 дворян по гривне серебра»)».
