Вильям Урбан - Тевтонский орден
Альбрехт Прусский вскоре оставил попытки стать князем империи. Благодаря этому он получил прощение императора и его защиту от чрезмерных притязаний Польши в будущем. Однако Карл V был далеко или слишком занят проблемами с Лютером и турками, чтобы внимательно отнестись к таким незначительным делам, даже когда у него находилось на это время. В 1526 году, однако, увидев, что произошло в Восточной Пруссии из-за его бездействия, император даровал княжеский титул ливонскому магистру. В 1530 году Карл V назвал немецкого магистра новым Великим магистром ордена, с тем чтобы орден служил политическим целям Габсбургской династии.
Королевскую Пруссию секуляризация управления Восточной Пруссии не затронула, хотя, конечно же, протестантские идеи стали легче распространяться от города к городу. Потенциально жители этой части Пруссии рассматривали себя как автономную немецкоязычную часть польского королевства с правом на независимые решения в области религии. Горожане приветствовали как мирные перспективы, так и распространение лютеранских реформ. Казалось, открылся не только путь к духовному и культурному объединению Пруссии, но и к еще большему усилению власти торгового класса и мелкого дворянства над церковными деятелями, которые были официальными правителями многих городов и большей части сельских владений.
Многим из тех, кто в иных условиях возражал бы против реформ, заткнула рот пугающая перспектива крестьянского восстания. Крестьянские бунты, то здесь, то там вспыхивавшие в Пруссии в 1525 году, вслед за Великим крестьянским восстанием в Германии, были отрезвляющим предупреждением. Они показывали, что возможны и куда худшие перемены, чем те, что связаны с очищением от старых проблем местных церквей и монастырей. Восстание в Данциге в 1526 году продемонстрировало, что беспорядки перекинулись и на нижние слои городского населения. Для высших классов было не время ссориться на почве религии. Живи сам и давай жить другим – вот что было практичной политикой.
Альбрехт не считал себя мятежником или разрушителем единства Церкви. Через много лет он все еще продолжал вести переписку с Римом и чтить папу как главу Церкви. Формальное отделение произошло позднее, как один из многих неизбежных шагов. Роль перемен в Пруссии легко преувеличивать: в 1525 году протестантство было реформой, которую защищали и приветствовали многие приверженцы Римской католической церкви. Они не видели практических альтернатив протестантству. Уже через год Сигизмунд мог поздравить себя с дальновидными действиями. Людовик Ягеллон Венгерский (1516-1526) пал в битве под Мохаком, и турки заняли большую часть его королевства. Его малолетний и больной наследник передал остатки Венгрии и свои права на другие королевства одному из Габсбургов – Фридриху Австрийскому, который позднее стал императором. Теперь, когда Польшу окружали враги с востока (Москва), с юга (турки) и с запада (Габсбурги), счастьем было то, что Сигизмунду не приходилось беспокоиться о северной границе.
Тем временем император получил в свое распоряжение немалые ресурсы Тевтонского ордена в Германии, которые мог использовать в войнах против турков. Ему также не хотелось отвлекаться на проблемы на севере. Короче говоря, секуляризация прусских земель оказалась выгодной всем. Такая оценка не была, впрочем, всеобщей, и любой, кто предложил бы использовать прусский пример в Ливонии, мог с уверенностью ожидать, как минимум, ожесточенного спора.
Глава двенадцатая
Финал в Ливонии
Пути Ливонии и Пруссии разошлись во время Тринадцатилетней войны. Эрлихсхаузен, отчаянно нуждавшийся в деньгах, с надеждой глядел на север, но его действия лишь привели к тому, что ливонские рыцари максимально ограничили его власть над собой и своими землями. К 1473 году Тевтонский орден состоял из трех автономных частей – прусской, германской и ливонской, связанных лишь общей историей и иногда общими интересами. Это означало, что когда война пришла на землю Ливонии, уже Ливонский орден оказался в одиночестве.
Победы Вальтера фон Плеттенберга (ливонский магистр, 1494-1535) над Иваном III (Иван Великий, 1462-1505), Великим князем Московским, в начале XVI века подарили Ливонии полсотни мирных лет. Имеется в виду мир с соседями, так как внутренних проблем хватало. Но Вальтеру удавалось даже внутренние проблемы удерживать в приемлемых рамках, и его влияние сказывалось много лет спустя после его смерти в преклонном возрасте в 1535 году. К несчастью для его преемников, ход истории был против них. В первую очередь, Ливонский орден уже не правил регионом практически в одиночку. Ему пришлось делить власть с Ливонской конфедерацией. Этот союз чеканил свою монету, издавал всеобщие торговые и уголовные законы, обсуждал важные вопросы и выражал общественное мнение. Но у него не было исполнительной власти, которая могла бы вести эффективную внешнюю политику или объединять вооруженные силы региона под единым командованием. Во-вторых, Ливонский орден остался небольшой католической организацией среди яростных сторонников лютеранства. Лютеранскими были не только скандинавские королевства и герцогство Пруссия, но и большинство жителей ливонских городов и некоторые знатные землевладельцы в сельской местности. Протестанты были также сильны и в Литве, а король Польши благосклонно относился к распространению протестантизма в землях своих соперников, правильно считая, что подданные, смеющие независимо судить о религии, доставят немало хлопот и своим светским правителям. В-третьих, некоторые земли, ранее игравшие важную роль для набора рыцарей, особенно Нижняя Саксония и Гольштейн, стали протестантскими. Лишь Вестфалия, остававшаяся католической, продолжала поставлять рыцарей в Прибалтику. Из местных же рыцарей мало кого можно было набрать для службы в ордене. До некоторой степени недостаток рыцарей компенсировался набором наемников. Но для этого требовались деньги, а чтобы собрать их – требовалось увеличивать экспорт зерна. Но как это было возможно сделать? Можно было лишь обратить в крепостных местное население и заставить их работать на землях ордена[84].
Часто ошибочно считают, что крестоносцы обратили в крепостное рабство местное население сразу же после завоевания в XIII веке. В действительности же большинство местных крестьян оставались лично свободными до начала XV века, когда ряд общественных процессов начал снижать их статус до статуса крепостных. Возможно, самую важную роль в этой социальной революции играло уменьшающееся значение местных войск во время войны. Пока вражеские войска вторгались на территорию страны, как это постоянно происходило в XIII и XIV веках, ливонскому магистру приходилось полагаться на помощь местного ополчения для защиты замков и в открытых сражениях. Но как только Ливонский орден смог построить эффективную оборонительную систему, функции ополчения изменились, сведясь к строительству укреплений и подвозу припасов. Следующим важным изменением было развитие денежной экономики. У местного населения никогда не было денег, а уровень их жизни был просто жалким. Но даже при таком раскладе их оброк зерном всегда оценивался в денежном эквиваленте, и им часто приходилось занимать деньги в неурожайные годы. Попадая в долговую яму, они теряли свой прежний статус. Кроме того, в поместьях в качестве крепостных часто селили пленников. Так как число свободных крестьян постоянно уменьшалось, их уже невозможно было привлекать в пограничные районы, откуда литовцы и русские постоянно уводили рабочую силу. В результате этого владельцы поместий предпочитали заменять угнанных свободных крестьян крепостными. Вероятно также, что безземельные сыновья свободных крестьян соглашались работать на крепостнических условиях, оставаясь свободными, и со временем они смешивались с крепостными либо через браки, либо через «потерю статуса».
К началу 60-х годов XVI века члены Ливонского ордена открыто обсуждали выбор, который им предстояло сделать. Чаще всего говорилось об обращении в протестантство, разделе орденских земель между сановниками и рыцарями, проведении реформ в экономике и образовании, что помогло бы получать доходы, необходимые для национальной обороны. Такое предложение доводило стойких католических рыцарей почти до апоплексического удара. Они зловеще предрекали, что такой шаг будет дорого им стоить в отношениях с императором и выборщиками императора в Империи. Так что решение рижских каноников сделать протестанта помощником и наследником старого архиепископа привело к короткой, почти бескровной гражданской войне. Партия католиков более или менее одержала верх, а вскоре после этого Вильгельм фон Фюрстенберг стал магистром Ливонского ордена. Большинство наблюдателей истолковали это как победу католиков. Но военная неподготовленность Ливонской конфедерации была продемонстрирована всем соседям, потому эти триумфы мало что значили[85].
