KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » А. Крамер - Раскол русской Церкви в середине XVII в.

А. Крамер - Раскол русской Церкви в середине XVII в.

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн А. Крамер, "Раскол русской Церкви в середине XVII в." бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Необходимо, впрочем, во избежание недоразумений, отметить, что в тех редчайших случаях, когда в старообрядческие руки попадала до-никоновская русская рукопись с именем Христа, написанным: Iис или Иiс, эти руки ее «исправляли», подчищая, выскребая первую гласную. Это делалось не для полемики против «никониан» (для которой такая «исправленная» рукопись, конечно, не годилась), но для собственного употребления. Например: «Иоасафовский сборник <…сочинений Максима Грека> хранит следы старообрядческой обработки. Орфография обоих писцов сборника имеет особенность, крайне редкую в рукописях дониконовского периода: двоякую форму сокращения слова "Иисус". Наряду с традиционным сокращением "iсъ", принятым в дониконовских рукописях, встречаем в сборнике форму "iисъ", которая позже была введена Никоном в соответствии с греческим Ιησους и против которой выступали старообрядцы. В большинстве случаев в форме "iис" стерты с большей или меньшей степенью тщательности начальные знаки, так что получилось "ис" или "iс", но иногда форма "iис" оставалась незамеченной и неисправленной <…>. В этой особенности орфографии следует видеть влияние авторского оригинала. <То есть, собственноручного письма прп. Максима, писавшего так потому, что он был грек…То же можно сказать о Академическом сборнике сочинений прп. Максима, в котором об этом> свидетельствуют глоссы на полях лл. 42, 43, сделанные его рукой. Писец написал в тексте "иiссъ" <под титлом… >. Максим Грек на поле напротив пишет другую, более правильную и соответствующую греческой форму "iиссъ" < под титлом…>. Этот сборник правлен Максимом Греком особенно тщательно, здесь содержится наибольшее количество его автографов по сравнению с другими рукописями» [74, с. 161–162]). Как отмечено на с. 159, такое написание имени Христа недобросовестные обвинители и недоброжелательные и придирчивые судьи прп. Максима не поставили ему в вину, и при рассмотрении его «погрешений» даже речи об этом не было.

Что же касается роста взаимной непримиримости, то она доходила до того, что некоторые старообрядческие согласия, как это ни печально, «натравливали» полицию на другие, полемизирующие с ними, согласия. Так, «в Москве <…> Ковылин <глава и наставник московских безбрачных федосеевцев> мог расправляться с непослушными не только собственными "проворными" руками, но и строгими мерами подкупленной власти» [50, вып. 1, с. 297]. Такое бывало только в периоды жаркой полемики по самым злободневным и особо волнующим все старообрядчество вопросам).

Ставшую предметом многочисленных сатирических описаний общечиновничью, как говорят сейчас, коррумпированность многие мыслящие русские люди середины и второй половины XIX в., (Гоголь, Герцен, Некрасов, Салтыков-Щедрин и мн. др.) считали главным несчастьем, горем русского народа, главной помехой его движению к благоустроенному обществу, и они были, вероятно, правы; она — одно из трагичнейших последствий раскола — стала, в свою очередь, одной из главных причин непрочности русского общества в начале XX в. со всеми последствиями этой непрочности. Вероятно, можно усмотреть и некоторое сходство (при всех различиях), и некую причинно-следственную связь между коррумпированными и непрочными русскими обществами начала XX и начала XXI вв., но всякие рассуждения об этом явно вышли бы за пределы моей темы.

Вот несколько свидетельств (из времени царствования имп. Николая I) этой коррумпированности из всего лишь одной книги, обсуждающей самый болезненный в старообрядчестве вопрос — о браке — и даже не посвященной специально проблеме коррупции: «Московские старообрядцы умели замедлять исполнение даже Высочайших повелений. <…> Подобные <то есть старообрядческие беспоповские> браки не раз заключались в Покровской часовне, — полиция это знала, но молчала, потому что пользовалась от каждаго брака приличными приношениями. <…> Полиция, которой было приказано запечатать Покровскую молельню со всеми ея принадлежностями и сломать иконостас, ограничилась только тем, что разобрала иконостас, а вещи из часовни, иконы и утварь дозволила, за известную плату, вывезти из часовни в домашнюю молельню Гусарева, которая немедленно и обратилась в общественную. <…> Началось следствие, заставившее Сергеева <…> спешить в Петербург откупаться от "никонианскаго суда". <…> При помощи 50 тысяч рублей <…> он и успел оправдаться <…>. Множество поморцев <то есть беспоповцев "поморского" согласия> в начале 50-х годов стало венчаться у православных и единоверческих священников, или по крайней мере — получать от них за деньги фальшивые свидетельства о повенчании. <…> Непризнание раскольнических детей, рожденных в сводных браках, законными было мерою тяжелою <…> для тех поморцев, кои были богаты и не принадлежали к податному состоянию, так как, по Высочайшему повелению 8 декабря 1850 года, "дети безпоповцев, внесенныя в ревизию на основании повеления 10 июля незаконнорожденными, облагались податьми на общем со всеми лицами податных состояний основании". Для поморцев — купцов, и вообще для поморцев <…> зажиточных, это распоряжение было грозно, так как, на основании его, дети их, кроме платы податей, могли попасть в рекруты и даже, в случае уголовнаго преступления, подвергнуться телесному наказанию, а главное — могли не получить «недвижимых имений своих родителей». <…> Благословение церкви часто раздавалось людям, которые не только не уважали его, а напротив положительно ни во что не ставили. <…> Весьма многие из федосеевцев <то есть беспоповцев федосеевского согласия> спешили в православные храмы и венчались; а иные даже прямо присоединялись к церкви — <…>, разумеется, всегда почти притворно. <…> Некоторые <…> успевали подкупать православных священников и венчались у них не только без предварительнаго присоединения к церкви, но даже по "старому обряду"» [50, вып.2, с. 18–20, 25, 72–75, 173, 177, 2411. Последнее особенно впечатляет: «никонианский» священник — по должности, присяге и (предполагалось) по убеждению борец против старого обряда — за деньги венчает брак по старому обряду! Если бы какой-нибудь исследователь вздумал в конце XIX в. написать подробную книгу о соглашениях старообрядцев с коррумпированными чиновниками в мундирах МВД и рясах, то ему не удалось бы ее закончить из-за ее неограниченного объема.

Очень важно то, что отчасти благодаря этой коррумпированности (как специально, прекрасно сочетавшейся со строгой политикой правительства в отношении до-никоновских книг) старообрядцы уже в конце XVII в. стали и до середины XX в. оставались обладателями большой части этих книг. Старые книги монастырское и епархиальное начальство должно было изымать из обращения и: 1) либо сжигать их; 2) либо отсылать их установленным порядком в Москву или в Петербург; 3) либо хранить их по списку под замком и потом, при удобном случае, передавать их местным властям — во всех трех случаях отчитываясь за них соответствующими актами и обязательно получая или покупая вместо них соименные новые. Вместо этих хлопотных и невыгодных операций можно было, отобрав старые книги у старообрядцев, быстро, просто, бесшумно и дорого продать эти книги — старообрядческую святыню — тем же старообрядцам (как поступил Звенигородский), или (и) получить с них соименные новые книги в обмен на конфискованные старые, актируя сожжение старых и покупку новых. Чтобы проделать такой обмен, старообрядцы, крайне в нем заинтересованные, должны были, изображая «никониан» (для чего опять-таки были нужны поддельные или полученные за взятку документы), купить в городе ненавистные им новые книги; — кругом ложь! — но это делалось, и, вероятно, часто. А потом можно было конфисковать их еще раз, если старообрядцы не спрячут их получше.

Я написал: «до-никоновские книги — старообрядческая святыня». Почему так?: а) Все свв. мощи до-никоновских Святых, все чудотворные иконы, все храмы и все иконы в них были захвачены «еретиками никонианами», и единственным остатком святой старины оставались иконы в домах (их не отбирали — это было бы «слишком») и книги, которые удалось сохранить, б) Останки новых мучеников и исповедников уничтожались властями, специально, чтобы не стать объектами поклонения — новыми святынями. в) Дониконовские книги были немыми обличителями «никоновых» новшеств — «доказательными документами обвинения», г) Они подлежали сожжению или заключению в сыром подвале, где они гибли медленнее, чем в огне, но столь же неотвратимо; то есть они были безгласными подобиями новых мучеников и исповедников.

Ранее я написал, что указ об отобрании старых книг и замене их новыми и сами новые книги рассылались по монастырям и епархиям. Соловецкий монастырь открыто отказался выполнить этот указ (то есть взбунтовался); были и получатели этого указа, сумевшие не выполнить его при помощи хитрости. Так, Выдубицкий монастырь под Киевом каким-то образом вывез для себя из Москвы напечатанную там в 1646 г. июльскую минею и сделал памятную запись об этом противозаконном деянии на ее же листах. Оговорюсь: коррумпированность не была, конечно, единственной причиной того, что старообрядцам уже к концу XVII в. принадлежала большая часть до-никоновских книг, а затем количество принадлежащих им этих книг постоянно до 1917 г. увеличивалось. Второй (а в XVII–XVIII вв. — главной) причиной этого замечательного явления были тайная преданность старому обряду и тайная симпатия к явным старообрядцам — страдальцам за Христову правду, пронизывающие все русское общество (и в том числе — что особенно важно — все низшее (приходское) духовенство и монашество, то есть массу грамотных, читающих и, поэтому, хранящих книги русских людей) в XVII и, отчасти, в XVIII вв. вширь и сверху донизу. Очень многие обладатели до-никоновских книг — мiряне, клирики и монахи, боясь хранить их дома и, тем более, в келье, симпатизируя старому обряду и его защитникам — исповедникам, почитая старые книги, как святыню, и желая помочь сохранить эту святыню, отдавали ее старообрядцам. Были и иные причины, в том числе большая грамотность, большая нужда в книге, большая сохранность книг в старообрядческой среде, благодаря большему уважению к книге, и т. п.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*