Сергей Соловьев - История России с древнейших времен Том 2
Роман волынский, постоянный союзник Лешка, продолжал враждовать и с Мечиславом и с сыном его, Владиславом Ласконогим, но когда Лешко утвердился в Кракове, то Роман потребовал от него волости в награду за прежнюю дружбу; Лешко не согласился; притом же, по словам летописца, Владислав Ласконогий много содействовал ссоре Лешка с Романом, вследствие чего галицкий князь осадил Люблин; потом, услыхав, что Лешко с братом Кондратом идут против него, оставил осаду и двинулся к ним навстречу; перейдя Вислу, он расположился станом под городом Завихвостом, куда прибыли к нему послы от Лешка и завязали переговоры; положено было прекратить военные действия до окончания последних, и Роман, понадеявшись на это, с малою дружиною отъехал от стана на охоту, но тут в засаде ждал его польский отряд, и Роман после мужественного сопротивления лег на месте с дружиною (1205 г.). Так погиб знаменитый внук Изяслава Мстиславича; предприимчивостию, отвагою будучи похож на отца и деда, получивши чрез приобретение Галича и большие материальные средства, находясь в беспрестанных сношениях с пограничными иностранными государствами, где в это время родовые отношения княжеские сменились государственными, Роман, необходимо подчиняясь влиянию того порядка вещей, который господствовал в ближайших западных странах, мог, по-видимому, явиться проводником этих новых понятий для Южной Руси, содействовать в ней смене родовых княжеских отношений государственными; он мог, подобно отцу и деду, вступить в борьбу с северными князьями, в борьбу, которая, однако, должна была носить уже новый характер, если б и Роман стал стремиться к самовластию на юге, точно так же, как стремились к нему Юрьевичи на севере. Но это сходство положения Романа с положением северных князей есть сходство обманчивое, потому что почва Юго-Западной Руси, преимущественно почва Галицкого княжества, вовсе не заключала в себе тех условий крепкого государственного быта, которые существовали на севере и которыми воспользовались тамошние князья для собрания Русской земли, для утверждения в ней единства и наряда. Мы видели, какою силою пользовались бояре в Галиче, силою, пред которою никло значение князя; легко понять, что князь с таким характером, как Роман, скоро должен был враждебно столкнуться с этою силою: «Не передавивши пчел, меду не есть», - говорил он, и вот лучшие бояре погибли от него, как говорит, в страшных муках, другие - разбежались; Роман возвратил их обещанием всяких милостей, но скоро под разными предлогами поверг их той же участи. Оставя по себе такую кровавую память в Галиче, в остальной Руси, Роман слыл грозным бичом окрестных варваров - половцев, литвы, ятвягов, добрым подвижником за Русскую землю, достойным наследником прадеда своего, Мономаха: «он стремился на поганых, как лев, - говорит народное поэтическое предание, - сердит был, как рысь, губил их, как проходил, перелетал земли их, как орел, и храбр он был, как тур, ревновал деду своему, Мономаху». Мы видели, что одною из главных сторон деятельности князей наших было построение городов, население пустынных пространств: Роман заставлял побежденных литовцев расчищать леса под пашню, но тщетно казалось для современников старание Романа отучить дикарей от грабежа, приучить к мирным, земледельческим занятиям, и вот осталась поговорка: «Роман! Роман! худым живешь, литвою орешь».
Как видно, Роман не успел передавить всех пчел, и дети его долго не могли спокойно есть меда. У него от второго брака осталось двое сыновей: Даниил, четырех лет, и Василько - двух. Но кроме бояр галицких Роман оставил других врагов своим детям: Рюрик, как только узнал о смерти Романа, так тотчас же скинул монашескую рясу и объявил себя князем киевским вместо сына; он хотел было расстричь и жену, но та не согласилась и постриглась в схиму. Ольговичи также поднялись, явились с полками у Днепра; Рюрик вышел к ним навстречу и уговорились всем вместе идти на Галич, отнимать наследство у сыновей Романовых. На реке Серете встретили союзники галицкое и владимиро-волынское войско, бились с ним целый день и принудили отступить к Галичу, но они не могли ничего сделать этому городу и возвратились домой безо всякого успеха. Причиною неудачи было то, что в Галиче находился сильный венгерский гарнизон, из страха перед которым галичане не смели передаться неприятелям Романовичей. В Венгрии в это время королем был сын Белы III, Андрей II, который некоторое время княжил в Галиче; Андрей по смерти отца вел постоянную борьбу с старшим братом своим, королем Емерихом и потом с сыном последнего, малолетним Владиславом III до тех пор, пока последний не умер и не очистил для него престола. Как видно из летописи, Андрей во время этой борьбы не только не предъявлял своих притязаний на Галич, но даже находился в тесном союзе с Романом: они поклялись друг другу, что кто из них переживет другого, тот будет заботиться о семействе последнего. Андрей вступил на королевский престол в год смерти Романовой и должен был исполнить свою обязанность относительно семейства последнего; в Саноке он имел свидание со вдовствующей княгиней галицкой, принял Даниила, как милого сына, по выражению летописца, и послал пятерых вельмож с сильным войском, которое и спасло Галич от Рюрика и его союзников.
Но опасности и беды для сыновей Романовых только еще начинались. В следующем 1206 году все Ольговичи собрались в Чернигов на сейм - Всеволод Святославич Чермный с своею братьею, и Владимир Игоревич северский со своею братьею; к ним пришел смоленский князь Мстислав Романович с племянниками, пришло множество половцев, и все двинулись за Днепр; в Киеве соединился с ними Рюрик с двумя сыновьями, Ростиславом и Владимиром, и племянниками, берендеи и пошли к Галичу, а с другой стороны шел туда же Лешко польский. Галицкая княгиня с приверженными к ней людьми, слыша новую сильную рать, идущую со всех сторон, испугалась и послала просить помощи у венгерского короля; Андрей поднялся сам со всеми своими полками. Но вдова Романова с детьми не могла дожидаться прихода королевского: около них встал сильный мятеж, который принудил их бежать в старинную отцовскую волость Романову - Владимир-Волынский. Галичане остались без князя, а между тем король перешел Карпаты, с двух других сторон приближались русские князья и поляки, но те и другие остановились, услыхав о приходе королевском; Андрей также остановился, боясь столкнуться вдруг с двумя неприятельскими войсками. Внутренние смуты, возбуждаемые поведением королевы Гертруды и братьев ее, отзывали Андрея домой: он спешил вступить в мирные переговоры с Лешком польским, уговорился с галичанами, чтоб они приняли к себе в князья Ярослава, князя переяславского, сына великого князя Всеволода суздальского и отправился назад в Венгрию. Русские князья прежде еще двинулись назад, но галичане, ожидая две недели приезда Ярославова и боясь, чтоб Ольговичи, узнав об отступлении короля, не возвратились к их городу, решились послать тайно к. Владимиру Игоревичу северскому звать его к себе в князья: этому решению их много содействовали два боярина, которые, будучи изгнаны Романом, проживали в Северской области, а теперь возвратились и расхваливали Игоревичей. Владимир Игоревич с братом Романом, получив приглашение, в ночь украдкою от остальных князей поскакали в Галич, Владимир сел здесь, а Роман - в Звенигороде: Ярослав Всеволодович также был на дороге в Галич, но опоздал тремя днями и, узнав, что Игоревич уже принят галичанами, возвратился назад в Переяславль.
Но ни Игоревичи, ни галицкие бояре, затеявшие мятеж против сыновей Романовых, не хотели успокоиться до тех пор, пока последние были живы и на свободе в своей отчине - Владимире-Волынском: сюда явился священник, посол от галицкого князя и объявил гражданам от имени последнего: «Не останется в вашем городе камня на камне, если не выдадите мне Романовичей и не примите к себе княжить брата моего, Святослава». Рассерженные владимирцы хотели было убить священника, но трое каких-то людей уговорили их, что не годится убивать посла. Эти трое людей действовали, впрочем, не из уважения к званию посла, а потому что благоприятствовали галицкому князю. Когда на другой день княгиня узнала, что приезжал посол из Галича и что во Владимире есть люди, которые стоят за Игоревичей, то начала советоваться с дядькою сына своего, Мирославом: тот говорил, что делать нечего, надобно скорее бежать из города. Ночью в пролом городской стены вышла жена Романа Великого вчетвером с дядькою Мирославом, священником и кормилицею, которые несли маленьких князей, Даниила и Василька, беглецы не знали, куда им идти? Со всех сторон враги! Решились бежать в Польшу к Лешку, хотя и от этого не могли ожидать хорошего приема: Роман был убит на войне с ним, после чего мир еще не был заключен. К счастью в Лешке жалость пересилила вражду: он с честию принял беглецов, говоря: «Не знаю, как это случилось, сам дьявол поссорил нас с Романом». Он отправил малютку Даниила в Венгрию и с ним посла своего сказать королю: «Я позабыл свою ссору с Романом, а тебе он был друг: вы клялись друг друга, что кто из вас останется в живых, тот будет заботиться о семействе умершего; теперь Романовичи изгнаны отовсюду: пойдем возвратим им отчину их». Андрей сначала принял было к сердцу предложение Лешка, но потом, когда галицкий князь Владимир прислал богатые дары им обоим, то усердие их к Романовой семье охладело, и когда Игоревичи перессорились друг с другом, то один из них, Роман, приехавши в Венгрию, успел убедить Андрея дать ему войско на помощь и с этим войском выгнал из Галича брата Владимира, который принужден был бежать назад в свою волость, в Путивль. В следующем (1207) году польские князья - Лешко и брат его Кондрат - двинулись, наконец, на Владимир, где после бегства сыновей Романовых княжил третий Игоревич - Святослав, но и тут Лешко шел на Владимир не для того, чтобы возвратить этот город Романовичам: он хотел посадить там своего дядю по матери, родного племянника Романова, Александра Всеволодовича бельзского. Жители Владимира отворили ворота перед Александром: «ведь это племянник Романа», - говорили они. Но союзники Александра, поляки, несмотря на то, что вошли в город беспрепятственно, ограбили его, стали было уже отбивать двери и у соборной Богородичной церкви, как по просьбе Александровой приехали Лешко с братом и отогнали их. Владимирцы сильно жаловались на поляков: «Мы поверили их клятве, - говорили они, - ведь если б с ними не было Александра, то мы не дали б им перейти и Буг». Святослава Игоревича взяли в плен и отвели в Польшу, на его место польские князья посадили сперва Александра, но потом передумали: старшим во всем племени Изяслава Мстиславича был Ингварь Ярославич луцкий, которого мы видели в Киеве, его-то посадили теперь во Владимире, но и здесь он сидел недолго: бояре не полюбили его и с согласия Лешка Александр опять приехал княжить во Владимир, а Ингварь отправился назад в свой Луцк; младший брат его Мстислав, прозвищем Немой, княжил в Пересопнице; малолетнему Васильку Романовичу Лешко отдал Брест по просьбе тамошних граждан, которые с радостию приняли малютку, видя в нем как бы живого Романа; после мать Василька прислала к Лешку с новою просьбою: «Александр, - говорила княгиня, - держит всю нашу землю и отчину, а сын мой сидит в одном Бресте». Лешко велел Александру отдать Бельз Романовичу, а брат Александра, Всеволод, сел в Червне. Таким образом, смерть сильного Романа дала польскому князю возможность распоряжаться Волынскими волостями.
