Вадим Дамье - Стальной век: Социальная история советского общества
8 декабря 1991 г. главы России, Украины и Беларуси Б.Н.Ельцин, Л.М.Кравчук и С.С.Шушкевич встретились на территории Беловежской пущи, подписали соглашение о том, что Советский Союз «как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование» и договорились о создании Содружества Независимых Государств (СНГ)[561]. Первоначально «три славянских лидера» (это «этническое» обстоятельство, в характерном для ситуации националистическом духе, подчеркивалось в комментариях[562]) не собирались приглашать в новое объединение бедные республики Средней Азии и охваченное конфликтами Закавказье. Но президент Казахстана Н.Назарбаев убедил их изменить свое решение. 21 декабря 1991 г. в Алма-Ате было подписано соглашение о создании СНГ в составе 11 государств - Азербайджана, Армении, Беларуси, Казахстана, Кыргызстана, Молдовы, России, Таджикистана, Туркменистана, Узбекистана и Украины. «С образованием Содружества Независимых Государств, - указывалось в «Алма-Атинской декларации», - Союз Советских Социалистических Республик прекращает свое существование»[563].
Защитить Советский Союз было уже некому. Его распустила сама правящая номенклатура. Судя по воспоминаниям помощника Горбачева А.С.Черняева, первый и последний советский президент реагировал на свое отстранение от власти с полной беспомощностью. «М.С. наконец должен решиться», - записал Черняев в дневнике 8 декабря, отметив, что он «опять неадекватен». На следующий день «Михаил Сергеевич бушует, заявляет, что он уйдет, пошлет их всех и т.д., «покажет им»». Советники уговорили его «не конфликтовать», а начать переговоры с лидерами республик. Эти консультации закончились безрезультатно. Горбачев то объявлял о намерении созвать Съезд народных депутатов и провести референдум, то делал вид, что ничего не происходит, и он по-прежнему у руля, то поручал написать текст своего «прощального» заявления, то выжидал, ничего не предпринимая и на что-то надеясь[564].
Единственным политиком, который открыто выразил поддержку Горбачеву и призвал его действовать, был президент Чечни генерал Д.М.Дудаев, которого советский президент в ноябре спас от начатого по приказу Ельцина российского вторжения. Выступая 23 декабря 1991 г. в Грозном, он назвал методы создания СНГ незаконными, поскольку новые государства не имеют права распускать Союз. Дудаев призвал Горбачева, «как верховного главнокомандующего», не соглашаться с отстранением от власти, а «приложить все силы и свой высокий международный авторитет для укрепления союза в обновленном качестве». По его словам, Горбачев стал неугоден, поскольку он «действительно демократ», и «чеченский народ, а равно и все горские народы Северного Кавказа» остаются на его стороне[565]. Как утверждал российский публицист И.Л.Бунич, президент Чечни называл управляемую им республику «последним уцелевшим (или первым освобожденным) бастионом Советского Союза» и «предлагал Михаилу Горбачеву прибыть в Грозный и оттуда выполнять свои обязанности президента СССР, начав борьбу против московских сепаратистов, изгнавших Горбачева из Кремля»[566]. Условием должно было стать признание за Чечней статуса «союзной республики». Однако Горбачев не принял поддержку из Грозного. 25 декабря 1991 г. он зачитал заявление о своей отставке, а развевавшийся над Кремлем советский флаг был спущен.
На месте Советского Союза теперь располагалась вереница более или менее авторитарных государств. Эпоха модели государственного капитализма закончилась. Установившая ее правящая номенклатура теперь отбрасывала ее за ненадобностью, как исчерпавшую свои «задачи». Наступала эпоха частного капитализма в форме, типичной для «пороговых» или «периферийных» капиталистических стран.Вместо заключения
После роспуска Советского Союза прошло уже более 20 лет. В обществе многое изменилось. Любой, кто сравнит хотя бы внешний облик крупных российских городов с тем, какой можно было наблюдать в конце 1980-х годов, скажет, что перемены произошли глубокие и разительные. Маленькие города и сельская местность изменились куда меньше, и не зря в современной России говорят, что за пределами кольцевой автодороги (границ Москвы) начинается совсем другая страна - «ближайшее зарубежье». Но нас сейчас интересует не городской пейзаж и не ассортимент товаров в магазинах. Нас занимают другие вопросы: что произошло за эти годы с властью и обществом, какой социальный строй утвердился на просторах бывшего Союза и насколько эти перемены оказались подготовлены прежней, советской действительностью?
Прежде всего, приходится сделать вывод о том, что «наверху» изменилось куда меньше, чем можно было бы ожидать на первый взгляд. Те общественные слои, которые стояли у власти в Советском Союзе, никуда не исчезли, но существенно видоизменились, сменили облик и методы своего правления, усвоили новые социально-политические воззрения и ценности. В ходе «Перестройки» и последующих событий они могли совершать просчеты - не все и не всегда происходило в соответствии с их планами, расчетами и намерениями, - но никогда не теряли рычаги политической власти. Когда горизонт стал несколько проясняться после хаоса 1989-1991 гг., оказалось (на конец 1993 г.), что президентами или премьерами, как минимум, в 15 из 20 признанных и непризнанных государствах, образовавшихся при распаде Союза[567], являлись представители бывшей партийной, министерской, хозяйственной или военной бюрократии (в том числе 10 раннее занимали пост партийных первых секретарей). Один из организаторов приватизации в России ультралиберал Е.Т.Гайдар (сам бывший член КПСС и редактор центрального партийного журнала «Коммунист») предлагал «откупиться» от номенклатуры, дать ей возможность поменять «власть на собственность», превратившись в частных капиталистов, но уступив руль политического руководства «новым» людям[568]. В действительности же бюрократия не собиралась отказываться от власти и поделила между собой собственность «корпорации СССР». Конечно, в среде бывших партийных чиновников произошли крупные перестановки, немалое число из них было выброшено на обочину или «на покой», но те, кто перекрасились в «демократов» по-прежнему оставались на коне. Правда, им пришлось потесниться и разделить как власть, так и собственность с хозяйственными элитами (министерскими чиновниками, директорами предприятий, ставшими их хозяевами)[569], верхушкой силовых структур[570], с комсомольскими деятелями, занявшимися предпринимательством в конце 1980-х гг., спекулянтами (в советские времена их называли «фарцовщиками»), дельцами «теневой экономики» и даже откровенными представителями криминального мира[571]. Понятно, что для того, чтобы принять участие в приватизации государственной собственности, желающему были необходимы первоначальный капитал и «связи» в верхах. Иными словами, привилегированные и богатые слои советского общества (государственные капиталисты-бюрократы и криминал) изначально имели предпочтительные шансы и возможности для того, чтобы сосредоточить собственность в своих руках и превратиться в новый господствующий класс частных капиталистов. Только так и можно объяснить появление на пространстве бывшего Союза такого количества многомиллиардных состояний в кратчайший срок, да еще в условиях затяжного, временами катастрофического экономического спада 1990-х годов. Это обстоятельство неизбежно придало режимам стран, возникших на развалинах Советского Союза, и их экономике отчетливо олигархический характер. То борющиеся, то сотрудничающие между собой группировки олигархии не только контролируют подавляющее большинство собственности, но и государство, по существу, «приватизировав» его и сращиваясь с ним.
Разумеется, экономическим и политическим элитам постсоветских стран пришлось, по существу, отказаться от прежних надежд на мировую гегемонию. Переход от раннего и догоняющего государственного капитализма к более «развитому», частно-рыночному, сопровождался снятием значительной части протекционистских ограничений и полным «открытием» хозяйства мировой конкуренции. За этим последовал широкомасштабный крах производства, с изменением пропорций или даже всей хозяйственной структуры. Так нашел свое логическое завершение конечный крах советского модернизационного проекта: почти все государства бывшего Союза так и не попали в разряд современных «индустриально-развитых» стран. В мировой системе разделения труда они остаются в положении «пороговых» стран или даже периферии («третьего мира») - экспортеров сырья и зоны, куда инвесторы вкладывают капиталы, в первую очередь, по причине крайней дешевизны рабочей силы. Лишь немногие крупные концерны и компании достаточно конкурентоспособны для того, чтобы осуществлять внешнеэкономическую экспансию.
