Игорь Ивлев - «Умылись кровью»? Ложь и правда о потерях в Великой Отечественной войне
Ай да Виктор Андреевич Каширский! Это нужно было суметь с «лёгкой» руки начштаба Н. Ватутина не моргнув глазом отчитаться за потери в 6,6 раза меньшие, чем фронт потерял личного состава к 1 августа (377 469 чел.)!!!
Ведь что он сделал? Ларчик открывается просто. По состоянию на 1 августа 1941 г. он отчитался о потерях войск, подчинённых только на эту дату, причём даже за них – далеко не полностью, как это произошло у 128 сд с её отчётными потерями в 527 чел. против реальных 15 600 (ЦАМО РФ, ф. 221, оп. 1364, д. 71, лл. 121–123, см. таблицу 7):
Таблица 7
Полковник В. Каширский совершенно выпустил из рассмотрения потери некоторых армий, соединений и частей, входивших в состав СЗФ за период 22 июня – 31 июля 1941 г., для чего-то назвав своё, мягко скажем, странное донесение «уточнённым». В донесении «забыты» целая армия (8-я), половина корпусов, 2/3 стрелковых, половина танковых и моторизованных дивизий. Из 216 учётных единиц от строительного батальона до армии в донесении нет сведений о потерях 176 единиц!!! Других, более достоверных, донесений о потерях в архивном фонде фронта за 40 суток войны нет. Нет никаких оснований предполагать о том, что в документах Генштаба будут иные данные, коль уж эти – «уточнённые». Но раз этот документ единственный – ему тоже прикажете верить? Поверить и забыть о «забывчивости» штаба фронта в отношении 176 учётных единиц?
Начальник штаба СЗФ генерал-лейтенант Н. Ватутин
Не включённые в отчёт соединения и части также понесли в составе СЗФ потери, которые начальник штаба фронта и начальник его отдела укомплектования были попросту обязаны учесть в своём документе. Донесение о потерях войск СЗФ должен был подписать начальник штаба СЗФ генерал-лейтенант Н. Ватутин, назначенный на эту должность с 1 июля 1941 г. До этого момента он был первым заместителем начальника ГШКА, бывшим начальником Оперативного управления ГШКА, одним из главных разработчиков нашего стратегического оперативного плана на войну, в которую пришлось воевать совсем не так, как было запланировано. Его современники говорят о нём примерно так – «светлая голова». Его стратегический охват мышления до сих пор поражает. Читая документы, подписанные его рукой в июле-августе 1941 г. в должности начштаба фронта, невольно сравниваешь их с документами высшего ранга, имевшими некогда гриф «Сов. секретно. Особой важности. Экземпляр единственный» и также подписанными его рукой всего за пару месяцев до исследуемых событий. Он держал в голове многочисленные нюансы громадной военной машины СССР так ясно и свежо, что мог оперировать сотнями соединений наизусть и составлять своим аккуратным почерком в мае-июне 1941 г. многочисленные справки для руководства и Директивы для войск, большинство из которых до сих пор неизвестны и недоступны для исследователей. Об их наличии можно достоверно судить по большим пропускам в уже выявленной линейке номеров и содержаний Директив ГШКА и НКО вплоть до 1 июля 1941 г. Фактически за всё послевоенное время рассекречено чрезвычайно мизерное количество документов высшего военного статуса периода мая– июня 1941 г. Истинная подоплёка произошедших перед 22 июня и непосредственно в этот день событий по-прежнему остаётся неизвестной большинству исследователей. Это не преувеличение, это реальный факт.
До сих пор остаются неясными причины удаления такой светлой головы из Генерального штаба и назначения его на должность всего лишь начштаба фронта (равно как и удаления из Москвы начальника ГШКА Г. Жукова, начальника Главного артуправления Г. Кулика, начальника Главного политуправления А. Запорожца и других). Как будто его спасали от чего-то или удаляли как проштрафившегося. От чего спасали? В чём проштрафился?
Начальник штаба СЗФ генерал-лейтенант П. Клёнов
Также пока непонятны причины, по которым сняли с должности 01.07.41, арестовали 09.07.41 и расстреляли 23.02.42 его предшественника на должности начштаба фронта генерал-лейтенанта П. Клёнова, при том, что не были физически устранены остальные руководители фронта (Ф. Кузнецов, П. Диброва, Д. Гусев, Г. Софронов и другие). Если он понёс наказание за огромные потери подчинённых войск с формулировкой «Сознался в проявлении бездеятельности в руководстве войсками округа» (Архив Президента РФ, ф. 3, оп. 24, д. 378, л. 196), то его начальник командующий СЗФ генерал-полковник Ф. Кузнецов был освобождён от своих обязанностей 03.07.41 и лишь понижен в должности с 10.07.41 до командующего 21-й армией, а 26.07.41 назначен руководить Центральным фронтом. Он по определению должен был понести ответственность большую, чем начальник штаба, если дело в потерях войск. Не понёс. Член Военного Совета СЗФ корпусный комиссар П. Диброва лишь освобождён от своих обязанностей 01.07.41 и понижен в должности до военкома 30 гсд, а затем вновь стал членом Военного Совета 59-й и 2-й Ударных армий. Ему на смену в СЗФ прибыл 05.07.41 не кто иной, а Прокурор СССР генерал-майор В. Бочков (уж не присматривать ли за Н. Ватутиным?), одновременно занявший должность начальника 3-го, а затем Особого отдела штаба фронта. Заместитель П. Клёнова генерал-майор Д. Гусев с 19–22.06.41 вступил в должность начальника штаба Прибалтийского ВО, затем 04.08.41 был направлен на должность начштаба вновь созданной 48-й армии, с 09.10.41 возглавил штаб Ленинградского фронта, а в 1944 г. – 21-ю армию. Первый заместитель командующего округом генерал-лейтенант Г. Софронов занял должность командующего войсками Прибалтийского ВО с 19–22.06.41, а затем с 26.07.41 стал командовать Приморской армией. Все сохранили звания и жизнь. Кроме П. Клёнова…
Прокурор СССР генерал-майор В. Бочков
Николай Федорович Ватутин уклонился от подписания «уточнённого» донесения, предоставив право подписи своему прямому подчинённому – начальнику отдела укомплектования штаба СЗФ полковнику В. Каширскому. Тот по определению и по должности не имел права подписывать донесение, посылаемое от имени фронта в Оргштатное управление ГШКА и в копии – Главкому Северо-Западного направления Маршалу Советского Союза К. Ворошилову. Но подписал и, с согласия Н. Ватутина и нового командующего фронтом генерал-майора П. Собенникова, узаконил своим донесением огромную дыру в учёте личного состава СЗФ, простирающуюся не менее чем в 320 тысяч человек (377 469–57 207) потерь всех категорий всего за 40 суток войны.
Попытаемся проверить наши данные о величине потерь через сведения военного времени. Обратимся к заявкам СЗФ в ГШКА о пополнении для компенсации потерь войск и доведения их до штатов военного времени по состоянию на 1 августа 1941 г. Всего штаб фронта с учётом обещанного ему Центром маршевого пополнения (67 662 чел.) запросил в ГШКА четырьмя заявками от 2, 7, 12 и 20 июля 1941 г. 312 070 чел. (ЦАМО РФ, ф. 56, оп. 12236, д. 80, лл. 1–15, 131). Штатная численность погибших 2 и 5 тд, разбежавшейся 184 сд, убывших в Западный фронт 126 и 179 сд, которые штаб фронта пополнять и развёртывать уже не планировал, составляла около 65 000 чел. Эта численность должна быть вычтена из общего объёма потерь в 377 469 чел., который мы установили выше и который, сохранись эти дивизии в боевом составе СЗФ, нужно было компенсировать за счёт пополнения. Поскольку они были утрачены для боевого состава фронта, постольку их не требовалось пополнять. Получим 377 469–65 000 = 312 469 чел. Эти цифры удивительным образом практически совпадают с заявкой штаба СЗФ о пополнении в 312 070 чел. и тем самым полностью подтверждают легитимность и скрупулёзность наших выкладок по определению потерь СЗФ за 40 суток войны в 377 469 чел. с учётом всех соединений и отдельных полков!!! Данный факт также означает, что штаб СЗФ хорошо представлял истинную картину потерь, понесённых войсками, и потому заявку на пополнение составил реальную, за вычетом погибших и убывших соединений. А вот за потери отчитался в ту же дату всего за 57 207 чел. Ну, и как всё это назвать? Не лукавством?
Зияющую брешь в цифровом и именном учёте потерь на СЗФ частично заполнили после войны донесения военкоматов о не вернувшихся воинах (в подавляющем большинстве без указания номера в/ч), частично Приказы ГУК НКО, частично госпитальные сведения. Но не первичный войсковой учёт, а ведь именно на его цифровых данных потом базировались расчёты уважаемых авторов «Книги потерь».
8. Особенности учёта личного состава и его потерь в ВС СССР
Цена отражения первых ударов противника летом 1941 г
Почему Н. Ватутин и В. Каширский составили донесение о потерях именно так? До 4 февраля 1944 г. действовало «Наставление по учёту и отчетности в Красной Армии», введённое Приказом НКО № 450 от 9 декабря 1940 г. Оно Приказом НКО № 023 от 4 февраля 1944 г. было заменено на «Наставление по учёту личного состава Красной Армии (в военное время)» (опубликовано автором тут http://www.soldat.ru/ doc/ nko/1944s.html). Персональный учёт в соответствии с этими документами был основан на подаче и анализе донесений нижестоящих подразделений, частей, соединений, объединений и фактически был предназначен для так называемой обычной боевой обстановки, когда оперативно-стратегическая ситуация спокойна и ничто не препятствует представлению в высшие инстанции последовательных докладов нижестоящих структур. В условиях стратегических поражений этот метод недостоверен. Особенно при гибели соединений и объединений, когда никто из их руководства не представлял сведений о действиях подчинённых войск и их потерях, либо эти сведения вносились в частные докладные записки уцелевших военачальников и не являлись стандартным официальным донесением о потерях. В результате рождались документы, формально основанные на донесениях сохранившихся войск снизу вверх и соблюдавшие заведённый порядок, но катастрофически не отражавшие реальное положение дел с потерями. За не подавшие свои сообщения части и соединения в донесениях делались примечания: «Донесения не поступили» или «Потери уточняются».
