Елена Майорова - Женщины в эпоху Крестовых походов
Надо полагать, власти Жана де Бриенна хватило, чтобы убрать подальше соперницу юной императрицы (кузина родила от императора дочь Бианкафиоре, впоследствии отданную в монастырь доминиканцев). Но Иоланте это не помогло. Бедная девочка вынуждена была подчиниться правилам, введенным Фридрихом для других затворниц гарема, и разделить их участь: она больше не покидала женской половины, не появлялась на людях и не участвовала в жизни двора. Безусловно, Фридрих не допустил, чтобы женщина, принадлежавшая ему, содержалась не по-царски — это умалило бы его императорское достоинство. Разумеется, Иоланта имела какие-то собственные, пусть небольшие, средства, получила от супруга соответствующий ее титулу «утренний дар» и не испытывала нужды в яствах и напитках, красивых нарядах, женских развлечениях и подобострастных услугах. По-видимому, именно к такой жизни она привыкла и в Палестине. Фридрих не забыл о супруге и все-таки осчастливил ее своим вниманием, но скорее из чувства долга: их потомки должны были править Иерусалимским королевством. Однако ни о каком родстве душ, ни о каком совместном правлении или хотя бы о демонстрации подданным сердечного согласия речи не было.
Отец Иоланты не мог влиять на зятя: в их отношениях царила обоюдная ненависть.
Жан де Бриенн долго не женился. Но как только начал, уже не мог остановиться. Его второй супругой стала Эстефания Ламбронская, армянская принцесса из рода, соперничавшего с киликийскими Рубанидами, а затем сменившего их на престоле. Затем в 1224 г. он взял в жены Беренгарию, дочь Альфонсо Леонского и Беренгарии Кастильской, племянницу французской королевы Бланки. Возможно, эта свадьба задумывалась как попытка передать иерусалимский престол потомку Бриеннов и кастильских королей, буде он родится. Однако словно злой рок тяготел над Иерусалимским королевским домом: от этого брака появилась на свет Мария, которой впоследствии было суждено стать императрицей Константинопольской.
Иоланта родила дочь, умершую в младенчестве, поскольку сомнительно даже ее имя (Эмма?). В 1227 г. она несколько месяцев пробыла вместе с Фридрихом в Отранто, и 25 апреля 1228 г., на месяц раньше срока, на свет появился сын Конрад. Через неделю Иоланта умерла; ее погубила родовая лихорадка, проклятие той эпохи. Как говорили враги Фридриха, императрица скончалась от горя и небрежения, но, скорее всего, от одной из тех многочисленных инфекций, против которых человек Средневековья был беззащитен: недостаточная гигиена, пренебрежение асептией, незнание антисептиков, несовершенство хирургических инструментов. Несчастная Иоланта, нежизнеспособный росток знаменитых домов — Ретельского, Анжуйского, Монферратского и Бриеннского, передала свою болезненность сыну Конраду, который отличался слабым здоровьем и прожил всего 26 лет.
Несмотря на кончину супруги, Фридрих II ковал железо, пока оно горячо. Уже в марте 1229 г. он торжественно въехал в Святой град, наследство покойной Иоланты Бриеннской, чтобы короноваться за своего сына, наследника Иерусалимского королевства Конрада, ставшего королем в возрасте 8 дней. Император отбыл в Палестину с небольшим войском, не более 40 рыцарей, предоставив своему наместнику на Сицилии право враждовать или мириться с папой.
Сменивший добродушного Гонория несгибаемый папа Григорий IX, узнав об этом, чуть не умер от злости. В миру Уго, высокородный граф Сеньи, племянник великого Иннокентия III, хотя и 80-летний старик, был тверд, бескомпромиссен, энергичен, страстен и обладал несомненным политическим даром. Григорий хорошо помнил коварные уловки Фридриха во время понтификата своего дяди и решительно предал императора отлучению.
Интересы христиан на Востоке были забыты. Папа запретил палестинским франкам иметь дело с проклятым монархом.
Между тем христианский император и мусульманский владыка Египта встретились и нашли между собой много общего. Между ними не возникло непонимания, Фридрих с детства хорошо говорил на восточных диалектах; часами они просиживали за шахматной доской; днями не слезали с коней, охотясь с борзыми или ловчими птицами. Султан каирский Мелик-Камель, враждуя с султаном дамасским, предложил Фридриху, пользовавшемуся огромной популярностью среди мусульман, союз. Он планировал отдать ему Иерусалим, но на определенных условиях. Между обоими правителями начались переговоры, часто заходившие в туник. Однажды, когда Фридрих отправился купаться в водах Иордана, тамплиеры уведомили об этом Мелик-Камеля, который как раз сейчас был недоволен императором, посоветовав, как лучше захватить неосторожного монарха. Но благородный мусульманин переслал это письмо Фридриху.
Огромным авторитетом во франкской Палестине пользовался Жан Ибелин, властитель Бейрута, сын Балиана II Ибелина и Марии Комнины. Он был близок к трону, как любимый младший брат королевы Изабеллы Анжуйской; ему она и ее мужья доверяли самые важные и деликатные вопросы правления. Фридрих, пригласив к себе Жана и его детей будто бы для обсуждения дел Святой земли, без соблюдения всяких приличий захватил их, а потом таким же образом поступил с королем Кипра. Наложив руку на их государства, он получил возможность ставить условия султану.
Обстановка в христианской Палестине сильно осложнилась, но в то же время Фридрих и Мелик-Камель наконец пришли к соглашению. Императору удалось почти бескровно получить то, за что было отдано столько жизней: Иерусалим путем переговоров перешел к христианам. Без сражений Фридрих добился больше, чем любой Крестовый поход. Росчерком пера он получил Иерусалим, Вифлеем и Назарет. Султан Аль-Камил отдал ему коридор до Акры вместе с замками Тороном и Монфортом, так что христианские пилигримы могли совершенно безопасно добираться до Святого города с моря.
Со своей стороны, Фридрих оставил в руках мусульман ту часть Иерусалима, где находился район Храма, среди прочих святынь с мечетью Аль-Акса, одним из самых священных мест мусульманской веры; он обещал защиту последователям пророка, посещающим эти святыни, и перемирие на 10 лет. Он заверял, что не позволит в течение этого времени формировать отряды крестоносцев в Европе и не будет поддерживать христианских властителей Северной Сирии против Египта. Что же касается стен Иерусалима, то это осталось спорным вопросом: одни говорили, что он согласился оставить их в разрухе, другие утверждали, что имеется разрешение султана на их восстановление.
Местные бароны предпочли проигнорировать это событие. Они были вполне довольны регентством Жана Ибелина, и даже этот исключительно выгодный договор, заключенный императором, не мог склонить их на его сторону. Патриарх Жерар, покорный папе, наложил интердикт на вступление Фридриха на иерусалимский трон, и тамплиеры, госпитальеры и все местное духовенство охотно ему подчинились. Только верные императору тевтоны и два английских епископа сопровождали его в храм Гроба Господня. Фридрих не обнаружил в храме ни одного священника. Тогда, взяв корону, он сам возложил ее себе на голову.
Но коронация не прибавила ему популярности: император проявил бестактность по отношению практически ко всем высшим слоям иерусалимского общества — дворянству, духовенству, орденам.
Фридриха призывала Италия, где значительные папские силы под предводительством Жана Бриеннского, пылавшего местью и мечтавшего если не вернуть утраченный титул, то хотя бы отомстить, осаждали Капую. Преданный императору Томмазо Аччерский писал ему о кознях папы, поднявшего против него население во главе с бывшим иерусалимским королем, «который занял все гавани по морю и снабдил их лазутчиками и вооруженными людьми с тем, чтобы в случае Вашего возвращения захватить Вас и посадить в темницу!»
Фридрих простился с нелюбезными палестинскими франками и собрался в Европу. Рано утром 1 мая, когда он со свитой направлялся из своего дворца в гавань, горожане забросали его кухонными отбросами.
Палестинские бароны приписали Жану Ибелину славу освободителя Святой земли от тирании Гогенштауфена, несмотря на то, что император отнюдь не стремился посвятить свою жизнь эфемерному иерусалимскому государству.
Во время этого Крестового похода, названного впоследствии Пятым, Фридрих свел знакомство с женщиной, даже имя которой спорно: с Марией или Матильдой Антиохийской. Более о ней не известно ничего. По-видимому, она не принадлежала к правящему дому, а просто жила в Антиохии. Но эта загадочная дама родила ему сына, названного Фридрихом. Покидая Палестину, император, наряду с томами арабского перевода «Этики» Аристотеля, увозил с собой новорожденного младенца. Впоследствии Фридрих Антиохийский и его сын Конрад станут одними из самых верных и преданных борцов за интересы Швабского дома.
Фридрих весьма мало ослеплялся своими победами и о Крестовом походе, который возглавлял, отзывался в иронически-насмешливом тоне, равно изумляя мусульман и христиан.
