Барбара Такман - Библия и меч. Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура
Чемберлен, главное заинтересованное лицо со стороны англичан, в этот момент отсутствовал: в ноябре 1902 г. он отправился в турне по Африке, чтобы залечить раны Англо-бурской войны. В ходе поездки по Уганде и предгорьям Кении в Восточной Африке он слышал, что английские колонисты нуждаются в новых поселенцах, чтобы укрепить свой шаткий контроль над страной. И снова быстрый ум Чемберлена ухватился за открывающуюся возможность. «Если доктор Герцль, — записал он в своем дневнике 21 декабря, — согласился бы перенести свое внимание на Восточную Африку, не возникло бы ни малейших трудностей с поиском подходящей земли для еврейских поселенцев. Но, полагаю, эта страна слишком удалена от Палестины, чтобы иметь для него хотя бы малейшую привлекательность…» Но мысленно он «подколол» идею для дальнейшего рассмотрения.
Тем временем в Каире дела проекта Эль-Ариш оборачивались скверно. Ясный ответ получил вопрос, насколько далеко готов пойти лорд Кромер: не слишком далеко. Сионистская экспертная комиссия докладывала, что без массированной ирригации земли непригодны для земледелия. Египетское правительство упрямо противилось любым планам по отводу вод Нила. Турки манипулировали египетскими чиновниками, настраивая их против проекта хартии. Герцль, которого преследовало ощущение, что время на исходе, в марте 1903 г. сам отправился в Каир, чтобы встретиться с лордом Кромером. Он прекрасно знал, какое давление может оказать проконсул, чтобы отмести любые возражения на пути проекта, но лорд Кромер встретил его прохладно и не пошел дальше слов, что попросит изучить наличные проблемы эксперта по ирригации в англо-египетской администрации сэра Уильяма Гарстайна.
Вернувшись в апреле в Лондон, Герцль отправился к Чемберлену, который сам только что вернулся из Африки. Как раз на этой встрече министр по делам колоний впервые заговорил об историческом предложении. Услышав от Герцля, что прогнозы по Синайскому проекту выглядят очень неутешительно, он сказал, что в Восточной Африке «видел самую подходящую для вас страну. Прибрежный регион жаркий, но по мере удаления вглубь континента климат становится все лучше и лучше, и для европейцев тоже…. Поэтому я подумал про себя, что это будет самая подходящая страна для доктора Герцля».
Какую именно и где конкретно страну имел в виду Чемберлен, так и осталось неясным. Обычно ее небрежно называют Угандой. Когда сионисты отправили своих агентов и обнаружилось, что страна не подходит для европейцев, последовало множество критических высказываний. В заметках Герцля об этой встрече особо подчеркивается, что Чемберлен упомянул именно Уганду. С другой стороны, биограф Чемберлена утверждает, что тот имел в виду предгорья Кении на границе с Угандой, которые прекрасно подходят для белых поселений, и что описывая ее Герцлю, он, возможно, упомянул, что видел страну из вагона угандской железной дроги или что-то в таком духе, что привело к недопониманию со стороны Герцля. Какова бы ни была правда, Герцль в то время пытался объяснить Чемберлену важность Святой земли как фокуса сионистского движения. Синайский полуостров от нее в двух шагах, и он побуждал Чемберлена повлиять на лорда Кромера, чтобы тот принял более благоприятное решение. Чемберлен обещал постараться.
Это было 24 апреля 1903 г. В следующие несколько дней в газетах Европы и Америки появились сообщения о погромах в Кишиневе на Пасхальную неделю. Резня и убийства, побивание камнями беспомощных бегущих людей, нападения на женщин, выбрасывание младенцев из окон, разграбленные и сожженные дома, осквернение синагог, убийство прямо у алтаря старого раввина, который своим телом пытался заслонить Тору, — такие сообщения появлялись в прессе и в депешах шокированных дипломатов26.
Помимо этого в начале мая Герцль начал получать телеграммы от Гринберга и полковника Голдсмита, которых оставил вести переговоры в Каире, предсказывавшие провал этих самых переговоров. Пришел доклад Гарстайна, где говорилось, что для ирригации требуется в пять раз больше воды, чем первоначально предполагалось. Лорд Кромер считал весь проект слишком рискованным, чтобы стоить серьезного давления, какое потребуется, чтобы преодолеть возражения Египта. Наконец, 11 мая пришел официальный отказ.
Для Герцля это было поражение худшее, чем в случае с кайзером, султаном и всеми остальными. После Кишинева казалось, что тучи неумолимого рока сгущаются, как в древнегреческой трагедии. Ни в каких прочих обстоятельствах он, скорее всего, не стал бы рассматривать предложение Восточной Африки, прекрасно зная, что в конечном итоге земля и душа иудаизма неразделимы. 20 мая в ходе беседы с Гринбергом Чемберлен уже более детально повторил предложение. Герцль уполномочил Гринберга вести дальнейшие переговоры на основании «публично признанного, юридически закрепленного плана колонизации». Это будет его ответ Кишиневу. «Мы должны вести ту политику, какой требуют от нас обстоятельства», — писал он. Про себя он надеялся, что серьезный интерес к Восточной Африке, показывающий, что евреи готовы переселиться в другие места, побудит колеблющегося султана предложить лучшие условия. Он снова начал добиваться турецкой хартии, возможно, в Месопотамии, — где угодно вблизи Палестины. В надежде приобрести дополнительное влияние, какое можно будет использовать для давления на Порту, он даже посетил Россию, чтобы встретиться с человеком, ответственным за погромы, ненавистным министром внутренних дел Плеве, который, как он полагал, будет не против способствовать исходу евреев из России. Герцль отправился бы к самому дьяволу, если бы считал, что это принесет пользу.
В его отсутствие Гринберг продолжал переговоры по Восточной Африке. Он не питал иллюзий, что это место может стать географическим решением, но полагал, что если предложение было сделано официально, то, как писал он Герцлю, оно подразумевает, что Британия станет первой, кто выступит с политическим признанием современного государства «нашего народа». Даже если Всемирный сионистский конгресс отвергнет предложение, это не будет иметь значения, продолжал он, поскольку «мы получим от Британии признание, которое никогда нельзя будет отозвать», и c удивительным провидением добавлял: «Им придется сделать дополнительны новые предложения, и, вполне возможно, они медленно, но верно приведут нас к Палестине»27.
Гринберг рисовал себе, что предложение будет сделано в форме соглашения между британским правительством и Еврейским колониальным банком, но министерство иностранных дел, которому Чемберлен передал ведение переговоров, отнеслось к идее настороженно. На полях черновика Соглашения Гринберга, сейчас хранящегося в архивах министерства иностранных дел, можно прочесть осторожный комментарий С.Дж. Б. Херста, юрисконсульта министерства иностранных дел, тщательно проанализировавшего все детали запрашиваемой автономии. Ниже лорд Лэнсдаун, министр иностранных дел, дописал карандашом: «Боюсь, это imperium in imperio[100] от начала и до конца»28.
После новой встречи с Гринбергом Херст суммировал позицию министерства иностранных дел в меморандуме от 23 июля, где указывал, что для создания еврейской колонии по обычному закону о протекторате нет возражений, «но если авторы [Соглашения] стремятся к большему и хотят собственное государство, боюсь, возражения против этого будут велики». В этом — корень проблем, которые вновь поднимут голову в период Британского мандата.
«Настырный Джо», стремившийся поселить на форпостах в Африке полезных и энергичных людей, был не из тех, кто беспокоится из-за последствий. Он непрестанно подстегивал колеблющееся министерство иностранных дел, которое в августе наконец подтвердило предложение, пусть и не на условиях черновика Гринберга. Вместо этого Гринбергу пришло письмо от 14 августа 1903 г. за подписью сэра Клемента Хилла, суперинтенданта Африканских протекторатов министерства иностранных дел, в котором обещалось «выдвигать благоприятные предложения для создания еврейской колонии или поселения на условиях, которые позволят его жителям соблюдать свои национальные обычаи» и, если подходящее место будет найдено в Восточной Африке, «даровать значительную земельную площадь» и назначить «еврейского чиновника главой местной администрации… Подобная местная автономия будет сохраняться при условии права правительства Ее Величества оказывать общий контроль».
В неточности формулировки уже виден фатальный изъян, который позднее запятнает Декларацию Бальфура. Не остается сомнений в том, что такая неточность была намеренной. Ни британское правительство, ни евреи не желали брать на себя решение проблемы, о которой, однако, подспудно думали и те и другие — об окончательной государственности. Сионисты, или большая их часть, видели перед собой государство, но избегали заговаривать о нем вслух из страха, что подвергнут опасности уже идущие переговоры. В равной мере британское правительство знало, что целью сионистов является государство, как в 1903 г. (и это ясно следует из официального письма за подписью Хилла), так и в 1917 г.[101], но традиционно чуралось четких определений, исходя из теории, что расплывчатость оставляет больше пространства для маневров, и предпочитало как можно больше оставлять недосказанным.
