Сергей Парамонов - История руссов. Варяги и русская государственность
Спрашивается: где же история всего этого? История, написанная не немцем, а славянином, который любовно откапывает разрозненные кусочки славянской истории, чтобы соединить их в одну цельную, хоть и не без пробелов, картину? Ее нет. То, что имеется, основано на механическом восприятии исторического наследства, накопленном и истолкованном немцами. Как путанна и нелепа история западных славян, видно из нашего труда: «Пересмотр основ истории славян», Мельбурн, 1956, где ошибки немцев показаны с достаточной ясностью и убедительностью, поэтому мы останавливаться здесь на этом не будем.
Ясно, что западные (полабские) славяне сыграли немалую роль в истории Средней Европы, и именно отсюда (см. ниже особую статью об отце Рюрика) получили восточные славяне продолжение своей старинной династии.
Мы обратим внимание только на одну деталь, которая, по нашему мнению, заслуживает дальнейшего исследования. Как известно, о совместных действиях норманнов (германцев) и прибалтийских славян говорит целый ряд авторов. Саксон Грамматик прямо говорит о смешанных их отрядах («mixtae Danorum Slavorumque copiae»[145]), то же самое сообщают Гельмольт и другие.
Уже с 787 года начались систематические нападения норманнов на Англию (вероятно, и славян в том числе, ввиду их географической близости: от устья Эльбы до Англии — рукой подать, а кроме того, успехи соседей в грабеже не могли остаться секретом). В течение целого столетия Англия отбивала их нападения, но без заметного успеха: грабители всегда возвращались с добычей.
Наконец в 991 году англо-саксонский король Этельред решил прибегнуть к новому средству: откупиться от очередного разграбления страны — он уплатил норманнам 10 000 фунтов золота (цифра несомненно преувеличена).
Это понравилось последним: без боя получать деньги. В результате набегов и откупов с конца Х и до половины XI века огромные суммы англосаксонского золота и серебра, так называемые «danengelt», перешли в руки прибалтийских пиратов (германцев и славян).
Этими-то деньгами и расплачивались скандинавские купцы за товары Древней Руси в указанную эпоху.
Обращает на себя внимание самый термин «danengelt». Ясно, что «gelt» — это «geld», т. е. деньги, но что означает «danen»?
Имеются два предположения: 1) так как «даны» (датчане) принимали участие в набегах, то это были «деньги для датчан», 2) так как в набегах принимали участие и славяне, то это могло означать и «деньги для дани», ибо несомненно славяне прежде всего требовали дани.
Так как корни слов, в сущности, одинаковы, то филологически решить этот вопрос трудно, остается метод логический. Мы отдаем предпочтение второму предположению, ибо: 1) не все грабители и всегда были датчанами, поэтому этот род обложения населения не мог быть связан только с ними; 2) самая конструкция термина «датские деньги» логически неубедительна; 3) «деньги для дани» — термин совершенно логический. Но если это так, то самое слово «дань» несомненно принадлежит славянам и, следовательно, они играли важную роль в нападениях на Англию, навязавши свой термин во взаимоотношениях с населением.
Вероятно, в контексте можно было бы уловить некоторые оттенки, которые помогли бы разрешить вопрос. К сожалению, мы лишены возможности в настоящее время воспользоваться англосаксонскими источниками, поэтому оставляем его для других.
Этот след влияния славян на Западную Европу следовало бы проследить глубже и установить его окончательно.
XXVIII. Что означало слово «смерд»
Вот что пишет Б. Д. Греков в книге своей «Крестьяне на Руси» (I, изд. 2-е, 1952, стр. 17–18): «Знаменитый славист П. И. Шафарик по этому случаю писал: “Древнерусское смерд (смердь, rusticus), морданица (servitus)[146] должно быть сравнено с именем народа мордва, мордвин (корень обоих слов персидский, merd, т. е. человек, муж)”.
Эти же сопоставления мы находим и у А. А. Шахматова (мордовское — mirde — муж, вотякское[147] — murt — человек, авестийское — mereta, новоперсидское — mard — человек).
Классовый смысл этот термин получил значительно позднее. Термин имеет удивительно широкое распространение: иранское mard, таджикское — mard, коми — морт, мурт, удмуртское — мурт (отсюда уд + мурт, морд + ва). Всюду этот термин обозначает в основном человека, людей, в переносном смысле употребляется для обозначения людей низшей социальной ступени, подобно тому, как в русском языке термин «человек» употребляется в общем смысле и в более узком (человек — слуга, в украинском чоловiк — муж, супруг). Разумеется, это вторичное значение термина могло возникнуть только значительно позднее, когда появилось разделение людей на высший и низший слои.
Полную аналогию с подобной эволюцией семантики термина мы имеем и в языке египетском, где слово “ромэ” первоначально обозначало человека вообще, а позднее стало обозначать слугу, зависимого человека, раба, т. е. человека социально приниженного.
При современном состоянии лингвистической науки едва ли можно найти более убедительный путь к решению этого сложного и интересного вопроса.
Правда, крупный славист прошлого века Миклошич[148], допуская два возможные решения о происхождении слова “смерд” (от смород[149] и от персидского mord), отдает предпочтение первому. В наше время соглашаться с мнением Миклошича уже невозможно».
В этой длинной цитате мы видим уйму мудрости: и вотяки, и удмурты, и персы, и «Зенд-Авеста», и даже египтяне! Между тем вся эта ахинея впустую. Здесь наглядный, блестящий пример ложного метода гуманитаристов: все выводы, сравнения и т. д. верны и ценны, ложно одно — основная предпосылка.
Сначала надо было доказать, что в слове «смерд» звук «с» не коренной, а префикс, что корень — «мерд», а потом уже возводить вавилонскую башню доказательств; этого никто не сделал и даже не пытался сделать. Такое обращение с фактами науки — просто позорище для филологов.
Откроем книгу П. Б. Струве «Социальная и экономическая история России» (1952, Париж), на стр. 68 мы найдем: «Но еще примечательнее, что у северо-американского племени натшецов[150], популяризованного Шатобрианом, согласно достоверным и точным показаниям первых наблюдателей, уже обнаруживших аристократическое устройство этого племени, низший класс носил название, по смыслу совершенно совпадающее (puants во французском, stinkards в английском переводе[151]) с древнерусским обозначением “смерд”. По-видимому, этот факт, зарегистрированный впервые Le Page du Pratz (1689–1775) во втором томе его Histoire de la Louisiane (Paris, 1758, р. 393) и затем отмеченный много читавшимся знаменитым историком XVIII века Робертсоном в его History of America (первое издание, Лондон, 1777, стр. 344), странным образом был русскими историками, насколько я знаю, оставлен без внимания».
Из приведенного факта, подчеркнутого Струве, совершенно ясно, что одинаковые социальные условия породили и одинаковую терминологию по смыслу. В Северной Америке у натшецов и в Восточной Европе у славян (литовцы несомненно заимствовали слово и понятие от русских) существовало слово для обозначения людей низшего класса, именно «смердящий». Дело объясняется гораздо проще, без египтян и Зенд-Авесты, и Миклошич был прав.
Пренебрежительное значение слова в отношении людей низшего класса находило и другие формы выражения, вроде «холоп», «раб», причем эти слова употреблялись не только аристократами, но и самим черным людом, что видно ясно из форм различных челобитных, в которых обычно просящий не скупился на слова для самоуничижения.
Русские филологи и историки оказались глухими к корням своего родного языка, они принимают на веру любое научное предположение, лишь бы оно основывалось не на своем, а на чужом. Из двух конкурирующих предположений они всегда отдают предпочтение именно чужому, даже если оно будет менее обоснованным.
3. Кто был отец Рюрика и как его звали?
В ряде наших очерков мы постепенно приходили всё более и более к тому положению, что Рюрик не был германцем, а славянином. Прежде всего, в самом основном месте о призвании варягов летописец совершенно ясно исключает шведов, норвежцев и готландцев (т. е. всех скандинавов) из числа племен, к которым были посланы посланцы. Так как из его слов явствует, что под «варягами» разумелись все народы Прибалтики, то, отбросив скандинавов, невольно приходится остановиться на том, что Русь было племя прибалтийских славян.
Во-вторых, что весьма знаменательно, никто, никогда из скандинавов прав своих на престол в России не заявлял и ни один западноевропейский исторический источник, ни одна легенда или сага Скандинавии о Рюрике не говорит ни слова.
В-третьих, новгородские летописи, излагая события, не говорят о Руси, а говорят, что три брата «пришли из Немец». Никогда скандинавов никто немцами не называл, значит, речь идет не о них. Самое выражение «из Немец» вовсе еще не значит, что речь идет о немцах, речь идет о Немецкой земле, а тогда, когда писалась летопись, полабские славяне были уже подчинены немцам.
