Коллектив авторов - История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II
Вернувшись в СССР, он энергично включился в тотальную охоту за мнимыми «врагами» и «шпионами». В 1929–1931 гг. Горький регулярно публиковал в «Правде» статьи, которые впоследствии составили сборник «Будем на страже!». Они призывают читателей искать вокруг себя вредителей, тайно изменивших делу коммунизма. Самая известная из этих статей – «Если враг не сдается, его уничтожают» (1930); ее заглавие стало своеобразным девизом всей советской политики. При этом Горький, как и восхищавшие его карательные органы, для прикрепления ярлыка «враг» не нуждался ни в каких доказательствах. Самые злейшие враги, по его мнению, – это те, против кого нет доказательств. «Горький не просто поет в хоре обвинителей – он пишет музыку для этого хора», – констатирует швейцарский исследователь Ж. Нива.
Поразителен язык этих статей «писателя-гуманиста»: люди здесь постоянно именуются мухами, солитерами, паразитами, получеловеческими существами, дегенератами. «В массе рабочих Союза Советов действуют предатели, изменники, шпионы… Вполне естественно, что рабоче-крестьянская власть бьет своих врагов, как вошь». При этом Горький восхвалял «исторически и научно обоснованный, подлинно общечеловеческий, пролетарский гуманизм Маркса – Ленина – Сталина» (статья «Пролетарский гуманизм»); восхищался тем, «как прост и доступен мудрый товарищ Сталин» («Письмо делегатам Всесоюзного съезда колхозников-ударников»). Сохраняя свою давнюю ненависть к крестьянству, Горький напоминал, что «мужицкая сила – сила социально нездоровая и что культурно-политическая, последовательная работа Ленина – Сталина направлена именно к тому, чтобы вытравить из сознания мужика эту его «силу», ибо сила эта есть… инстинкт мелкого собственника, выражаемый, как мы знаем, в формах зоологического озверения» («Открытое письмо А.С. Серафимовичу», 1934). Это публиковалось в годы, когда наиболее трудолюбивые и хозяйственные крестьяне расстреливались или выселялись в зону вечной мерзлоты.
В поддержку сфабрикованному ОГПУ «делу Промпартии» Горький написал пьесу «Сомов и другие» (1930). В ней выведены инженеры-вредители, которые назло народу тормозят производство. В финале приходит «справедливое возмездие» в лице агентов ОГПУ, которые арестовывают не только инженеров, но и бывшего учителя пения (его преступление в том, что он «отравлял» советскую молодежь разговорами о душе и старинной музыке). В статьях «К рабочим и крестьянам» и «Гуманистам» Горький поддерживает столь же нелепое обвинение против профессора Рязанова и его «сообщников», которые были расстреляны за «организацию пищевого голода».
Горький не обязательно одобрял все репрессии. Аресты старых большевиков, борцов с «проклятым царизмом», его беспокоили. В 1932 г. он даже высказал начальнику чекистов Г. Ягоде свое недоумение по поводу ареста Л. Каменева. Но судьбы миллионов осужденных на смерть простых людей у него такого недоумения не вызывали. В 1929 г. Горький посетил Соловецкий лагерь и в «Книге отзывов» Соловецкого лагеря оставил восторженные похвалы тюремщикам.
В 1934 г. под редакцией Горького был издан сборник «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина». В книге поддерживаются все бредовые обвинения тех лет: что инженеры, например, травят работниц мышьяком в заводских столовых, тайно ломают станки. Концлагерь изображен как светоч прогресса; утверждается, что в нем никто не умирает. Выступая перед строителями канала 25 августа 1933 г., Горький восхищался тем, «как ОГПУ перевоспитывает людей», и со слезами умиления говорил о чрезмерной скромности чекистов. По оценке А.И. Солженицына, данной им в «Архипелаге ГУЛАГ», в книге «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина» Горький впервые в русской литературе воспел рабский труд.
В 1936 г. 68-летний писатель умер не то от болезни, не то от яда, данного по приказу из Кремля.
В почетный президиум съезда под аплодисменты включаются Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов, Калинин, Орджоникидзе, Куйбышев, Киров, Андреев, Косиор, Тельман, Димитров.
Историческая справка
Не менее существенно отражает идеологию эпохи и речь секретаря ВКП(б) А.А. Жданова. Назвав Горького «величайшим пролетарским писателем», спев здравицу «великому вождю и учителю товарищу Сталину», идеолог партии утверждал: «Нет и не может быть в буржуазной стране литературы, которая бы последовательно разбивала всякое мракобесие, всякую мистику, всякую поповщину и чертовщину, как это делает наша литература. Такой передовой, идейной революционной литературой могла стать и стала в действительности только советская литература – плоть от плоти и кость от кости нашего социалистического строительства… Упадок и разложение буржуазной литературы, вытекающей из упадка и загнивания капиталистического строя, представляет собой характерную черту, характерную особенность состояния буржуазной культуры и буржуазной литературы в настоящее время… Мы твердо верим в то, что те несколько десятков иностранных товарищей, которые присутствуют здесь, являются ядром и зачатком могучей армии пролетарских писателей, которую создает мировая пролетарская революция зарубежных стран… Советская литература должна уметь показать наших героев, должна уметь заглянуть в наше завтра. Это не будет утопией, ибо наше завтра подготовляется планомерной сознательной работой уже сегодня». Завершал Жданов свое выступление тезисами, которые, конечно же имели расширительный смысл и были обращены не только к писателям, но и к художникам, музыкантам, артистам театра и кино. «Будьте активнейшими организаторами в переделке сознания людей в духе социализма! Будьте на передовых позициях борцов за бесклассовое политическое общество!»
Любопытно, что в следующем за выступлением Жданова докладе Горького «О литературе» Горький противопоставляет «вождизм» и «руководство». С точки зрения Горького, «вождизм – это болезнь эпохи»… «вождизм» – результат изжитости, бессилия и нищеты индивидуализма, внешне он выражается в формах таких гнойных нарывов, каковы, например, Эберт, Носке, Гитлер и подобные герои капиталистичекой действительности. У нас, где создается действительность социалистическая такие нарывы, конечно, невозможны. Но у нас в качестве наследия мещанства еще остались кое-какие прыщи, не способные понять существенное различие между вождизмом и руководством»…
И выступления ударников, и приветствие Сталину, и выступления колхозников, школьных работников, учителей, военных, и выступления иностранных писателей (Луи Арагон от имени ассоциации революционных писателей и художников Франции приветствовал съезд и советских писателей, заложивших «фундамент настоящей, реалистической литературы, единственной, которая может служить орудием пролетариата, и тем самым – всего человечества»), и выступление писателей от национальных республик и народностей, в которых представители Украины осуждали украинский национализм, грузины – грузинский, – все это стало моделью поведения советской интеллигенции на ближайшие двадцать лет, а с известными ограничениями и вплоть до конца 80-х годов.
Документ
В спецсообщении НКВД о высказываниях писателей в ходе Первого съезда много фраз Пришвина, Новикова-Прибоя, Пантелеймона Романова и Бабеля, которых всех тошнило от того, что происходило на съезде. Характерна реплика украинского писателя Семенко: «Меня одолевает просто маниакальное желание взять кусок говна или дохлой рыбы и бросить в президиум съезда. Может быть, хоть это внесло бы какое-то оживление. Разве можно назвать иначе, как не глумлением, всю эту лживую церемонию. Добрая половина людей, сидящих в зале, особенно делегатов национальных республик, страстно желала бы кричать о массе несправедливостей, протестовать, требовать, говорить человеческим, а не холуйским языком, а ее заставляют покорно выслушивать насквозь лживые доклады вождей о том, что все благополучно. И мы сидим и аплодируем, как заводные солдатики, а подлинные художники слова, борцы за национальную культуру гниют где-то в болотах Карелии и в застенках ГПУ…» – Власть и художественная интеллигенция. Документы 1917–1953 гг. С. 233–234.
По шаблону Союза писателей создаются единые союзы советских художников, советских композиторов, советских кинематографистов, советских архитекторов и прочие, которые также присягают на верность партии и обещают заниматься социалистическим реализмом в своей области. Творческий союз сталинского времени уже не добровольное объединение. Не состоя в нем, скульптор не имеет права ваять, а музыкант – играть. Союзы буквально поят и кормят своих членов, дают им – или отбирают от них – мастерские и дачи, путевки в санатории и творческие командировки. Культура становится частью единой системы аппарата власти, ее деятели – чиновниками государственного ведомства, с присущей ему иерархией номенклатурных списков, одобренных партийными органами.
