Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982 - Синицын Федор Леонидович
Советские руководители и идеологи продолжали констатировать достижения в сфере роста уровня жизни. В изданной в 1979 г. книге «Социальная политика коммунистических и рабочих партий в социалистическом обществе» было заявлено, что «во всех странах социалистического содружества быстрыми темпами повышается уровень народного благосостояния», «происходит систематическое повышение заработной платы рабочих и служащих и других трудовых доходов населения. Одновременно увеличиваются выплаты и льготы из общественных фондов потребления», в то время как в капстранах власть «сокращает и без того скудные расходы на социальные нужды». Было отмечено, что, например, в 1977 г. в странах — членах СЭВ реальные доходы на душу населения выросли на 4 %, были увеличены разного рода выплаты и льготы, тогда как в развитых капстранах, наоборот, возросла стоимость жизни (на 8,6 %) [1246].
На XXVI съезде КПСС, состоявшемся в феврале — марте 1981 г., Л.И. Брежнев подытожил советские достижения, объявив, что в 1970-х гг. производство товаров народного потребления увеличилось почти в два раза, число семей, где на человека приходилось свыше 100 руб. ежемесячного дохода, тоже выросло в два раза, а где меньше 50 руб. — сократилось примерно в той же мере. Среднемесячная зарплата в 1980 г. превысила 168 руб., увеличившись по сравнению с 1970 г. в 1,4 раза, почти в два раза увеличились выплаты и льготы из общественных фондов потребления, объем которых за 5 лет вырос на треть ив 1981 г. составил 121,5 млрд руб. [1247] По данным советских экономистов, денежные доходы населения с 1971 по 1985 г. выросли в 3,1 раза [1248].
Однако, несмотря на эти впечатляющие цифры, реальный рост уровня жизни в СССР оказался недостижим. Во-первых, несмотря на рост заработной платы, ее уровень оставался низким. Хотя с 1928 по 1965 г. он вырос более чем в 15 раз, в эти годы он никогда не превышал уровня минимальной материальной обеспеченности [1249]. По мнению А.Н. Медушевского, уровень жизни рабочих к 1967 г. вряд ли был лучше, чем в 1928 г. до начала индустриализации [1250], при этом уровень зарплаты тружеников села был на Уз ниже, чем в промышленности [1251].
В 1970-х гг. часть населения по-прежнему оставалась в самом низу социальной пирамиды [1252], получая очень низкую зарплату — иногда всего 60–65 рублей в месяц [1253]. Зарплата колхозников далеко уступала даже прожиточному минимуму [1254] (очевидно, власти считали, что они могут «прокормиться» со своих огородов). В 1980 г. зарплату в размере 150–250 руб. на члена семьи получали только 17,1 % советских семей, тогда как 75—150 руб. — 55,9 %, менее 75 руб. — 25,8 % [1255]. Оплату труда в СССР так и не удалось приблизить к уровню, достаточному для удовлетворения нужд эффективного работника и современного человека вообще. К 1990 г. она заметно отставала от зарплаты в других странах СЭВ, которая в эквиваленте приближалась к 300 руб. в месяц (Чехословакия, Венгрия) или даже превосходила эту сумму (ГДР) [1256]. Национальный доход на душу населения в Восточной Европе и СССР составлял около 2900 долл. США — почти в 2 раза выше, чем средний общемировой (1300 долл.), однако только % от «западного» (4100 долл.) [1257].
В Советском Союзе доходы от занятости не всегда обеспечивали и прожиточный минимум, если в семье были нетрудоспособные члены. Что касается социальных пособий, то их размер нередко был значительно ниже этого минимума [1258]. А.П. Бутенко писал, что в СССР «трудящиеся никогда не получали не то что по труду, но даже и по стоимости своей рабочей силы» [1259].
Разумеется, это было известно за границей. В июле 1975 г. на имя Г.Л. Смирнова поступило письмо от некоего адвоката из США Г. Николса, который утверждал, что «Россия жестоко проигрывает именно в материалистических вопросах. При всем несовершенстве нашего капиталистического общества, оно лучшее из двух систем с чисто материалистической точки зрения. Известно ли Вам, что в Миссури безработному выплачивают 85 долларов в неделю? А какова средняя заработная плата рабочего в России? Мелочь!» [1260].
Сокращение разницы между минимальной и средней зарплатой в СССР было неоднозначным достижением — с одной стороны, шло «подтягивание» наименее зарабатывающих вверх, с другой — получалось, что большинство людей получали не так много — всего в два раза выше минимальной зарплаты. В среднем и низовом сегментах занятости сохранялась «уравниловка». С 1965 г. сокращалась разница между оплатой сложного высококвалифицированного качественного труда и «труда малоквалифицированного, простого, подчас недобросовестного». Если в 1940 г. средняя зарплата специалистов в промышленности, строительстве и сельском хозяйстве превосходила заработки рабочих в 2,2–2,4 раза, то в 1960 г. — в 1,5–2,2 раза, затем эта дистанция еще более уменьшилась и к 1990 г. практически сошла на нет [1261]. Таким образом, власти занялись «подтягиванием» вверх низких заработков, но при этом «забыли» соответственно увеличивать заработки высококвалифицированных специалистов. Это отмечали сами работающие, выражая озабоченность, «будут ли увеличены ставки и оклады рабочим и служащим в связи с повышением минимума зарплаты до 60 руб…. ведь теперь заработок уборщицы равен оплате труда учителя, врача, техника» [1262]. «Уравниловка» стала не только тормозом развития экономики, но и привела к разворачиванию в советской прессе «дискуссии о том, морально или аморально иметь… абсолютно честно заработанный, но… высокий доход», а также к вырабатыванию социального стереотипа: «Честный — значит бедный» [1263]. Спорным является это достижение и с точки зрения концепции «развитого социализма» и установок «Косыгинской реформы», которые исключали «уравнительный подход» в оплате труда.
Обозначились проблемы и в советской системе материального стимулирования. В ее реализации, как и следовало ожидать, проявился отход от «коммунистических идеалов». У некоторых руководителей предприятий «укоренилось представление, что главное — обеспечить высокий уровень оплаты труда работников, и рубль сам сыграет свою воспитательную роль» [1264]. Таким образом, морально-идеологический аспект труда был практически отброшен. В 1971 г. А.М. Александров призывал руководителей страны обратить внимание на эту проблему: «Не получится ли так, что когда встанет вопрос о повышении производительности, то нам скажут: вы требуете повышения, а сначала обеспечьте то-то и то-то» [1265] (т. е. призывы к сознательности без их подкрепления материальными стимулами уже не сработают). Недаром американский марксист П. Суизи считал, что на «личное стимулирование» полагается именно «деполитизированное общество» [1266] (как в СССР).
Были выявлены факты злоупотребления материальным стимулированием. Характерное описание их дано в справке, составленной МГК КПСС в декабре 1975 г.: «Отдельные хозяйственные руководители в целях создания видимого благополучия с выполнением планов и незаконного в этой связи получения премий допускали грубые нарушения государственной дисциплины в ведении учета и отчетности… На некоторых предприятиях и в организациях имели место недостатки в использовании фондов материального поощрения… Из этих фондов производились выплаты за выполнение работ, не связанных с производственной деятельностью (благоустройство территории предприятия, высокие спортивные результаты в спартакиадах, образцовое исполнение заданий по уборке урожая в подшефных колхозах и совхозах и др.). В ряде случаев хозяйственные руководители…необоснованно добивались изменения утвержденных плановых заданий, создавая видимость производственных успехов, одновременно получали значительные суммы премий за перевыполнение заниженных планов» (такие факты были выявлены на заводах «Изолит», электромедицинской аппаратуры, им. Куйбышева, фабриках «Салют», спортивного трикотажа, мебельном комбинате № 5 и объединении «Женская мода»).
