Олег Гончаренко - Изгнанная армия. Полвека военной эмиграции. 1920—1970 гг.
С марта 1946 года в мире наступило резкое обострение международной обстановки, началась «холодная война», что тоже отрицательно сказалось на темпах репатриации и судьбах репатриируемых русских людей. Бывшие союзники окончательно перестали оказывать какое-либо содействие СССР в репатриации советских граждан, зато чинили всякого рода препятствия с точки зрениях их советских партнеров. Так, англо-американские власти не передали Советскому Союзу тысячи советских детей, увезенных гитлеровцами в малолетнем возрасте за пределы Советского Союза, просьбу о возвращении которых СССР неоднократно доводил до сведения американских и английских оккупационных властей в Европе.
Долгие годы послевоенный период жизни русских беженцев в Германии, как и сам факт репатриации, был окружен завесой молчания западной и советской прессы. По договоренности с союзными правительствами факт насилия в ходе репатриационных действий был строго засекречен. Мировая общественность о действительной стороне происходивших в лагерях для перемещенных лиц событий даже и не догадывалась. Глухо молчала и советская печать. Завесу чуть позже приподнимала лишь эмигрантская русская пресса. В специальных лагерях «DP» сокращение от английского выражения «перемещенное лицо» («displaced person») в американской, английской и французской зонах Германии в послевоенные годы помимо военнопленных, «фольксдойче», «остербайтеров» и др. находились со своими семьями и эмигранты «первой», «послеоктябрьской волны», в том числе и ученые, инженеры всех специальностей, врачи, технические работники, которые выехали из России еще в 1920-е годы не как советские подданные, имевшие в лучшем случае — выданные соответствующей комиссией Лиги Наций — «волчьи» «нансеновские» паспорта. Многим из этих людей приходилось по нескольку лет ждать в лагерях своей участи. Над ожидающими решения властями своей участи людьми все это время нависал дамоклов меч страха перед возможной насильственной репатриацией в СССР. Их положение в лагерях для перемещенных лиц было весьма непростым. В большинстве своем это были люди уже преклонного возраста, потерявшие в годы Второй мировой войны свои с таким трудом завоеванные научные позиции на рынке труда, в иных нишах, которые они занимали, а также европейских университетах и научных центрах. Мало кто успел покинуть Европу до войны или вскоре после ее начала. Большинство из эмигрантов, случайно оказавшихся в одних лагерях с бывшими советскими гражданами, стремилось уехать из Европы как можно дальше, за океан, в США, Канаду, Южную Америку. Такая возможность открылась не сразу, а, как это ни парадоксально, только с началом «холодной войны», то есть лишь с 1948 года.
Когда в конце 1955 года в СССР впервые прибыл с визитом канцлер ФРГ К. Аденауэр, одной из целей его визита было добиться освобождения бывших солдат и офицеров вермахта, все еще продолживших находиться после окончания советско-германской войны в советских лагерях. Одновременно был поднят и вопрос об освобождении казаков, сражавшихся в 1941—1945 годах против сталинского режима: среди тех, кто был выдан англичанами после войны в Советский Союз, было немало так называемых «старых эмигрантов» — либо не имевших никакого гражданства, либо граждан европейских государств. Тем более, что у некоторых из них к этому времени уже истекали их сроки заключения, определенные изначально советским судом. Из 1430 казаков-эмигрантов, переданных только в австрийском городке Юденбург советским властям, по объявленной в 1955 году амнистии за границу смогли выехать всего 70 человек. Остальные к этому времени погибли в тюрьмах и лагерях. В ходе освобождения Красной армией стран Восточной Европы и во время боевых действий в Маньчжурии было захвачено немало бывших белогвардейцев и деятелей так называемых антисоветских организаций, часть из которых являлись активными коллаборационистами с германским и японским командованием. Некоторые русские старики-эмигранты, избежавшие выдачи СМЕРШу в Европе и на Дальнем Востоке, доживают свой век в наши дни в иммигрантском доме престарелых, расположенном в южноафриканском городе Йоханнесбурге. Дом призрения был создан Русским обществом Южной Африки, которое было организовано в Йоханнесбурге в 1952 году. Кстати, учреждение этого общества, можно сказать, «обязано» переселению в ЮАР в 1946—1949 годах примерно двух тысяч новых эмигрантов — бывших советских военнопленных и русских беженцев, спасавшихся от органов СМЕРШ, освобожденных западными союзниками, в том числе южноафриканскими войсками, из германских и итальянских лагерей. В это число вошла и группа казаков, украинцев и прибалтийцев, состоявших в «прогерманских» батальонах. Общество существует и поныне, но материальные трудности, нависшие над ним, рискуют ликвидировать его в ближайшие годы. Кстати, эта же участь постигла пять русских еженедельных газет, издававшихся в ЮАР в 1920—1940 годах.
После насильственной депортации как советских граждан, так и эмигрантов, на родину в СССР прошла волна новых судебных процессов. Среди наиболее крупных из них, проходивших в конце 1940-х годов, было и дело атамана Г.М. Семенова, слушавшееся в августе 1946 года. Кроме него был проведен суд над бывшими генералами Белого движения, служившими в вермахте. Обвиняемыми на процессе были П.Н. Краснов, А.Г. Шкуро и Султан-Гирей Клыч, а также С.Н. Краснов, Т.Н. Доманов и Хельмут фон Паннвиц. Процесс завершил свою работу в январе 1947 года. Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила большинство из обвиняемых к смертной казни через повешение.
Большой резонанс в Советском Союзе получили показательные процессы, проведенные в декабре 1945 — январе 1946 годов, состоявшиеся в Киеве, Минске, Риге, Смоленске и других городах над немецкими военными преступниками, виновными в злодеяниях на советской земле, а также над помощниками оккупантов. Из 88 обвиняемых, среди которых были 18 генералов вермахта и СС, 66 были повешены по приговорам судов. Однако наиболее крупным процессом все равно оставался тот, что был проведен над руководителями Русской освободительной армии — бывшими советскими генералами А.А. Власовым, В.Ф. Малышкиным, М.Н. Жиленковым и девятью другими чинами РОА. Все они по приговору суда были казнены.
Одновременно репрессиям подверглись десятки тысяч попавших в плен советских офицеров, которые из фашистских лагерей были отправлены в лагеря советские. Происшедшее сразу после смерти Сталина перераспределение обязанностей внутри руководящей верхушки партии и страны привело к слиянию в марте 1953 года МВД и МТБ в единое Министерство внутренних дел, которое возглавил Л.П. Берия. Однако это не привело к пересмотру дел обвиняемых по «антисоветским статьям» УК. Одному из крупных процессов над, как их называли, «семеновцами» советские газеты посвящали целые полосы. Если быть объективными, то «семеновцами» формально являлись только трое из восьми подсудимых — сам атаман Семенов, Власьевский и Бакшеев. Остановимся на первом судебном заседании, открытом председателем Военной коллегии Верховного Суда СССР В.В. Ульрихом. В конце процесса все подсудимые один за другим признали себя виновными. Всех обвиняли в антисоветской агитации и пропаганде, шпионаже против СССР, диверсиях, терроризме. 30 августа 1947 года суд признал подсудимых виновными. В.В. Ульрих зачитывал в течение 20 минут приговор обвиняемым. По нему атаман Г.Н. Семенов на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года был приговорен к смертной казни через повешение с конфискацией имущества как «врага советского народа и активного пособника японских агрессоров». Власьевский, Родзаевский, Бакшеев были приговорены к расстрелу с конфискацией имущества. Князь Ухтомский и Охотин, «учитывая их сравнительно меньшую роль в антисоветской деятельности», были приговорены к 20 и 15 годам каторжных работ, соответственно, с конфискацией имущества. Ни тот ни другой до выхода из лагерей не дожили. Охотин умер в 1948 году, князь Ухтомский — 18 августа 1953 года. Весьма показательна цитата из статьи покойного ныне А. Кайгородова о том, как убивали атамана Семенова: «Когда его вывели на голгофу, он потребовал священника, хотя хорошо знал, что у большевиков такое не практикуется. В требовании было отказано, при этом по расстрельному подвалу прокатился громкий идиотский хохот палачей. Атамана повесили старым, давно запрещенным способом: на шее петля, он висел, но еще долго дышал. Двое палачей, наблюдая конвульсии, со смехом острили: “Кайся, гад, кайся, скоро ведь задубеешь!”» Казнили Г.М. Семенова 30 августа в 11 часов вечера. 4 апреля 1994 года в отношении Семенова, спустя почти четыре года, 26 марта 1998 года, в отношении остальных семерых подсудимых Военная коллегия Верховного Суда РФ пересматривала уголовное дело. По статье 58—10 ч. 2 (антисоветская агитация и пропаганда) УК РСФСР дело в отношении всех подсудимых прекращено за отсутствием состава преступления, в остальной части приговор оставлен в силе, а подсудимые признаны не подлежащими реабилитации. Несмотря на размах репрессий против возвращавшихся на родину людей, Советский Союз интенсивно продолжал свою деятельность для привлечения все новых русских беженцев к возврату в Советский Союз, для чего прибегал ко всем легальным и нелегальным способам. Для этого было заслано в лагеря беженцев немало агентов для осуществления всякого рода провокаций и получения списков антикоммунистических деятелей.
