Игорь Симбирцев - Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939: На пути к большому террору
Сейчас все более модно в пику Хрущеву и разоблачителям времен перестройки защищать Сталина утверждением, что такой заговор действительно был, и был очень опасным для советской власти. В таких версиях заговор Бухарина – Рыкова – Ягоды – Тухачевского подробно рисуют именно таким трехглавым, сформировавшимся параллельно в кругу «правых» в верхушке партии, людей команды Ягоды в НКВД и кружка соратников Тухачевского в Красной армии, рвавшегося на роль советского Бонапарта после разгрома отживших свое якобинцев-сталинцев. Проводят даже параллели с похожей схемой зревшего несколько лет и прорвавшегося покушением на Гитлера и неудачным путчем в Берлине заговора немецкой «правой оппозиции»: здесь тоже объединились партийные недовольные в лице Герделера, военная верхушка немецких «бонапартов» типа Бека и Ольбрихта, оппозиционеры в спецслужбах во главе с Небе и Канарисом.
Но если уж признать версию следствия 1937 года отчасти правдивой, если Ягода с Рыковым и Бухариным действительно готовили такой «правый» переворот в стране, то их нужно было бы считать более положительными персонажами нашей истории, предшественниками Дубчека с его «социализмом с человеческим лицом». Вот только оснований считать тех «правых» во главе с Ягодой неудавшимися путчистами-реформаторами не так уж много.
Детали «заговора правых», в котором группе Ягоды внутри НКВД отводилась главная роль локомотива государственного переворота при поддержке сторонников правых в верхушке РККА, настолько подробно прописаны и увязаны в материалах дела Ягоды и его приближенных в НКВД, так подробно освещены самим Ягодой и привлеченными к следствию его ближайшими сподвижниками в НКВД (Прокофьевым, Булановым, Ивановым, Гаем, Воловичем, Паукером и др.), что часть историков и сегодня считает наличие тогда «заговора правых» (и заговора группы Ягоды в НКВД как его чекистско-силовой составляющей) реальностью, пресеченной сталинской властью на стадии активной подготовки к перевороту в стране.
Вот Ягода заявляет, как планировался этот переворот, намеченный где-то на 1937 год и, возможно, приуроченный к началу неизбежной войны с нацистской Германией. Как он и его окружение заговорщиков-чекистов радовались, что охрана Кремля теперь поручена силам их ведомства, как планировали в день переворота занять Кремль силами войсковых частей НКВД, а арестовать Сталина и его приближенных в ЦК должны были сами чекисты сталинской охраны во главе с вовлеченным в заговор их начальником Паукером. Как для этих же целей Ягода приказывал своему подчиненному и тоже заговорщику в НКВД Воловичу из оперативного отдела прослушивать и записывать все телефонные переговоры Сталина и его сторонников в советском руководстве, и как для этого специально в 1935 году Волович закупил в Германии новейшую аппаратуру прослушивания. Как начальнику Особого отдела своего ведомства Гаю нарком Ягода поручал наладить контакт с антисталинскими заговорщиками в руководстве Красной армии во главе с Тухачевским и Примаковым. Здесь картина вырисовывается действительно очень стройная, давая козырь верящим в какой-либо мере в настоящий «заговор правых» историкам.
Вот только эта же четкая и так детально расписанная следствием картина, встречающаяся и в других полностью дутых делах об антипартийном заговоре 1936–1939 годов, как раз и может свидетельствовать о полной мистификации этого заговора следствием по заказу сталинской власти. К тому же как быть со столь же детально расписанными в показаниях этих заговорщиков признаниями в связях с иностранными разведками, монархистами и троцкистами за рубежом, с Гитлером и Муссолини, когда сейчас нам точно известно, что ничего этого за Ягодой с соратниками не числилось.
И как быть с практически неоспоримым фактом, что из многих обвиняемых в этом крупном заговоре 1937 года нужные показания неделями и месяцами выбивали силой, угрозой, лишением сна. По-настоящему жутких пыток к «заговорщикам» по делам Бухарина, Тухачевского, Ягоды тогда действительно еще не применяли, эта практика пойдет в НКВД по особому распоряжению самого Сталина только с лета 1937 года, а они все арестованы еще весной. Но уже были многочасовые допросы без перерыва на «конвейере», уже было лишение сна, уже были обычные побои на допросах.
Можно сколько угодно спорить историкам, пятна крови на протоколах допросов Тухачевского из архивов или что-то другое, но незаконные методы допросов подтверждены массой свидетельских показаний, в том числе и от ведших тогда эти дела сотрудников НКВД. И это не только расстрелянные в 1938–1939 годах сами ежовцы, которых теми же методами могли заставить признать любые грехи за собой. Но и показания на свободе переживших Сталина ветеранов-чекистов. Так, бывший оперативник НКВД Бударин в эпоху хрущевских реабилитаций в 1955 году на допросе в Генпрокуратуре показывал, как он по приказу ведшего «Дело о заговоре Тухачевского в РККА» следователя НКВД Авсеевича молотил в Лефортове комкора Примакова и не давал ему сутками спать, лично сидя рядом с ним и тоже борясь со сном. Сам вызванный Авсеевич в показаниях прокуратуре и в своих объяснениях в ЦК КПСС подтверждал, что незаконные методы следствия применялись ко всем главным «военным заговорщикам», что ему приказывал тогда делать начальник Особого отдела НКВД Леплевский, позднее расстрелянный как ежовец.
И как быть с признательными показаниями участников этого заговора в том, что по приказу Ягоды его подручные Молчанов и Погребинский в НКВД якобы отобрали в особые команды матерых уголовников из числа осужденных, которым в обмен на свободу поручались убийства лидеров партии и государства в дни переворота. Следов таких «эскадронов смерти» из уголовных зэка так никогда и не нашли, это тоже явная фальсификация следствия. В основном эту тему развивал в своих признательных показаниях привлеченный в качестве подельника Ягоды известный чекист Сергей Пузицкий, когда-то еще при Дзержинском подавшийся в ВЧК дворянин и молодой поручик царской армии. Герой операции «Трест» и злой гений заманенного в СССР английского разведчика Рейли, бывший разведчик и сотрудник КРО ГПУ, экс-дворянин и офицер Пузицкий к тому времени был отправлен Ягодой в тюремщики – руководить одним из крупных лагерей.
Якобы именно Пузицкому Ягода поручал в лагере формировать такие команды отпетых уголовников для террора. Пузицкий даже называл в качестве завербованных им какие-то фамилии известных тогда в лагерях уголовных лидеров («авторитетами» их тогда еще не называли, это слово в 30-х годах имело совсем другое значение), но никак эти показания Пузицкого в дальнейшем время не подтвердило. А уж его заявление следствию, что по указу Ягоды он к 1937 году мог вооружить и двинуть походом на Москву до 15 тысяч завербованных от имени Ягоды уголовников, и вовсе сводит показания Пузицкого к фантастике, заставляя прямо рассматривать их в качестве выбитого самооговора. Опытный чекист Пузицкий не мог не понимать, что эта его виртуальная армия уголовников, идущая по одному приказу брать в Москве власть для «правых» и устанавливать под началом Ягоды и Бухарина более мягкий «социализм с человеческим лицом» в стране, – явная чушь и нужная следствию подпорка в обвинениях Ягоде и его сторонникам в НКВД. Такие признательные показания самого Пузицкого, впрочем, не спасли, он все равно в волне дела Ягоды был расстрелян.
На процессе весной 1938 года Ягода в компании с видными «правыми» Бухариным, Крестинским, Рыковым и другими был приговорен к смертной казни. 15 марта 1938 года Ягода расстрелян в подвале своими бывшими подчиненными из НКВД при личном присутствии генерального прокурора Вышинского. Вслед за ним расстреляли и попавших в «волну Ягоды» чекистов, включая обоих первых заместителей Ягоды в НКВД Агранова и Прокофьева, а также личного секретаря Ягоды Буланова.
По этому же делу арестован легендарный автор операции «Трест», начальник контрразведки ГПУ в 20-х годах и внешней разведки в 30-х годах Артузов. По делу Ягоды казнен и еще один знаменитый чекист дзержинского призыва Глеб Бокий, долгие годы возглавлявший в НКВД засекреченный спецотдел (занимавшийся, кроме технического шпионажа и шифрования, еще и некими оккультными изысканиями). По легенде Бокий, считавший себя поставленным на этот пост Лениным и потому неуязвимым даже для сталинских репрессий, а потому отличавшийся особо дерзким характером и учинявший на даче форменные оргии в стиле римских патрициев, собирал в своем спецотделе НКВД компромат на высшее руководство партии и страны. А потому после его ареста бывшие коллеги-чекисты долго искали некую «тетрадь Бокия» с этими записями, но якобы так и не нашли.
В этой же плеяде казненных в начале 1938 года вместе с Ягодой чекистов были такие известные на Лубянке фигуры, как начальник Особого отдела НКВД Гай, начальник Секретно-политического отдела НКВД (тайная полиция) Молчанов, начальник НКВД Украины Балицкий, начальник Транспортного отдела НКВД Кишкин, начальник Экономического отдела НКВД Миронов (он же при Ягоде был секретарем партийной организации в НКВД), начальник сталинской личной охраны Паукер.
