Эдуард Созаев - Схватка двух львов. Англо-голландские войны XVII века
P.S. Я старался быть очень бережливым, но, несмотря на все мои усилия, был все же вынужден одолжить денег.
Приложение № 5. Дипломатическая роль военного министра Франции Франсуа-Мишеля Летелье, маркиза де Лувуа в третьей англо-голландской войне[81]Дела дипломатические всегда живо интересовали Лувуа. Это естественно. Ведомства по иностранным и военным делам не могут не сотрудничать в хорошо налаженном государственном аппарате. К тому же кроме военной политики в ведении госсекретаря находились пограничные районы, где непосредственно затрагивались международные интересы французского королевства и его соседей. От интендантов и военных, от своих людей во французских посольствах, от многочисленных секретных агентов Лувуа систематически получал дипломатическую информацию.
Разведка активно содействовала военным в наборе иностранцев для французской армии. «Солдаты фортуны» представляли собой большую силу. В одном лишь 1672 г. Лувуа сформировал за рубежом несколько полков: шотландский, английский, немецкий, испанский, два ирландских. Набранный в короткие сроки итальянский полк насчитывал 3 тыс. солдат. В 1700 г. Франция имела под ружьем 360 тыс., из которых 60 тыс. составляли иностранные солдаты.
Своих агентов Лувуа умело использовал и для закупок военных материалов в других странах, даже в тех, против которых готовились военные действия. Доверенные лица Лувуа накануне войны с Голландией приобрели в этой стране 100 тыс. фунтов пороха, 160 тыс. фунтов селитры, 200 тыс. фунтов свинца, 200 тыс. фунтов серы.
Лувуа постоянно вмешивался в дипломатические дела. Он участвовал в переговорах о выкупе Дюнкерка в 1663 г. После смерти Лиона с 1 сентября 1671 г. исполнял обязанности госсекретаря по иностранным делам.
…В 1672 г. французская армия под командованием Тюренна и Конде («великого Конде», одного из руководителей Фронды, в 1659 г. восстановленного на командных должностях в армии) вторглась в глубь Голландии. 22 июня голландцы взорвали плотины. Вода затопила обширную территорию и французские войска вынуждены были отступить. В тот же день представители Голландии прибыли в Версаль для переговоров. Лувуа вел их с дипломатами. Заседания открылись 29 июня. Голландцы соглашались на большие уступки. Они отдавали Маастрихт — часть епископства Льеж на Мозеле, весь Брабант, северная часть которого с 1609 г. принадлежала Испании, всю голландскую Фландрию, крепости на Рейне. Иными словами, Соединенные Провинции сохраняли только свою собственную территорию, да к тому же соглашались выплатить французам 10 млн ливров компенсации. Генрих IV, Ришелье и Мазарини даже мечтать не могли о подобных условиях.
Очевидно, что мир по всем законам божеским и человеческим следовало подписывать немедленно. Так бы, видимо, и поступил государственный деятель-реалист, не ослепленный честолюбием и гордыней. Но Лувуа хотел не ослабить, а уничтожить Голландию. Он потребовал дополнительно еще Нимвеген, южную часть провинции Гельдерн, остров Боммель, город Грав, графство Мерси и 24 млн ливров контрибуции. Эти территориальные требования были чрезмерными. Но грозный министр пошел дальше. Он настаивал — последняя капля в чаше терпения голландских дипломатов — на свободе католической религии на всей территории Соединенных Провинций. Министр хотел унизить соседнюю республику и требовал, чтобы в Голландии была выпущена золотая медаль в знак благодарности французскому королю за заключение мира.
Это были унизительные, неприемлемые для суверенного государства условия. Переговоры были прерваны. Могучая вспышка народного гнева уничтожила республику в Голландии и привела к власти Вильгельма Оранского — непримиримого врага Людовика XIV. Лично для Лувуа ситуация стала катастрофической. «Никогда на протяжении всей долгой карьеры Лувуа его судьба не подвергалась столь серьезной угрозе», — заметил Руссе. И спас сына отец. Он сумел ослабить удары, наносимые по Лувуа его самым опасным врагом — Тюренном, которого поддерживал Кольбер. Канцлер обратился за помощью к Конде, восстановив его против Тюренна. Конде не поддержал нападок на военного министра, и тот сохранил свое кресло.
Тяжкий урок не отрезвил Лувуа. Он по-прежнему вмешивался в дипломатические переговоры напрямую, минуя короля и госсекретаря по иностранным делам, контактировал с послами, дипломатами в иностранных государствах, в частности с французским послом в Лондоне, поскольку позиция Англии имела первостепенное значение во время франко-голландской войны. Посол Франции в Лондоне Барийон 16 февраля 1678 г. получил от госсекретаря указание: «Помешать английскому парламенту договориться с королем Великобритании о войне с Францией». Лувуа считал необходимым выиграть хотя бы 12–15 дней. Дело было срочнейшим. 7 февраля Карл II запросил у парламента ассигнования на вооружение 90 кораблей и 40 тыс. человек. Король рассчитывал, что депутаты отклонят его просьбу. Так и произошло. В нескольких своих письмах Людовику и Лувуа — 10, 17, 19 февраля — Барийон сообщал, что Карл II готов не объявлять Франции войны до 10 марта, если ему будет единовременно выплачено 6 млн ливров.
Английский нейтралитет и был куплен за эту сумму. Этот шаг вызвал презрительное замечание даже со стороны британского премьер-министра. Он с редкой для английского государственного деятеля откровенностью заявил Барийону: «Если бы Кромвель был во главе нации, король Франции пользовался бы большим уважением».
Приложение № 6. Отрывок из книги А.Н. Щеглова «Военно-морское искусство в эпоху англо-голландских войн»[82]Организация морских сил
Организация морских сил западноевропейских государств к началу англо-голландских войн стала получать совершенно новый характер. Прежний обычай составлять морскую милицию исключительно из коммерческих судов был оставлен, так как разница между коммерческим и военным кораблем все увеличивалась и боевые корабли приняли такую величину и форму, которые уже не могли годиться для купеческих, и все государства принуждены были строить особые суда специально для военных целей, что и послужило началом создания постоянных парусных военных флотов.
Первый пример организации флота подала Англия, а затем ей последовали Испания, Голландия и Франция. Так как вначале построенные флоты были немногочисленны, то в первую англо-голландскую войну в сражениях еще принимают участие коммерческие суда от 500 до 600 тонн водоизмещения с 30–40 пушками, и даже Англия в течение этой войны таким образом увеличила свой флот до 204 судов, но в войну 1665 г., хотя Голландия и приобрела у Швеции большое число коммерческих судов, но они были совершенно переделаны для военных целей и, будучи зачислены в состав постоянного флота, остались там и после войны. Таким образом, к третьей англо-голландской войне начинается массовая постройка регулярных флотов.
Постройка флотов
Постройка флотов производилась за счет правительств, частью же на верфях частных строителей — причем корабли перворазрядные и второразрядные (то есть I и II ранга) свыше 650 тонн строились исключительно государственными верфями. Судостроители, называвшиеся «плотниками» (carpenters), не имели общих правил и теории для постройки судов, и каждый из них применял свой метод, который хранился в тайне и передавался от отца к сыну.
Только за три года первой англо-голландской войны появилось первое сочинение по корабельной архитектуре Уолтера Рейли (1650)[83], первые же приложения математических исследований к корабельной архитектуре были сделаны корабельным мастером Энтони Дином во время второй англо-голландской войны, в 1666-м.
Наиболее искусными в кораблестроении считались англичане и голландцы.
Суда англичан были более крепкой постройки, ходили круче к ветру, наибольшим водоизмещением отличались суда французов, у голландцев же суда строились более плоскодонными, дабы флот их имел возможность ходить по их мелководным берегам и укрываться за банками; эта особенность голландских судов указывает, что судостроение было у них сообразовано со свойствами театра военных действий. В течение 25 лет, предшествовавших англо-голландским войнам, а также за время их самих, почти вовсе не прикладывали они старания сделать изменения в рангоуте и парусах, и забота о совершенствовании двигательной силы корабля начинается только после англо-голландских войн[84], так как прежде всего надо было окончательно выработать тип боевого корабля.
К началу англо-голландских войн внешний вид парусного корабля, в зависимости от требований мореходных качеств, был значительно упрощен. Прежние надстройки, сильно парусившие и влиявшие на поворотливость корабля, почти вовсе исчезли, лишь кормовая часть была несколько возвышена, таким образом, оставалось лишь увеличивать силу боевого корабля, каковой прогресс и выразился увеличением водоизмещения и артиллерии, которая приобретала все большее значение.
