Юрий Сенкевич - Путешествие длиною в жизнь
После астронавигационных работ определили точное нахождение полюса. Состоялся торжественный митинг. Летчик одного из самолетов подарил ребятам, обожженным солнцем и ветром ("Лица людей, обугленные, как тигли..." написал Андрей Вознесенский), букетик подснежников, сорванных специально для этого случая на берегах Колымы. Я привез с собой для подарка "космические" тюльпаны, упакованные в специальные плексигласовые контейнеры и побывавшие на орбите. Как и все, я совершил за минуту "кругосветное" путешествие, обежав вокруг штыря, воткнутого в лед в точке Северного полюса. Конечно, дрейфом нас немного снесло от настоящей точки, но это уже не имело особого значения.
Затем все вернулись в Черский, где прожили несколько дней. Опять, как и перед броском к полюсу, мы питались в одном-единственном на весь поселок ресторанчике. Однажды Дима, глядя на команду "идеологического сопровождения", сидевшую за столом, бросил фразу: "Не слишком ли много знаменитостей на один километр Арктики?"
Естественно, у себя в "Клубе кинопутешествий" мы сделали целую передачу, посвященную лыжному походу группы Шпаро к Северному полюсу. Она вызвала тогда большой интерес у зрителей. Тогда - да! А сейчас подумалось: произойди все это в наши дни, вряд ли резонанс был бы подобен тому, что было в 1979 году. Теперь нас уже ничем не удивишь... Но мужество ребят от этого не перестало быть мужеством...
На следующий год ученые Института медико-биологических проблем стали участвовать в подготовке еще одной экспедиции - на этот раз в Гималаи. Советские альпинисты решили подняться на высочайшую вершину планеты Эверест. Директор института О.Г.Газенко вошел в состав оргкомитета экспедиции и стал научным руководителем темы "Эверест", предложив мне быть ответственным исполнителем этой темы.
К работе были привлечены многие наши сотрудники. Профессор Аркадий Сергеевич Ушаков вместе с Марком Белаковским занялись разработкой рациона питания спортсменов для разных высот. Работавший в моем отделе биолог Евгений Гиппенрейтер занимался солевыми добавками для питьевой воды. Наши специалисты по одежде создавали и испытывали образцы спортивного облачения альпинистов для таких больших высот. Геннадий Давыдов, тот самый, кто первым из нашего института побывал на станции "Восток", занимался подготовкой кислородно-дыхательной аппаратуры, с которой спортсмены должны были выйти на штурм Эвереста. Баллоны были сделаны из армированной пластмассы, маски делались по нашим эскизам. Аппаратура, созданная с учетом уже накопленного нами опыта, получилась легкой, надежной и ни разу не подвела.
Мы осуществляли программу отбора альпинистов, близкую к программе отбора кандидатов для полета в космос. В чем-то отбор спортсменов был даже сложнее и жестче. Проверяя их устойчивость к гипоксии, мы помещали альпинистов в барокамеру, где проверялся "высотный потолок" каждого из них. В барокамере их "поднимали" до высоты 9-10 тысяч метров, при этом усложняя задачу тем, что задавали разного рода вопросы типа "Сколько будет четырежды пять?" Дело в том, что по мере увеличения "высоты" человек начинает отвечать не всегда точно, путаться, ошибаться. Своеобразный рекорд установил во время таких испытаний алмаатинец Юрий Голодов, который "поднялся" в барокамере на высоту 11 000 метров без кислорода и выдержал.
Не довольствуясь такими исследованиями, мы решили усложнить эксперимент, связавшись с Институтом биофизики. У них были большие барокамеры, где можно установить велоэргометры. На них наши альпинисты "проигрывали" подъем на такую "высоту", на которую каждый мог подняться при большой физической нагрузке. Пока человек крутил педали, его Постепенно "поднимали". Кажется, выше 7500 метров никто уже не смог выдержать таких нагрузок.
Конечно, эксперименты были трудные, сложные, но альпинисты шли на них сознательно, поскольку каждый хотел попасть в группу тех, кто пойдет на штурм Эвереста. А стремились туда все альпинисты, мало-мальски известные. В конце концов была отобрана команда - 12 основных и 6 запасных участников.
Руководителем экспедиции был назначен Евгений Игоревич Тамм, известный альпинист (сын академика И.Е.Тамма, физика, лауреата Нобелевской премии). Старшим тренером команды был Анатолий Георгиевич Овчинников, доктор технических наук, а председатель Федерации альпинистов СССР, кандидат медицинских наук Б.Т.Романов был тренером. Борис Тимофеевич работал у нас, занимался физической подготовкой космонавтов.
Все эти отборы, проверки и исследования шли почти три года, и к весне 1982 года состав команды был ясен. За это время мы не просто обследовали спортсменов, но и выезжали с ними на тренировочные сборы. Однако на заключительном этапе формирования команды возникли сложности с включением в нее именитого альпиниста Эдуарда Мысловского.
Наша строгая комиссия не дала своего согласия на то, чтобы он участвовал в экспедиции на Эверест: у Эдуарда при нагрузках были признаки некоторой коронарной недостаточности. Но и Е.И.Тамм, и А.Г.Овчинников очень хотели, чтобы Мысловский шел с ними на Эверест. Овчинников приехал ко мне и стал просить, чтобы мы что-нибудь сделали для включения Мысловского в состав команды. Я был бы и рад дать разрешение, но ведь медики вынесли свое заключение. Тогда Анатолий Георгиевич предложил: "Ну разрешите ему хотя бы, чтобы он пошел с ограничением высоты".
Мы ухватились за эту идею. Я договорился с Юрием Мухарлямовым (вообще-то он был Нурмухамед Мухамедович, но мы звали его Юрой), привез Эдуарда к нему в Институт кардиологии, который тоже участвовал в подготовке экспедиции, и попросил обследовать альпиниста еще раз. В результате Мухарлямов скрепя сердце все же написал свое заключение, что до высоты 6000 метров спортсмен может подниматься... Эдика Мысловского удалось включить в группу восхождения. И так случилось, что именно он был тем, кто вместе с Владимиром Балыбердиным первым из наших альпинистов покорил высотный "полюс" Земли.
Для штурма Эвереста наши спортсмены выбрали самый сложный маршрут - по юго-западной стене, где еще никто из альпинистов до них не проходил. Это был сложнейший из возможных вариантов подъема. Для создания базового лагеря у подножия Эвереста на высоте 5640 метров экспедиция вылетела в марте 1982 года.
Я тоже очень хотел полететь вслед за нашими ребятами, и потому, что был ответственным исполнителем научной темы "Эверест", и потому, что хотелось сделать материал для "Клуба кинопутешествий". Директор института тоже был за это, но у нас не нашлось средств для такого рода командировки. А на телевидении у нашей программы тогда еще не было собственной съемочной группы.
И на помощь мне пришла главный редактор нашей редакции Нина Александровна Севрук. Вместе с ней мы пошли к самому главному телевизионному начальнику - Сергею Георгиевичу Лапину. Она убедила его послать ведущего "Клуба кинопутешествий" вместе со съемочной группой передачи в базовый лагерь экспедиции.
Это было тем более необходимо, что в нашей передаче мы уже не раз рассказывали зрителям об истории покорения Эвереста, полной драматизма и подлинного героизма. Зрители были уже как бы подготовлены к тому, что в заключительной передаче на эту тему мы расскажем о нашей гималайской экспедиции не с помощью чужих киноматериалов, а, как говорится, из первых рук, прямо с места событий...
Согласие мы получили. И это была, по сути дела, наша первая собственная группа и первые собственные съемки. Режиссером был Валерий Лещинский, а оператора искали долго: почему-то руководство решило, что он должен быть альпинистом, хотя ни я, ни Валерий таковыми не являлись. Искали, искали и все же нашли - у нас на телевидении оказался всего один оператор-альпинист. Это был Марик Трахтман.
Втроем мы вылетели из Москвы в Дели. Потом перелетели в столицу Непала Катманду. Отсюда нам предстояло добираться до небольшого поселка Луклы, расположенного на высоте 2800 метров. От него начинается дорога в глубь Гималаев, к Эвересту.
Но вылететь туда мы смогли не сразу, потому что погодные условия в Лукле не позволяли приземляться самолетам в течение нескольких дней.
Перед отъездом из Москвы кроме ограниченных средств меня снабдили указаниями, как надо собирать разного рода финансовые документы о наших тратах - для будущего отчета перед бухгалтерией. И вскоре я почувствовал всю муторность этой процедуры и проклял все на свете, поскольку за несколько дней вынужденной задержки в Катманду, кажется, только этим и занимался.
Каждый день с утра мы готовились вылетать: собирали свой багаж, аппаратуру, потом гостиничная обслуга все это спускала вниз, грузила в такси. Мы приезжали на аэродром, подбегали носильщики, все выгружали, заносили в здание, мы начинали сдавать багаж... И со всеми этими людьми я расплачивался, получая от них квиточки, квитанции, чеки или расписки...
Мы садились в ожидании рейса на Луклу, но выходил какой-нибудь работник аэропорта и сообщал, что сегодня рейса не будет, так как Лукла закрыта для самолетов. И процедура повторялась в обратном порядке: носильщики, такси, гостиничные работники, затаскивание нашего скарба в номер... И так несколько раз. Под конец я уже был на пределе выдержки...
