Жан Ришар - Латино-Иерусалимское королевство
Недисциплинированность орденов, и, прежде всего, тамплиеров, наряду с смутьянством новой «буржуазии», непокорным духом франкской знати и положением духовенства привел (более или менее бессознательно и, скорее всего, в силу положения вещей) к установлению опеки над королевской властью и послужили причиной того, что Святая Земля стала полностью неуправляемой. Во «втором Иерусалимском королевстве» еще правили короли, удержавшие в относительном повиновении эти малопокорные группы, но неотвратимый упадок королевской власти приблизил момент, когда все они стали вольны в своих действиях, избавившись от опеки, которую переносили со все с возрастающим недовольством. Промахи Фридриха только ускорили эту развязку и, как следствие, окончательно загубили весь результат стараний преемников Ги де Лузиньяна.
VIII. Усиление итальянцев
Этот период, когда Иерусалимским королям все труднее становилось бороться против всеобщего неподчинения и смут своих подданных, был решающим для итальянских факторий, обосновавшихся в королевстве. Именно тогда они обрели настоящее политическое могущество, позволившее им в течение следующих лет установить опеку над франкскими колониями в Сирии. По правде говоря, привилегии «коммун» — а именно «коммунами» называли их историки Востока (лучше именовать их этим словом, нежели просто «итальянцами» ибо наряду с Генуей, Пизой, Венецией и Анконой, провансальцы и каталонцы тоже находились в выгодном положении) — не были новшеством. Их истоки восходят к самому образованию королевства.
Вспомним, что Иерусалимские короли смогли завоевать свои прибрежные владения только с помощью западноевропейских моряков. От случая к случаю это были фламандские, норвежские, английские или фризские флотилии. Но основную поддержку на море сирийским франкам оказали торговые республики Италии. Во времена первого крестового похода в Марселе, Сен-Жилле, Монпелье и Барселоне только-только пробуждалась крупная торговля; им еще долго предстояло играть роль второстепенных портов, по большей части из-за враждебности итальянских городов (в 1143 г. Генуя потребовала от своего союзника Гильема VI де Монпелье запретить своим подданным торговать дальше Генуи и позднее хотела заставить нарбоннцев отправлять в Сирию не более одного судна с паломниками в год. Но уже с 1166 г. Бенжамен де Тюдель назвал Монпелье крупным торговым городом, завязавшим отношения с Магрибом, Египтом, Сирией и Византийской империей){369}.
Напротив, для прибрежных городов Италии морские походы были не внове. В течение XI в. Венеция поставляла свои эскадры Василевсу для борьбы с норманнами; Генуя в эпоху Каролингов приняла участие в боевых действиях против мусульманских пиратов Корсики и добилась господства над частью этого острова{370}. В свою очередь, пизанские корабли изгнали арабов из Тирренского моря и даже нападали на африканское побережье, особенно на порт Махдию. Крестоносцы всего лишь воспользовались их уже старым опытом мореплавателей.
Подоспев первыми, генуэзцы приняли участие в осаде Иерусалима и сделали много из того, что было с заботой зафиксировано в надписи золотыми буквами в церкви Гроба Господня, напоминающей об их участии в завоевании Святого Града. Другие привилегии коммерческого характера сопутствовали этой исключительно почетной награде. Затем приплыли пизанцы, возглавляемые своим архиепископом Даимбертом; став патриархом и правителем Яффы, он уступил часть этого города своим соотечественникам, которые поспешили его отстроить (1100 г.). Наконец, венецианцы, после долгого плавания возле византийских берегов (откуда они привезли мощи Св. Николая, захваченные в городе Мире), согласились помочь Готфриду Бульонскому завоевать Акру взамен на обещание защитника Гроба Господня уступить в республике Св. Марка один рынок, церковь, даровать свободу венецианской торговле, судебный иммунитет во всех завоеванных франками городах, передавать Венеции треть всех городов, каковые будут взяты при поддержке венецианцев, кроме Триполи, каковой целиком должен был отойти к венецианцам после законного раздела добычи, и, наконец, отказаться от права грабить потерпевшие кораблекрушения венецианские суда{371}. В 1124 г. осада Тира послужила поводом еще к одному договору между франками Сирии и Венецией, текст которого для нас частично сохранил Гильом Тирский: во всех городах, принадлежащих королю или его баронам, Венеция должна была получить церковь, целую улицу, площадь и общественную баню, с печью, в полную собственность (с правом передавать по наследству и не облагаемые налогом). Венецианцам было позволено владеть в своем квартале в Акре (отданным городу Св. Марка Балдуином I, после того, как дож Орделафо помог ему осадить Сидон) печью, баней, мельницей, общественными мерами и весами. Они сами управляли своими городскими кварталами, их соотечественники были подчинены только собственным дворам правосудия и не платили никаких пошлин при въезде или выезде из королевства, и «на всей земле короля или его баронов любой венецианец был так же свободен, как в самой Венеции». Треть города и территорий Тира и Аскалона (ибо крестоносцы еще не решались атаковать сам Аскалон) должна была отойти в полноправное владение Венеции. Венецианцы даже претендовали на то, чтобы заставить королевство следовать за таможенной политикой их родины в отношении к различным купеческим народам в Сирии{372}.
Если корабли великого порта Адриатики помогали франкам взять Хайфу, Сидон, Тир, то Генуя посодействовала завоеванию Акры, Арсуфа, Цезареи и Бейрута. Поэтому кафедральный собор генуэзцев — собор Св. Лаврентия, соперничавший с собором Св. Марка, получил такие же привилегии, что и его противник: одну площадь и улицу в Иерусалиме, треть Цезареи, треть Арсуфа, треть Акры, треть доходов от таможни («цепи») в этих городах и треть всех городов, которые будут завоеваны с помощью генуэзцев и их флота (включая «Вавилон», согласно одному тексту 1104 г.), наконец, одну улицу в Яффе{373}.
Пиза отстала от своих конкурентов — она пережила упадок во второй половине XII в., упадок, которым Генуя воспользовалась, чтобы убедить папство отменить исключительное право назначать епископов Корсики, что присвоил себе тосканский порт в лице архиепископа Пизы. Также, в конце концов, у нее началась распря с Иерусалимскими королями, которые всеми средствами стремились препятствовать непомерным притязаниям итальянских купцов и совсем не считались с дарениями, некогда сделанными пизанцам. В 1156–1157 гг. Балдуин III, желавший затормозить египетскую торговлю, заключил соглашение с Пизой. Пизанцы обещали прекратить поставки леса, железа, оружия, смолы в Египет, но зато добились для себя беспрепятственной торговли в королевстве, имущества в Тире, освобождения своих соотечественников из-под юрисдикции королевского виконта и отказ от «echoite» (конфискация собственности по «праву выморочного имущества») на пизанцев, умерших в Сирии. Брат короля, Амори, вернул пизанцам их владения в Яффе. Сам став королем, он пожаловал Пизе новые уступки (в 1165 г. прямой вход в порт Тира; в 1168 г. — амбар с церковью в Акре, где пизанцы также перестали зависеть от королевского правосудия), в обмен на помощь, оказанную этим городом франкам во время их кампаний в Египте, что не помешало пизанцам в дальнейшем заключить торговый договор с Саладином в 1173 г., а венецианцам — в 1174 г.{374}
Марсель также, хоть и играл гораздо менее важную роль в военных операциях, в ходе которых Иерусалимские короли подчинили себе сирийское побережье, не замедлил получить от государей привилегии, подтвердившие участие этого крупного провансальского города как в торговле в Сирии, так и в обороне королевства. Около 1116 г. марсельцы, осевшие в Иерусалиме, получили право на владение хлебопекарнями: в 1136 г. Фульк I пожаловал им свободу торговли, одну улицу («улицу провансальцев»), церковь в Акре и решу с «рынка» в Яффе. За помощь, которую они оказали Балдуину III, в особенности в виде субсидии (или займа?) размером в 3000 безантов для защиты Яффы, они получили подтверждение своих привилегий и имение Ромаде в качестве залога, без сомнения, на то время, что они будут ждать возвращения своего вклада (1152 г.){375}.
Так, накануне падения Иерусалима крупным итальянским городам — ив меньшей степени другим — удалось создать для себя исключительную ситуацию в силу их былых услуг и важной роли, которую они играли в экономической жизни королевства. Эти конторы, которым предоставили очень широкие привилегии, прибавили сил развитию иерусалимской торговли: ведь итальянцы могли бы направлять свои корабли прямо к мусульманским портам, и может быть именно так поступали пизанцы до соглашения 1156 г. Поэтому франкам приходилось соперничать в предоставлении льгот с Александрией и Дамьеттой, чтобы проложить через сирийские порты большинство торговых путей между Востоком и Западом. Вот почему три «коммуны» безо всяких условий владели своими амбарами, домами и «общественными заведениями», необходимыми для восточного квартала (баня, рынок, печь, церковь). Они могли торговать во всем королевстве без уплаты некоторых налогов (налог на въезд, выезд, стоянку кораблей, взвешивание и отмеривание продукции по государственным мерам и весу); однако, чтобы ограничить как можно больше их коммерческие операции напрямую с мусульманами, в некоторых соглашениях, как, например, в заключенном в 1192 г. между графом Шампанским и генуэзцами, предусматривалось, что если купцы прибывают в Акру и Тир после побывки в портах Египта, Берберии и Малой Азии (Константинополе), то товар, который они привозят на рынок, будет подлежать налогу с продаж{376}.
