Владимир Игнатов - Доносчики в истории России и СССР
За небольшим исключением, были арестованы все начальники управлений и другие ответственные работники Наркомата обороны и Генерального штаба, все начальники военных академий и институтов, все руководители Военно-морского флота и командующие флотами и флотилиями. Вслед за Тухачевским были арестованы и расстреляны все остальные заместители наркома обороны — Егоров, Алкснис, Федько и Орлов.
Доля репрессированных была особенно большой среди высшего командного состава. Из 837 человек, которым в ноябре 1935 года были присвоены персональные воинские звания (от полковника до маршала), было репрессировано 720 человек{213}.
Из 16 человек, получивших звания командармов и маршалов, после сталинской чистки уцелели только Ворошилов, Буденный и Шапошников.
Репрессии против командных кадров сопровождались созданием такой обстановки, при которой военнослужащих всех уровней, начиная с солдат, призывали «разоблачать» своих командиров и доносить на них. В условиях массового психоза выявление «врагов народа» и «отклонившихся от генеральной линии партии» проводилось на всех уровнях. Разоблачали и доносили друг на друга и на своих командиров рядовые, сержанты, офицеры и генералы. Доносили из личной неприязни, чтобы свести счеты, чтобы спастись самому и продвинуться, доносили и из патриотических чувств. Доносили как «любители», так и «профессионалы» — штатные осведомители особых отделов. Шансом остаться в армии, а порой и в живых было проявление бдительности и клятвенных заверений в преданности родной Коммунистической партии. Доносов было великое множество. Как влияли доносы на судьбы людей, можно проследить, например, по судьбе первого заместителя наркома обороны, Маршала Советского Союза Александра Ильича Егорова.
Во время сталинских репрессий в РККА Егоров оказался в опале. Сталин, прежде характеризовавший Егорова как «выдающегося полководца и одного из организаторов побед», в речи на приеме депутатов Верховного Совета СССР в Кремле 21 января 1938 года лично подверг маршала критике: «Известно, что у нас пять Маршалов Советского Союза. Из них меньше всего заслуживал этого звания Егоров, я не говорю уже о Тухачевском… Егоров — выходец из офицерской семьи, в прошлом полковник — он пришел к нам из другого лагеря и относительно к перечисленным товарищам меньше имел право к тому, чтобы ему было присвоено звание маршала, тем не менее за его заслуги в гражданской войне мы это звание присвоили…»
25 февраля 1938 года Егоров был уволен из РККА, а 27 марта арестован по обвинению в заговоре и измене. Во время следствия подвергался избиениям и пыткам. Считается, что непосредственным поводом к его аресту стал донос Я.М. Жигура, направленный Сталину 9 сентября 1937 года. Проявляя бдительность и заботу о повышении обороноспособности страны, старший преподаватель Академии Генерального штаба комбриг Жигур просил вождя проверить деятельность маршала на посту начальника Генерального штаба РККА, как вызывающую сомнения: «В ЦК ВКП (б) тов. Сталину.
Целый ряд важнейших вопросов организации РККА и оперативно-стратегического использования наших вооруженных сил, по моему убеждению, решен ошибочно, а возможно, и вредительски. Это в первый период войны может повлечь за собой крупные неудачи и многочисленные лишние жертвы. Я прошу, тов. Сталин: Проверить деятельность маршала Егорова в бытность его начальником Генерального штаба РККА, т.к. он фактически несет ответственность за ошибки, допущенные в области подготовки оперативно-стратегического использования наших вооруженных сил и их организационной структуры. Я политического прошлого и настоящего тов. Егорова не знаю, но его практическая деятельность как начальника Генерального штаба вызывает сомнения.
9 ноября 1937 года. Член ВКП (б) с 1912 года. Я. Жигур»{214}.
Донос наркому Ворошилову на Егорова написал и бывший член Реввоенсовета 1-й Конной армии Ефим Щаденко, ставший в ноябре 1937 года начальником Управления по начальствующему составу РККА и заместителем наркома обороны. Многостраничный донос был написан через несколько дней после вступления Щаденко в должность со ссылкой на свидетеля — генерала Андрея Хрулева. Доносчик сообщил, что Егоров в беседе с ними за ужином, «переходя все в более возмущенное состояние», высказывал недовольство недооценкой его личности в период Гражданской войны и незаслуженным, по его мнению, возвеличением роли Ворошилова и Сталина: «…Разве Вы не знаете, что когда речь заходит о гражданской войне, то все везде и всюду кричат до хрипоты, что все сделали Сталин и Ворошилов, а где же я был, почему не говорят обо мне?! Почему борьба под Царицыном, создание Конной армии, разгром Деникина и белополяков приписывается только Сталину и Ворошилову. Это смешно, глупо и позорно! Да, да позорно, возмущенно крича, повторял маршал, особенно подчеркивая, что на Западе все смеются, когда слышат, читают и видят отображенное в литературе, живописи, в искусстве. Возьмите картину “Приезд Сталина в 1-ю Конную армию”. Разве там был один Сталин, разве не было там командующего, а почему меня нет рядом со Сталиным?! Ведь это же позор, кто же разрабатывал, кто руководил всеми операциями. Разве один Сталин, а почему же меня нет рядом со Сталиным, кричал маршал.
…Мы с тов. Хрулевым всячески успокаивали, спорили, доказывали, что смешно не то, что Вы говорите, и позорно не то, о чем Вы говорите, а то, что Вы недовольны своим положением и что маршальское звание Вас не устраивает.
Делясь после впечатлением от слышанного нами, мы с т. Хрулевым пришли к выводу, что, во-первых, у Егорова глубоко сидит старый эсер, рассматривающий исторические события с точки зрения не классовой борьбы, а борьбы личностей, явно переоценивая свою личность в исторических событиях. Во-вторых, Егоров внутренне глубоко недоволен политикой замалчивания личностей и особенно его личности, в-третьих, для него товарищи Фрунзе, Сталин, Ворошилов не являются ни авторитетами, ни уважаемыми товарищами. Скорее наоборот, и, в-четвертых, это то, что он, по существу, резко враждебен всей той политике, которая проводилась и проводится в отношении его личности, его ли только?.. Мы также твердо пришли к выводу, что если в нашем присутствии (комиссаров-большевиков) Егоров позволяет такие возмутительные разговоры и так резко выявлять недовольство своим историческим и прочим положением, то, как же он говорит в кругу своих близких друзей, как Дыбенко, Буденный и другие. Считая это недопустимым со всех точек зрения, я решил Вас поставить об этом в известность как устно, так и письменно.
Щаденко 5/ХII.37 г.»{215}.После отстранения Егорова от должности донос на него написал однофамилец и теска маршала Г. К. Жукова начальник отдела ремонтирования конского состава РККА комкор Георгий Васильевич Жуков. Впервые донос был опубликован писателем Владимиром Карповым в журнальном варианте его книги «Маршал Жуков: Его соратники и противники в дни войны и мира». Приведем полный текст доноса:
«Народному Комиссару обороны Союза ССР тов. Ворошилову Вскрытие гнусной, предательской, подлой работы в рядах РККА обязывает всех нас проверить и вспомнить всю ту борьбу, которую мы, под руководством партии Ленина — Сталина провели в течение 20-ти лет. Проверить с тем, что все ли мы шли искренно честно в борьбе за дело партии Ленина — Сталина, как подобает партийному и непартийному большевику, и нет ли среди нас примазавшихся попутчиков, которые шли и идут ради карьеристической, а может быть и другой, вредительско-шпионской цели.
Руководствуясь этими соображениями, я решил рассказать т. Тюленеву следующий факт, который на сегодняшний день, считаю, имеет политическое значение.
В 1917 году в ноябре м-це, на Съезде 1-й Армии в Штокмазгофе, где я был делегатом, я слышал выступление бывшего тогда правого эсера подполковника Егорова А. И., который в своем выступлении называл товарища Ленина авантюристом, посланцем немцев. В конечном счете, речь его сводилась к тому, чтобы солдаты не верили Ленину, как борцу-революционеру, борющемуся за освобождение рабочего класса и крестьянства.
После его выступления выступал меньшевик, который, несмотря на вражду к большевикам, и он даже отмежевался от его выступления. Дорогой товарищ Народный Комиссар, может быть поздно, но я, поговорив сегодня с товарищем Тюленевым, решил сообщить это Вам. Член ВКП (б) (Г. Жуков)».
26 июля 1938 г. нарком НКВД Ежов представил на утверждение Сталина список лиц, подлежащих расстрелу, в котором было 139 фамилий. Сталин вычеркнул из списка фамилию Егорова и наложил резолюцию: «За расстрел всех 138 человек». Таким образом, благодаря «милости» великого вождя, Егоров прожил еще полгода. Он был расстрелян в день Красной Армии — 23 февраля 1939 года и кремирован на Новом Донском кладбище. Реабилитирован.
