Екатерина Монусова - История Крестовых походов
А еще, говорят, он до дыр зачитал «Александрию» – книгу о подвигах Александра Македонского. И, чтобы стать вторым Александром, княжич исправно учился – «вседше на коня, в бронех, за щитом, копьем биться». В 10 лет вместе с дядькой он поднимал на рогатину медведя, а когда подрос, участвовал в походах отца. В общем, что такое славный бой, он знал не понаслышке.
Александр Невский
Тем временем папские послы, несолоно хлебавши, отправились в Швецию. И в первых числах июля рыцари под командованием ярла Биргера, «в силе велице, пыхая духом ратном», вошли в Неву. Неприятеля сопровождали и католические епископы; они шли с крестом в одной руке и мечом в другой. Высадившись, шведы и их союзники раскинули свои шатры в устье Ижоры.
«С причаливших судов были переброшены мостики, на берег сошла шведская знать, в том числе Биргер и Ульф Фаси в сопровождении епископов…за ними высадились рыцари. В Новгород, где правил Александр Ярославич, полетело дерзкое послание: „Если можешь, сопротивляйся, но знай, что я уже здесь и пленю твою землю“. Впрочем, письмо запоздало – князь уже и так знал о вторжении врага. Ижорский старейшина Пелгусий, бывший язычник, крещенный в православие и нареченный Филиппом (ему была поручена „стража морская“), заметил корабли шведов и сообщил в Новгород. Летописи, впрочем, утверждают – дело тут вовсе не в бдительности Пелгусия. Просто накануне боя стражник имел видение: стоял „при крае моря, стрежашеть обою пути, и пребысть всю нощь во бденьи; яко же нача всходити солнце, и слыша шумъ страшенъ по морю, и виде насадъ (судно) един гребущь, посреде насада стояща мученику Бориса и Глеба в одеждах червленныхъ… и рече Борис: брате Глебе! повели грести, да поможемх сроднику своему Александру“…»
Так или иначе, реакция новгородцев была незамедлительной. Едва услыхав о появлении вражеских судов, Александр, по словам древнего жития, «разгорелся сердцем, вниде в церковь Святыя Софьи (в Новгороде), поде на колену перед олтарем, нача молиться со слезами… и восприим Псаломную песнь рече: суди, Господи, обидящим мя, возбрани борющимся со мною, приими оружие и щит, стань в помощь мне. Скончав молитву, встав, поклонися архиепископу, архиепископ же Спиридон благослови же его и отпусти». И двинулся в поход – «в мале дружине, не сождався со многою силою своею, но уповая на Святую Троицу». Войско свое он собрал всего за один день – никак нельзя было допустить шведов до города Ладоги, нельзя, чтобы разорили они земли русские вдоль Невы! Чтобы преодолеть путь быстрее, решили не плыть по Волхову, а идти «Водской дорогой» от Новгорода через Тесово. Примерно полторы сотни километров рать могла преодолеть дня за два.
15 июля 1240 года в 11 часов утра новгородцы атаковали шведов. Те, не подозревая о близости русских, даже не озаботились охраной своего стана. Неприятельские ладьи – шнеки покачивались на волнах; под лучами солнца ослепительно белели шатры. Златоверхий шатер Биргера был виден издалека. «В Ладожское озеро, оттуда по Волхову на Новгород – честолюбивый зять короля уже зрил себя на княжеском троне… Нападение русских было столь внезапным, что шведы не успели „опоясать мечи на чресла свои“.
И вот уже русская дружина гонит неприятеля к берегу. Пешие ополченцы рубят сходни, топят шнеки. „Ту бысть велика сеча свеем…“ Сам Александр рассказывал после о подвигах шестерых мужей из своей дружины. „…Один из них, Гаврило Олексич, прорвался вслед за бегущим Биргером до самого корабля его, был низвергнут и с конем в воду, но вышел невредим и опять поехал биться с воеводою шведским“. Этот воевода навсегда остался на поле боя, та же участь постигла от руки Гаврилы и епископа. Другой новгородец, Сбыслав Якунович, поразил всех „своею храбростию, не раз врываясь с одним топором в толпы неприятельские“. Рядом с ним княжеский ловчий Яков Полочанин с мечом в руках бросался на шведов… Четвертый новгородец, Миша, с отрядом своим „ударил на неприятельские корабли и погубил три из них“; пятый, отрок княжеский Савва, „пробился до большого златоверхого шатра Биргерова и подсек у него столп“; шестой, слуга княжеский Ратмир, „бился пеш, был окружен со всех сторон врагами и пал от множества ран…“»
От своих доблестных воинов не отставал и сам князь – «и самому королю възложи печать на лице острым своим копией». Вопрос о том, следует ли понимать эти слова буквально (мол, король был ранен в лицо), до сих пор остается открытым. Такое понимание, думаю, неверно. В описаниях того времени «сташа в лице» означало расположиться перед войском. «Печать на лице» вполне можно трактовать и как урон, нанесенный авангарду шведов. Впрочем, заслуг Александра это никак не умаляет.
Сражение затянулось до вечера. На ночь все стихло. Летопись сообщает, что шведы вывезли на двух кораблях своих погибших «вятших людей», а прочих «ископавше яму, вметаша в ню бещисла». А вот новгородские потери: «всех двадцать мужь с ладожанами, или мне, бог весть». И пусть вместе с простыми ратниками, потери были, вероятно, несколько большими – главное, что шведы позорно бежали вниз по течению Невы. А отважный князь получил свое второе имя – Невский…
Но в руках неприятеля по-прежнему оставались Псков и Копорье, откуда до Новгорода рукой подать. Вот почему Александр решает нанести первый удар на копорском направлении. Короткий переход – и русское войско овладело крепостью. «И изверже град из основание, а самих немец изби, а иных с собою приведе в Новгород, а иных пожалова отпусти, бе бо милостив паче меры, а вожан и чюдцу переветников извеша»… Правый фланг воинства новгородского, «водьская пятина», был в безопасности. А неутомимый полководец снова в походном седле. В марте 1242 года он уже под Псковом. На помощь спешит его брат Андрей Ярославич с «низовым» войсками – и вот орденские наместники в оковах отправлены в Новгород. 70 знатных братьев и много простых рыцарей полегло в том бою…
Но тевтонцы отнюдь не планируют сдаваться. Мейстер Ливонии Андреас фон Фельвен, брызгая слюной, приказывает готовить расправу: «Пойдем на Александра и победивше руками имам его!» В Дорпатское епископство стекаются рыцари «со всеми бискупы (епископами) своими, и со всем множеством языка их, и власти их, что ни есть на сей строне, и с помочью королевою». В один «один громящий кулак» собрались немецкие рыцари, эсты и войско короля шведского. Весной 1242 года из них формируется разведывательный отряд – прощупать силу русских войск. 20 км южнее Дерпта он наголову разбивает русский «разгон» под началом Домаша Твердиславича и Керебета – им доверил разведку Александр Ярославич… Те, кто уцелел, вернулись к князю. Темнее тучи сделался он. «И поиде, – сообщает летописец, – на землю немецкую, хотя мстити кровь христианскую». Русская рать выступила на Изборск.
А в ставке орденского командования ликовали. До утра не смолкали победные гимны, звенели кубки, горели огни. Победа над небольшим отрядом русских окрылила ливонского мейстера. Он принимает решение дать русским сражение – и сам встает во главе войска, выступившего из Дерпта на юг. Так закованные в броню рыцари сделали первый шаг по направлению к Чудскому озеру.
Тайны Ледового побоища
…Это место находится в стороне от больших дорог. Ничто, кроме птичьего пения, не нарушает тишины, которой овеяны древние курганы да дремучие леса. Разве что рыба плеснет хвостом – и уйдет на глубину… Там, на дне озера хранится немало тайн. Что ж – на то оно и Чудское, чтобы в его окрестностях творились чудеса. А их здесь случается немало. То под лопатой строителей обнаружится загадочное подземелье, то досужий грибник обнаружит в лесу следы «снежного человека», а то и вовсе по небу пролетит, разливая таинственный свет, летающая тарелка… Что из этого правда, а что лишь игра фантазии, не нам судить. В конце концов, любая раскрытая тайна становится всего лишь фактом – а это уже совсем не так интересно. Так почему уже много веков подряд исследователи всего мира стремятся сюда, чтобы узнать правду о самом таинственном событии этих мест – битве, известной нам по учебникам истории как Ледовое побоище?..
Сражение на Чудском озере оценивают по-разному. Для кого-то она вырастает до масштабов эйзенштейновской «битвы века», кто-то видит ее как ничего не решающую пограничную стычку. Некоторые исследователи и вовсе задаются вопросом: «А было ли вообще это сражение?» Версия о том, что побоище – не более чем красивая легенда, действительно существует. А между тем о нем сохранилось достаточно свидетельств. Почти современная сражению запись в Новгородской первой летописи старшего извода, описание в «Житии Александра Невского»:
«И наехаша на полкъ Немци и Чюдь и прошибошася свиньею сквозе полкъ, и бысть сеча ту велика Немцемь и Чюди. Богъ же и святая Софья и святою мученику Бориса и Глеба, еюже ради новгородци кровь свою прольяша, техъ святыхъ великыми молитвами пособи Богъ князю Александру; а Немци ту падоша, а Чюдь даша плеща; и, гоняче, биша ихъ на семи верстъ по леду до Суболичьскаго берега; и паде Чюди бещисла, а Немець четыреста, а пятьдесят руками яша и приведоша в Новъгородъ. А бишася месяца априля въ 5, на память святого мученика Клавдия, на похвалу святыя Богородица, в субботу».
