Аппиан - Митридатовы войны
40. Как только город был взят, Сулла не стал ждать, пока он сможет взять Пирей осадой, но двинул против него стенобитные орудия, метательные орудия и стрелков; двинул и большое количество людей, которые под прикрытием черепах стали подкапывать стены, также и когорты воинов6, которые, пуская копья и стрелы в стоящих на стенах, часто их поражали. И он подкопал и разрушил стены в виде полумесяца, которые были еще очень сырыми и слабыми, так как недавно были построены. Так как Архелай предвидел это и раньше, то перед ними внутри укреплений он выстроил много подобных же укреплений, Сулле приходилось непрерывно вести бой, так как он попадал с одного укрепления на другое такое же; но он был неутомим в своей настойчивости; он часто сменял (утомленные) войска и, обходя солдат, побуждал их к работе, указывая на то, что в том небольшом усилии, которое им остается сделать, заключается выполнение всех их упований и надежд на добычу. Да и сами воины, считая, что это действительно конец их трудов, и горя честолюбивым желанием совершить это великое и славное дело — овладеть столь крепкими стенами, прилагали все старания, так что Архелай, пораженный их бешеной и безумной настойчивостью, отдал в их власть стены и спешно отступил в сильно укрепленную и омываемую морем часть Пирея, где Сулла, не имея кораблей, не мог попытаться на него напасть.
41. Отсюда Архелай отправился в Фессалию через Беотию и собрал в Фермопилах остатки всего своего войска, с которым он сюда пришел, так же как и того, которое было у Дромихета. Он объединил и то, которое вторглось в Македонию с Аркафием, сыном царя (Митридата), которое тогда было наиболее сильным и полным, и всех тех, которых Митридат все время посылал на подкрепление; ведь он их посылал непрерывно. Всех их он собирал со всякой поспешностью. В это время Сулла сжег Пирей, который доставил ему еще больше неприятностей, чем город (Афины), не пощадив ни арсенала, ни верфей, ни какое-либо другое из прославленных строений. А затем он двинулся против Архелая, тоже через Беотию. Когда они подошли близко друг к другу, то те, которые недавно были у Фермопил, отошли к Фокиде; то были фракийцы, жители Понта, скифы, каппадокийцы, вифинцы, галаты и фригийцы и жители других стран, которые недавно были завоеваны Митридатом, — всего 120.000 человек. Начальники у них были над каждой частью свои собственные, над всеми же главнокомандующим был Архелай. Сулла вел с собою италийцев, тех эллинов или македонян, которые недавно перешли к нему от Архелая, а также кое-кого из соседних городов; все вместе они не составляли даже третьей части неприятельского войска.
42. Когда они оказались друг против друга, то Архелай выстраивал войско в боевой порядок, все время вызывая на сражение, Сулла же медлил, принимая во внимание местные условия и количество неприятелей. Когда же Архелай стал уходить к Халкиде, он пошел следом за ним, поджидая удобного времени и места. Когда же он увидал, что Архелай стал лагерем около Херонеи на покатом месте, откуда не было никакой возможности уйти, если им не будет одержана победа, он сам, заняв поблизости широкую равнину, тотчас вывел свое войско для сражения, чтобы заставить Архелая принять его даже против воли. Позади римлян простиралась ровная и гладкая как для преследования, так и для отступления равнина, а у Архелая в тылу были крутые горы, которые не позволяли нигде сразу пустить в дело все войско, так как на такой неровной местности он не имел возможности выстроить его все; в случае же поражения отступление по кручам было невозможно. На основании таких соображений, полагаясь больше всего на неудобство места, Сулла стал здесь наступать с тем, чтобы преимущество в численности не принесло Архелаю никакой пользы; Архелай же не имел в виду, что ему придется здесь вступить в сражение, поэтому небрежно раскинул лагерь. Когда же Сулла уже начал наступление на него, он, в конце концов, слишком поздно понял неудобство расположения, послал вперед отряд всадников, чтобы помешать передвижению Суллы. Когда же они были обращены в бегство и отброшены к крутым горам, он вновь прислал шестьдесят колесниц (с косами), в надежде стремительным натиском порубить косами и разорвать фалангу неприятелей. Но римляне расступились перед колесницами, которые вследствие своей стремительности проскочили в задние ряды римлян, а так как они поворачивались с трудом, то были окружены находившимися в задних рядах и уничтожены их копьями и стрелами.
43. Но даже в этом случае Архелай мог бы спокойно защищаться в своем укрепленном лагере, причем ему даже крутые горы могли оказать известную помощь, но он со всей поспешностью стал выводить и старательно выстраивать множество людей, не подготовленных предварительно к битве, будучи крайне стесненным на узком пространстве приближением Суллы. Прежде всего он выслал вперед конницу, которая сильным натиском разрезала фалангу римлян на две части, и затем ввиду малочисленности римлян стал легко их окружать. Римляне сильно отбивались, повернувшись во все стороны. Особенно трудно было римлянам, находившимся под начальством Гальбы и Гортензия, против которых стоял сам Архелай, так как варвары, находясь на глазах своего военачальника, наступали с особенной настойчивостью. Но тут Сулла двинулся на них с большим количеством всадников. По значкам военачальника и по поднятой большой пыли Архелай заключил, что приближается Сулла; поэтому он прекратил окружение и отступил в свой боевой строй. Сулла, ведя лучшую часть своей конницы и мимоходом захватив две свежие когорты, которые были им оставлены в засаде, напал на врагов, когда они еще не успели выпрямить свой круг и выстроиться твердо по фронту, и, приведя их в беспорядок, изрубил многих из них и стал преследовать обращенных в бегство. Когда здесь было положено начало победе, то и Мурена, который командовал левым крылом, не стал медлить, но, стыдя тех, кто был около него, смело напал на врагов и в свою очередь стал их преследовать.
44. Когда оба крыла войска Архелая были уже обращены в бегство, то и центр не удержал своих рядов, и бегство стало всеобщим — и тут все, что предполагал Сулла, свалилось на головы врагов. Не имея удобного места, чтобы развернуться для новой атаки, ни равнины для бегства, они были притиснуты преследовавшими их римлянами к отвесным скалам, и одни из них падали мертвыми на этом месте, другие же, более благоразумные, бросились к лагерю. Но Архелай предупредил их, закрыв перед ними ворота, — это показало его полную неопытность при поражениях, — и велел им повернуться опять против неприятелей. Они охотно повернулись, но, не имея у себя ни военачальников, ни руководителей, чтобы выстроить их в порядке, не узнавая своих военных значков, брошенных, как это бывает в беспорядочном бегстве, они без труда были избиты: одни из них — врагами, так как не успели развернуться, против них, другие же — своими собственными товарищами, так как они в беспорядке метались в большом количестве на узком пространстве. Они вновь бросились к воротам лагеря и толпились вокруг них, упрекая тех, которые не впускали. С упреками они указывали им на их общих отеческих богов, на другие их близкие отношения, говоря, что они погибают не столько от врагов, сколько от тех, которые с таким презрением не хотят их принять к себе. Наконец, Архелай, позднее чем это было нужно, открыл ворота и принял их, вбежавших туда в полном беспорядке. Увидав это, римляне, усиленно побуждая друг друга, бегом бросились вслед за бегущими, ворвались в лагерь и тем окончательно закрепили победу. 45. Архелай и остальные, успевшие бежать, собрались в Халкиде в числе не более 10.000 из войска в 120.000. У римлян потери считались в 15 человек, из которых двое опять поправились.
Таков был конец битвы при Херонее для Суллы и для Архелая, главнокомандующего Митридата; и для того и для другого этот столь важный результат получился, главным образом, вследствие предусмотрительности Суллы и неразумия Архелая. Сулла, в руках которого оказалось много пленных, оружия и другой добычи, собрав все ненужное в кучи, сам подпоясанный, как это в обычае римлян, сжег в честь божества войны, и, дав войску короткий отдых, двинулся с легковооруженными против Архелая к Эврипу. Так как у римлян не было кораблей, то Архелай без всякой опасности для себя объезжал острова и грабил прибрежные местности. Выйдя на берег в Закинфе, он стал лагерем около города. Несколько римлян, проживавших там, ночью напали на него; тогда он быстро опять сел на корабли и отплыл в Халкиду, более похожий на морского разбойника, чем на ведущего настоящую войну.
46. Известие о таком поражении в первый момент поразило Митридата ужасом; его охватил страх, как обыкновенно бывает при таком событии. Однако со всей поспешностью он стал собирать другое войско со всех покорных ему племен. Считая, что некоторые из них под влиянием этого поражения нападут на него или теперь, или когда представится какой-либо другой благоприятный случай, он собрал всех подозрительных для себя лиц, прежде чем война примет более острые формы, и в первую очередь тетрархов галатов, которые пришли к нему как друзья и не были ему подчинены; он велел убить8 их всех с детьми и женами, кроме тех, которые успели бежать; одни из них были убиты из засады подосланными убийцами, другие погибли в одну ночь на пиру; Митридат считал, что ни один из них не сохранит ему верности, если приблизится Сулла. Он забрал себе все их имущество, ввел в города гарнизоны и поставил над этим племенем в качестве сатрапа Эвмаха. Но оставшиеся в живых тетрархи, собрав войско из сельских местностей, тотчас же изгнали его из Галатии вместе с гарнизонами. Таким образом, Митридату удалось получить от галатов одни только деньги. Теперь пришла очередь Хиоса. На хиосцев он сердился еще с того времени, когда один из их кораблей во время морской битвы у Родоса неосторожно ударил (носом) в царский корабль. Сначала он конфисковал имущество тех из хиосцев, которые бежали к Сулле, затем послал людей, чтобы они произвели расследование, кто является сторонником римлян9. И, в-третьих, наконец, Зенобий, ведя с собой войско, под предлогом, что он хочет перебросить его в Элладу, ночью захватил стены хиосцев и другие укрепленные места и, поставив у ворот стражу, велел объявить, чтобы иноземцы оставались спокойными, а хиосцы собирались на народное собрание, так как он намерен сообщить им нечто от имени царя. Когда они собрались, то он сказал им, что царь подозрительно относится к их городу из-за тех, которые держат сторону римлян, но что «он перестанет так относиться, если вы передадите оружие и в качестве заложников дадите детей виднейших из граждан». Хиосцы, видя, что их город взят, выполнили и то и другое требование. Зенобий отослал все это в Эритры, заявив, что царь пришлет хиосцам письменный приказ.
