Эдуард Кондратов - Птица войны
На него оглядывались, но ни один из тех, кого он бесцеремонно толкал, не посмел обругать сына вождя. Очень скоро Тауранги и Парирау оказались в переднем ряду.
Посредине марае, скрестив руки на животе, стоял Те Нгаро. Одет он был роскошно - в ярко расшитый передник и два плаща, накинутых один на другой. Особенно хорош был верхний, украшенный десятками шкурок птицы киви и отороченный хвостами двух черных и двух серых собак. На шее у Те Нгаро висело ожерелье из крупных раковин, с ушей свисали длинные серьги из зеленого камня, а в волосах, затянутых на макушке в пучок, торчали перья птицы такахе.
В дюжине шагов от вождя лицом к нему стояли двое пакеха. Один из англичан, тощий, с рыжими космами, выбившимися из-под шляпы, держал в руке лист бумаги и что-то громко читал на своем ужасном языке. Рядом беспокойно переминался низенький короткорукий человечек с быстрыми глазами, одетый в истрепанную куртку и невероятно грязные панталоны. Он придерживал рукой две длинные, соединенные углом палки с перекладиной посередине. Когда красноголовый пакеха закончил чтение и сунул бумажку за лацкан зеленого сюртука, маленький человечек, не переставая стрелять взглядом по сторонам, скороговоркой зачастил по-маорийски:
- И еще, вождь, в письме губернатора говорится, что он не сердит на тебя, хотя ты и отказался подписать договор у реки Ваитанги. Губернатор надеется, что ты достаточно умен и не станешь мешать его людям, которые наметят участки земли, чтобы закупить их у тебя для ее величества королевы Англии. Как видишь, вождь, в бумаге сказано то же самое, что говорил тебе только что господин землемер.
Он замолчал и с боязливым любопытством уставился в лицо Те Нгаро. Глаза верховного вождя племени нгати были полузакрыты, он думал.
Но вот Те Нгаро с торжественной медлительностью протянул руку в сторону пакеха и, обведя взглядом затихших маори, в полный голос воскликнул:
- Вы слышали, о воины? Почему же вы не радуетесь, да-да - не радуетесь и не пляшете от счастья? Ведь пакеха-губернатор больше не сердится на вас, он добрый, он безобидный. Он даже позволяет Те Нгаро подарить королеве ваши земли. Он думает, что после этого вы еще больше станете уважать своего вождя Те Нгаро, такого пугливого, маленького, робкого, дрожащего...
Презрительная усмешка растянула толстые губы вождя.
- О воины нгати! - продолжал он с сарказмом. - Поклонитесь же в ноги этому высохшему от благородства красноволосому пакеха, чье занятие - шарить жадной деревянной ногой по чужой земле. Ведь он пришел отнять у вас поля и леса, которыми владели ваши отцы, и отцы ваших отцов, и деды ваших дедов. Да-да, поклонитесь, низко-низко!
Зловещий шепоток пробежал по толпе.
Маленький пакеха, озираясь, переводил речь вождя землемеру.
Те Нгаро снова заговорил, и тотчас же ропот затих.
- О красноволосый пакеха! Ты пришел к нам как гость, и мы были готовы угостить тебя самой вкусной едой, восклицая:
Подтягивай сюда ладью!
Тащи сюда ладью!
К пристани - ладью!
К тому месту, где она отдохнет!
Добро пожаловать!
Трижды добро пожаловать!
Но ты распахнул рот, и оттуда вместо слов выползли на нашу землю гадкие черви. Ты раскрыл бумагу, и наши носы уловили запах тухлой рыбы. Ты не нравишься нам, красноголовый, как не нравится нам и твой спутник с глазами вороватой собаки. Уходите!
Те Нгаро опять скрестил руки и умолк.
Выслушав перевод, тощий землемер что-то раздраженно буркнул. Лицо его побагровело.
- Вождь, каков же будет твой ответ губернатору? - быстро спросил низкорослый пакеха. - Ты отказываешься продавать земли? Губернатор не простит тебе, Те Нгаро!
Те Нгаро рассмеялся:
- Уходите! Ваш губернатор все перепутал. Он хотел послать вас к угодливым псам ваикато. Да-да-да, именно к ним, трусливым, прожорливым, фу! Ваикато способны продать страну своих предков. Но вы пришли к нам, нгати, потомкам героев.
Разве можно забыть их славу,
Если они вечно плывут в волнах нашей памяти!
Когда вернетесь, скажите: "О губернатор, Те Нгаро смеялся над твоей ошибкой".
Закончив, вождь повернулся к пакеха спиной и пошел на торопливо расступившуюся перед ним толпу. Землемер и его подручный переглянулись и угрюмо зашагали к изгороди, где их ждали две заморенные лошадки.
Сопровождаемые язвительными выкриками женщин, плевками и улюлюканьем ребятишек, пакеха выбрались из деревни и вскоре скрылись из глаз.
ГЛАВА ПЯТАЯ
рассказывающая, как Генри угодил из плена в плен
Тяжелая капля разбилась о щеку Генри Гривса.
"Этого еще не хватало", - сердито подумал он и поднял голову. С неба свешивалась набухшая сизая туча. Генри показал ей кулак, накрылся балахоном и, съежившись, присел на мшистый выступ. Саднило плечо, ныли ссадины на голове и руках, но куда сильнее болело правое колено. Он распрямил ногу, однако легче не стало. Когда он его ушиб? Наверное, при падении в расщелину. А может, задел о камень, когда покатился со склона. Впрочем, неважно. Если удастся выбраться из ямы, придется срезать палку, чтоб дохромать до фермы.
Генри еще раз тоскливо осмотрел каменную западню. Без посторонней помощи ему не выбраться. Четыре ярда почти отвесной стены. А над единственным местом, относительно доступным для подъема, торчал каменный козырек толщиною в несколько футов. Он уже трижды пытался ухватиться за него, но руки срывались, и Генри больно шлепался на каменистое дно.
Капли споро застучали по куртке, и скоро их дробь слилась в глухой шум. Грязные водопадики ринулись в расщелину. Не прошло минуты, как на Генри не осталось сухой нитки. Вода плескалась под ногами, струилась по стенам, хлестала из неподвижной, будто зацепившейся за гору, толстой тучи.
Ливень прекратился сразу. Мутные струйки продолжали падать на дно, по стенам по-прежнему лилась вода, но самого дождя вдруг не стало слышно. Генри высунул голову из-под куртки. Узкая прогалина в туче ширилась и светлела на глазах. Расталкиваемая солнцем, мохнатая стена расползалась, открывая бледную летнюю голубизну.
Сейчас только Генри почувствовал, как он продрог. Наверху опять был жаркий ноябрьский день, но здесь, в сырой яме, в мокрой одежде этого не ощущалось. Генри бил озноб.
- Надо что-то делать, - сказал он вслух, чтобы приободрить себя. - Так нельзя, надо что-то придумать... Э-э-эй! - крикнул он. - Сюда-а-а!..
Чтобы хоть чуть согреться, он снял с себя балахон и, держа его на локте, стянул и выжал рубашку. Перебросил влажный жгут через плечо и стал, припадая на ушибленную ногу, по щиколотку в воде кружить по своей западне. Время от времени он снова принимался кричать, но комок подкатывал к горлу, голос звучал сдавленно и жалобно.
Наконец он устал и сел. Отчаяние овладело им. Неужели придется ночевать в этой промозглой могиле? А если и завтра его не найдут, как тогда?
Что-то заставило Генри поднять голову. Он замер. Показалось?! Сердце заколотилось: похоже, человек...
- Эй, помогите!
Наверху было тихо. Чуть слышно поскрипывала где-то неизвестная птица.
Но вот над краем расщелины появилась голова, и гибкий конец лианы плюхнулся в воду у ног Генри. Он схватился руками за скользкий зеленый канат и с усилием стал подниматься по отвесной стене.
Человек наверху сопит от натуги, тянет изо всех сил, но Генри не смотрит на своего спасителя и не думает о нем. Он карабкается, не чувствуя боли в ноге, не замечая, как острые выступы обдирают кисти и плечи.
Он наваливается животом на край ямы, бросает лиану, отползает по траве на ярд. Пытается подняться и... второй раз за день теряет сознание.
... Когда Генри открыл глаза, первым, что он увидел, была бесконечная мягкая голубизна. "Небо", - удовлетворенно подумал он и тотчас вспомнил все: землетрясение, сырую расщелину, дождь, лиану. "Где же тот человек? - испуганно пронеслось в мозгу. - Неужели ушел?"
Он рывком приподнялся на локтях. В двух шагах от него, опершись на руку, сидел на траве молодой маорийский воин.
Взгляды их встретились.
Это был невысокий, плотного сложения юноша лет семнадцати, с типичным для маори овальным лицом, прямым, несколько широковатым носом, начинавшимся почти ото лба, и резко очерченным ртом. Его продолговатые глаза смотрели на Генри с доброжелательным любопытством. На коленях у маорийца лежала короткая палица, похожая на каменную скрипку. Широкий конец ее был украшен мелким резным рисунком, через рукоятку проходил плетеный ремешок, обвивавшийся вокруг запястья.
Довольно долго они молча разглядывали друг друга. Наконец Генри с усилием распрямил руки, сел. Ощутив, как мучительно заныло тело, он не сдержал гримасы боли.
- Что у тебя болит? - негромко спросил молодой воин.
Генри хотел сказать на языке маори "ничего особенного, пустяки", но нужные слова не вспоминались, и он с пренебрежительной улыбкой махнул рукой.
Юноша маори вежливо обнажил белую полоску зубов и кивнул. Опять наступила пауза.
