Булач Гаджиев - Шамиль
Надо думать, что все эти и другие факторы учитывались Шамилем, когда он решил укрепить Ахульго и принять здесь бой. Над Ахульго возвышалась метров на 100 остроконечная вершина — Шулатлулгох. О происхождении названий Ахульго и Шулатлулгох можно сказать следующее. Как и когда возникли эти названия, установить нам не удалось. Скорее всего, задолго до Кавказской войны. «Ахульго» в переводе с аварского языка обозначает «Набатная гора», «Тревожная гора». Шулатлулгох — «Крепостная», или «Укрепленная гора». К Шулатлулгоху от Нового Ахульго вела едва заметная крутая тропа. Сперва она шла над обрывами, затем по узкому карнизу взбиралась к вершине через скальные барьеры высотой 8–15 метров. Вершина Шулатлулгоха — это почти ровная площадка не более чем в сто квадратных метров.
Вероятно, и на Ахульго, и на Шулатлулгохе задолго до Кавказской войны имелись укрепления, куда при опасности уходили жители Старого Ахульго, Ашильты, Чиркаты. Иначе чем же объяснить происхождение названий Набатная гора, Крепостная гора?
При Шамиле скала Шулатлулгох получила и второе наименование — Сурхаева башня. На вершине скалы по проекту сподвижника имама ученого Сурхая построили несколько саклей, одна из которых возвышалась над другими и напоминала собой нечто похожее на башню. Отсюда и название Сурхаева башня.
Перед тем как идти на Ахульго, Граббе решил овладеть и Мискитом, укреплением Ташев–Хаджи. 9 мая 1839 года 6 батальонов пехоты, соединение казаков и милиции, имея 12 орудий, вышли из крепости Внезапной. Немного раньше к Мискиту направился. со своими частями полковник Лабинцев. Объединенными усилиями Граббе и Лабинцев выбили чеченцев из укрепления. После этого царские войска отправились в Центральный Дагестан. Во главе Чеченского отряда из 8 тысяч человек был сам Граббе.
22 мая генерал прислал горцам следующее письмо: «Салатавцы! Я прибыл в ваши земли с намерением… поражать и истреблять только Шамиля и тех изменников, которые нарушают общественное спокойствие… Одною покорностью можете вы обезоружить мой гнев. Я иду вперед — берегитесь!»[4]
Отряд вышел из крепости Внезапной и через урочище Кырк направился к селению Аргуани. Шамиль встретил здесь царские войска, имея по некоторым сведениям около 10 тысяч мюридов.
Аргуани лежит на возвышении, некоторые его сакли расположились на скале горы. Вокруг — сплошные обрывы. Только две тропы соединяли аул с внешним миром. 500 его каменных саклей, похожих на башни, располагались шестью ярусами. Ко всему этому Аргуани пересекался не только извилистыми улочками, прегражденными завалами в 8–10 метров высоты, но и глубокими балками.
Вечером 29 мая 1839 года батареи Граббе открыли огонь по аулу. Обстрел шел два дня. Сакли Аргуани пылали. К 8 часам утра 31 мая апше–ронцы, кабардинцы и куринцы под грохот барабанов, прерываемый залпами пушек, бросились на штурм. Бой длился дотемна. Обе стороны потеряли в общей сложности не менее 2–х тысяч человек убитыми, ранеными и пленными.
«1–го июня главный чеченский отряд занимался уборкой мертвых тел, коими усыпан был не только аул, но и все окружающие балки»[5], — так сказано в официальном донесении. Аргуанский успех царских войск по существу решил судьбу Чиркаты. Чеченский отряд пошел и на этот аул. Узнав о приближении противника, чиркатинцы покинули свои дома и сожгли мост через Андийской Койсу. Вскоре аул со своими знаменитыми садами и каменными саклями достался противнику. . Вечером 6 июня 1839 года спустившиеся к Чиркате солдаты Граббе увидели, как на одной из вершин Арак–меэра вспыхнула ракета — это извещал о себе генерал–майор Ахмед–хан Мехтулинский, шедший на Ашильту. Туда же торопился шамхал Тарковский, чтобы помочь царским войскам.
7 июня часть солдат Граббе приступила к строительству моста через Андийское Койсу. Отряд же из двух батальонов во главе с полковником Катениным помчался по левому берегу реки и, захватив так называемый Сагритлотский мост, переправился на другой берег.
8 июня Тарковский соединился с Граббе. Через два дня Катенин взял Ашильту. Таким образом, основные силы царских войск оказались в центре Нагорного Дагестана у горы Ахульго. Имея 11 батальонов пехоты,. роту саперов, 2 сотни конных и 3 сотни пеших казаков, 2 сотни горской милиции и 24 орудия, царский генерал, поднявшись со стороны Андийского Койсу, появился у Ахульго.
Темно–коричневая гора была безмолвна. Господствующая над окружающей местностью Сурхаева башня тоже молчала. Но Граббе и солдаты знали цену этой тишине.
Какая‑то женщина, убежавшая из Ахульго, явилась в Унцукуль и рассказала о приготовлениях старшине Алилу. Тот в свою очередь передал эти сведения самому Граббе.
Солдаты знали, что за ними наблюдают тысячи настороженных глаз, а на Сурхаевой башне несут ответственную вахту сто отчаянных мюридов, давших клятву Шамилю скорее погибнуть, чем покинуть Ахульго. Там, наверху, командовали мюридами бесстрашных наиб из Хунзаха Алибек Аварский.
Молчали горы. Только снизу, со дна каньона, едва слышался плеск Ашильтинки. День стоял знойный, солдатам очень хотелось пить. Кто‑то из них начал спускаться к речке, но не успел сделать и более 50 шагов, как со скалы раздался выстрел. Солдат схватился за живот, согнулся и, будто камень, пущенный сильной рукой, полетел вниз. Только через несколько секунд эхо выстрела спряталось в самых дальних ущельях. Снова наступила тишина. Солдаты и офицеры осенили себя крестом. Первая жертва была принесена. Генерал взглянул на часы. Был полдень 8 июня 1839 года. До вечера производили рекогносцировку. Она показала, что Ахульго внезапным штурмом не возьмешь. 12 июня начались осадные работы. В пяти местах были установлены батареи. Из‑за того, что не хватало земли, туры для орудий заполнялись камнями. Да и доставка пушек в то или иное место представляла неимоверную трудность. Кое–где приходилось высекать дорогу прямо в скалах. Царские войска на первых порах плохо знали местность. Мюриды–снайперы пользовались этим и стреляли наверняка.
Шамиль понимал: хороших позиций мало, нужна была помощь извне. Граббе стянул к Ахульго более 10 тысяч солдат, а при нем оставалась лишь тысяча подготовленных к бою мюридов и четыре тысячи ополченцев, главным образом стариков, женщин и детей.
18 июня у крепости появился Ахверды–Магома с тысячным отрядом чеченцев. Он занял высоты над Ашильтой. Его люди не спали до утра, громко пели и этим обнаружили себя. Граббе и полковник Лабинцев ударом во фланг заставили наиба Шамиля отступить. Ахверды с остатками отряда ушел к Сагритлотскому мосту.
23 июня Граббе прибыл к Ахульго. Пока действовали защитники Сур–хаевой башни, солдатам генерала нечего было и мечтать о захвате Ахульго. Граббе решил поставить батарею легких орудий к югу от башни» на высокой каменистой вершине.
28 июня из Темир–Хан–Шуры пришел транспорт, который доставил продовольствие и артиллерийские снаряды. Прибыли еще два орудия. Последние усилили батарею, нацеленную на Сурхаеву башню.
С рассвета 29 июня шесть орудий начали обстрел, который продолжался несколько часов. Часть стен Сурхаевой башни рассыпалась. Ровно в 9 часов утра полковник Пулло бросил своих солдат на штурм Ахульго. Им пришлось взбираться по почти отвесным скалам. Сверху летели камни, пули, бревна. Солдаты, падая, увлекали за собой тех, кто был ниже. Стоны и крики раненых оглашали окрестность.
Подпоручик Аргунский и солдат Отченашенков по крутой осыпи поднялись почти до «башни», но мюриды и их сбросили вниз.
Пулло дал сигнал к отступлению. Как только солдаты отошли, артиллерия возобновила обстрел. В четыре часа дня полковник Лабинцев повел батальон Кабардинского полка на Ахульго. Но и на этот раз безуспешно. Командир Моздокского поАса полковник Власов, штабс–капитан Генуш и 24 солдата остались лежать на склоне Ахульго. Десять офицеров и 165 рядовых получили тяжелые ранения. А защитники крепости, полностью сохранив свои позиции, потерь почти не имели. Правда, во время штурма тяжело ранило ядром Алибека Аварского. Он скончался на руках своих мюридов.
Неудача 29 июня заставила царское командование еще более усилить батарею, действовавшую против Сурхаевой башни, 4 июля 1839 года около 300 мюридов совершили вылазку из Старого Ахульго, чтобы захватить или в крайнем случае разрушить эту батарею. Люди Шамиля были встречены прицельным огнем и с потерями отступили.
Во второй половине этого же дня Граббе приказал открыть огонь по Шулатлулгоху. До пяти часов вечера десять пушек непрестанно бомбардировали скалу. А затем наверх устремились 200 солдат и офицеров, специально отобранных из Апшеронского, Кабардинского и Куринского полков. Штурмующие держали над головами деревянные щиты, обитые войлоком, чтобы предохранить себя. На солдат, как и 29 июня, посыпались камни, земля, бревна. Снова люди, срываясь в пропасть, гибли. И все‑таки в ночь на 5 июля Сурхаева башня пала. В руки врага попало лишь несколько умирающих бойцов. Среди развалин башни лежали 34 убитых горца. Семь мюридов, пользуясь ночной темнотой, спустились к Новому Ахульго. Среди них не было ни одного человека, который бы не получил тяжелых ранений.
