Джон Норвич - Расцвет и закат Сицилийского королевства
Не только Иннокентий чувствовал себя преданным. Для мятежников в южной Италии весть о том, что император, которого они так долго ждали, пришел и ушел, не пошевелив пальцем, чтобы им помочь, означала крушение их слабой надежды па победу. Последние несколько месяцев они терпели бедстпие. 1133 г. начался достаточно хорошо: мятеж под руководством Танкреда из Конверсано захватил всю Апулию. Даже Мельфи, первая столица Отвилей, даже Веноза, где четверо величайших представителей этого рода, включая самого Роберта Гвискара, были погребены, выступили против короля. Но вместе с другими городами, которые последовали их примеру, они вскоре пожалели о своей неверности. В самом начале весны Рожер прибыл с Сицилии с новой армией — и совсем другой. В прошлом, когда он стремился завоевать расположение южноитальянских вассалов, он находил, что использование войска, полностью или по преимуществу состоящего из мусульман, скорее повредит, нежели пойдет на пользу его репутации; потому он привлекал сарацин только в качестве подкрепления для основного войска. Теперь он отбросил всякую щепетильность. Его положение было отчаянным, а сарацины проявили себя вернейшими из его подданных, на которых не оказывали действия ни посулы нормандских баронов, ни папское отлучение. Армия, которая теперь высадилась на итальянскую землю, состояла в основном из мусульман; и Рожер прибегнул к этому единственному оставшемуся средству, чтобы подчинить себе своих христианских вассалов.
Изменившийся состав войска, похоже, отражал сходное изменение в характере самого Рожера. В обеих хрониках, описывающих последующую военную кампанию, — является ли автором Фалько, нотарий из Беневенто, ненавидевший Рожера, или льстивый Александр из Телезе — мы видим человека беспощадного и мстительного. Он всегда был мастером дипломатии и государственной деятельности и остался таковым до конца жизни; но события последних двух лет научили его, что есть ситуации, когда подобные методы уже бесполезны; и битва при Ночере, хотя и оказалась несчастной со всех других точек зрения, убедила его в его способности действовать в таких обстоятельствах. Более никогда, если ситуация того требовала, он не стремился избежать кровопролития.
Итак, весной и летом 1133 г. сицилийские сарацины обрушились на мятежную Апулию. Начав с Венозы — поскольку, утвердившись в горных городах центральных областей, он рассчитывал отрезать Танкреда и его мятежников от их ка-пуанских союзников на западе, — король двигался на восток и на юг к морю, оставляя за собой пустыню. Никто из сопротивлявшихся не дождался пощады; многие были сожжены заживо — так, по крайней мере, утверждает Фалько, который призывает Бога в свидетели, что «такой жестокости христиане никогда прежде не знали». Корато, Барлетта, Ми-нервино, Матера и другие мятежные крепости пали одна за другой, пока наконец Рожер не привел своих сарацин к Мон-теполозо, где обосновался Танкред в ожидании неизбежной осады. С ним, пишет аббат из Телезе, было сорок рыцарей, присланных Райнульфом Алифанским, под командованием некоего Рожера из Пленко — «храбрейшего воина, но крайне враждебного королю».[7]
Стены Монтепелозо не устояли против сицилийских осадных машин; и спустя примерно две недели «под звуки труб и громовые крики, вздымающиеся к небесам», сарацины ворвались в город. Некоторые из защитников, переодевшись в отрепье, дабы в них не узнали рыцарей, сумели спастись, но их предводители не были столь удачливы. Кажется, перо дрожит в руке Фалько, когда он пишет:
«Тогда Танкред и несчастный Рожер (из Пленко) сбросили доспехи и попытались спастись в самых темных и мрачных проулках города; но их искали, обнаружили и привели к королю Рожеру. О, печаль, ужас, рыдания! О читатель, как велико было бы страдание вашего собственного сердца, если бы вы присутствовали при этом!! Ибо король объявил, что Рожер должен быть повешен и что Танкред сам, собственной рукой, затянет веревку. О, какое несказанное преступление! Танкред, как ни горько ему было, не мог не подчиниться королю. Всех воинов охватил ужас, и они призывали Бога на небесах отметить столь могущественному тирану и жестокому человеку. Затем король приказал, чтобы доблестного Танкреда посадили под стражу. Мы слышали, что позже как пленник был отправлен на Сицилию. А затем без отлагательств весь город Монтепелозо, его монастыри и все горожане, мужчины, женщины и дети, были преданы огню и мечу».
После падения Монтепелозо сопротивление апулийцев было сломлено, но гнев Рожера не утих. Раз уж он решил преподать урок своим подданным, все они должны изведать тяжесть королевской руки. Отныне всякий будет знать цену бунта. От Трани остались обгорелые руины; в Трое, где делегация горожан в ужасе вышла его приветствовать, он казнил на месте пятерых главных членов городского совета, а затем сровнял город с землей; выжившие разбежались по окрестным деревням. Мельфи постигла схожая судьба; Асколи пришлось не лучше. Наконец 16 октября, уничтожив все крупные города Апулии, король и его сарацины вернулись в Салерно; 19-го они отплыли на Сицилию.
Рожер мог более не опасаться Апулии, но имелось еще два вассала, которых следовало призвать к повиновению. Роберт из Капуи и Райнульф Алифанский поспешили в Рим при первых вестях о прибытии Лотаря и послушно присутствовали на коронации, несомненно ожидая, что, когда положенные формальности будут совершены, император и его армия — какая бы она ни была — отправятся с ними на юг, чтобы выступить против короля Сицилии. Они, по-видимому, еще находились в Риме, когда Рожер появился в Апулии, быстрый и неожиданный контрудар застал их неподготовленными, вдали от своих последователей, которые именно теперь особенно в них нуждались. Райнульф вернулся со всей возможной поспешностью, но он, похоже, не предпринял ни одной серьезной попытки — если не считать сорока рыцарей под командованием несчастного Рожера из Пленко, посланных в Монтепелозо, — остановить продвижение короля. Князь Роберт был более осторожен и благоразумен. События минувшего лета научили его, что при имеющихся в распоряжении силах даже такая ошеломляющая победа, как была ими одержана при Ночере, не может иметь решающих и долгосрочных последствий. Рожера никогда не удастся сокрушить без помощи извне, и, если нельзя рассчитывать на поддержку императора, ее следует искать где-то еще. Соответственно, в последнюю неделю июня Роберт отправился из Рима в Пизу; и здесь, после долгих переговоров, сумел заключить соглашение, по которому в обмен на три тысячи фунтов серебра сто пизанских и генуэзских кораблей будут предоставлены в его распоряжение в марте следующего года.
Имея в качестве противника флот такой величины, Рожер рисковал потерять господство на море. Его враги могли отважиться на развернутую атаку против Мессины, чтобы блокировать проливы, или даже напасть на Палермо. Но он не выказывал особенной озабоченности по этому поводу. В начале весны 1134 г. он вновь отправился на материк, вознамерившись навести порядок в Италии раз и навсегда. Продвигаясь через мятежные территории, он не встречал никакого сопротивления. Вести о его расправе с апулийскими городами в прошлом году достигли самых отдаленных мест в Кампании, где местное население восприняло предназначенный ему урок. Армия Рожера не встречала никакого противодействия; тем временем властители Капуи и Алифе с тысячей пизанских воинов все еще ожидали основную часть обещанных подкреплений. Теперь пришел их черед избегать открытых сражений. Один за другим их замки пали. Даже Ночера, где Рожер всего два года назад пережил жестокое унижение, сдалась, как только стало ясно, что попытки Рай-нульфа выручить ее не удались. Король, столь же милосердный в этом году, сколь он был неумолим в 1133 г., не стал никого карать: воины гарнизона, как только они принесли ему присягу на верность, были отпущены по домам.
Весна сменилась летом, а пизанские и генуэзские корабли не появились. Их присутствие было теперь жизненно необходимо не столько из стратегических соображений, сколько потому, что ничто более не могло возродить боевой дух восставших. Наконец отчаявшийся князь Роберт отправился на корабле в Пизу, якобы чтобы обратиться с последним призывом о помощи, но также, как можно подозревать, спасая свою шкуру; Райнульф остался один перед наступающей армией. Графа Алифанского при всех его недостатках нельзя упрекнуть в трусости. Видя, что столкновения с шурином не избежать, он стал собирать всех своих людей для последнего решительного сражения. Но было поздно. Приспешники Рожера, трудившиеся в округе, были щедры и настойчивы; местные рыцари и бароны, которые оставались на стороне Рай-нульфа, внезапно его покинули. Райнульф понял, что проиграл. Он отправил послов к Рожеру, объявив, что он подчиняется без всяких условий и отдает себя на милость короля.
