Геннадий Соболев - Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга вторая: июнь 1942 – январь 1943
Разъяснительная работа и административные рычаги помогли органам власти преодолеть нежелание уезжать из города тех ленинградцев, которые считали, что, пережив самое трудное время, они заслужили право остаться в родном городе. В июне 1942 г. через Ладожское озеро было эвакуировано 99 тыс. человек. В обратную сторону в это же время было переправлено 58 тыс. воинов для пополнения Ленинградского фронта и Балтийского флота[75].
Сложнее оказалось с организацией перевозок по Ладоге продовольствия, боеприпасов и вооружения, военно-технического имущества и народнохозяйственных грузов. Темпы их перевозок в первое время значительно отставали от заданий ГКО и Военного Совета Ленинградского фронта. Это было связано с плохой организацией погрузо-разгрузочных работ. Введение натурального премирования всех рабочих, занятых на погрузке и разгрузке водного и железнодорожного транспорта, сыграло свою роль. Еще большее значение имело натуральное премирование членов судовых команд и работников портов и пристаней: пережившие в своем большинстве голодную зиму, они могли быстрее восстанавливать свое здоровье и переносить тяжелые физические нагрузки. В результате в июне 1942 г. на западный берег Ладоги было доставлено 105 тыс. т грузов, предназначенных для Ленинграда[76].
С самого начала весенне-летней навигации по Ладожскому озеру немецко-фашистское командование попыталось сорвать эвакуацию населения из осажденного города и транспортировку боеприпасов, вооружения и живой силы для его обороны. «Так как 2,5 млн жителей Ленинграда могло быть эвакуировано за 10 недель, – отмечалось 26 мая 1942 г. в дневнике верховного командования вермахта, – фюрер приказал воспрепятствовать всеми средствами этой эвакуации для того, чтобы в Ленинграде не улучшилось продовольственное положение. Это помешает также укреплению позиций на других участках фронта благодаря вывозу войск и оборонительным работам. Штабу группы армий “Север” указывается, чтобы финское командование провело те же мероприятия»[77]. В связи с этим командующий 1-м воздушным флотом генерал-полковник Келлер получил директиву из гитлеровской ставки сорвать эвакуацию всеми средствами и в первую очередь воздушными налетами на Ладожский район судоходства, чтобы не позволить усилить оборону блокированного города путем переброски войск, улучшить его продовольственное положение и тем самым укрепить его обороноспособность[78]. Однако выполнить эту варварскую директиву командованию группы армий «Север» не удалось. Ладожскую коммуникацию надежно прикрыли на западном берегу Ладожского озера Осиновецкая зенитная артиллерийская группа, а на восточном – Кобонская зенитная артиллерийская группа. Их совместная огневая мощь была довольно значительной: 150 зенитных орудий среднего калибра, 40 орудий мелкого калибра, 70 пулеметов, 25 станций «Прожзвук» и 65 прожекторных станций[79]. Авиационное прикрытие Ладожской коммуникации осуществляли 123-й истребительный авиаполк 7-го истребительного корпуса ПВО, 3-й и 4-й гвардейские истребительные авиаполки ВВС КБФ и три истребительных авиаполка Ленинградского фронта[80]. В результате эффективной противовоздушной обороны массированные удары фашистской авиации по ладожским портам, а также железнодорожным узлам, складам и другим объектам, как правило, не достигали своей цели, и фашистская авиация несла с первых же дней большие потери[81].
С введением в строй Ладожского нефтяного провода значительно расширились возможности оборонной промышленности осажденного Ленинграда. Если в апреле 1942 г. ленинградские предприятия вооружения практически не производили, в мае они смогли выпустить всего две с половиной сотни минометов, то к концу июня 1942 г., помимо минометов, пулеметов «Максим-ленинградец» и автоматов, были собраны из деталей и агрегатов старых заделов 10 танков и 54 полковые пушки[82]. Из 75 возобновивших военное производство предприятий 45 выполнили план выпуска оборонной продукции[83]. Подавляющая часть действовавших в июне 1942 г. предприятий изготовляла боеприпасы. Занятые их выпуском более 60 предприятий произвели в этот месяц свыше 235 тыс. снарядных и минных корпусов, более 2 тыс. стокилограммовых фугасных бомб, более 8 т взрывчатого вещества «АК» и еще много другой боевой продукции[84].
Достигнутые в июне 1942 г. успехи в выпуске вооружения и боеприпасов будут тем более значимыми, если принять во внимание, что основную массу рабочих на оборонных предприятиях в это время составляли женщины и подростки, число которых возрастало с каждым месяцем. В июне 1942 г. только в системе трудовых резервов насчитывалось около 16 тыс. юношей и девушек, из которых 5 тыс. уже работали на заводах и фабриках города, 3 тыс. – в своих мастерских, выполняя заказы предприятий, 4 тыс. обучались строительным специальностям, около тысячи человек трудились на возведении оборонительных рубежей[85]. Учащиеся ремесленных училищ и школ фабрично-заводского обучения работали в это время на Невском машиностроительном заводе им. В. И. Ленина, на Сестрорецком инструментальном заводе, на Кировском заводе, на заводе «Красногвардеец», на Металлическом заводе и других предприятиях города[86]. Ученица ремесленного училища № 18 Вера Никитина, работавшая на трех токарных станках, перевыполняла задание на обточке снарядных гильз в 4–5 раз[87].
Не могу здесь не вспомнить с благодарностью своих старших товарищей, которые, оставшись без родителей и средств к существованию, не подались в воровской мир, а под влиянием комсомола, детских инспекторов, соседей и просто добрых людей пошли в ремесленные училища. В свои 14–15 лет они рано становились взрослыми, испытывая благотворное влияние мастеров и рабочих, с которыми бок о бок трудились на производстве. В нашем пролетарском (Володарском) районе самым известным было ремесленное училище № 12, которому в 1942 г. было вручено переходящее Знамя Главного управления трудовых резервов «за образцовую работу»[88]. Мы с восхищением встречали своих вчерашних товарищей по играм, которые иногда приходили по вечерам на наш пустырь и, скинув свои длиннополые черные шинели с эмблемой «РУ 12», гоняли вместе с нами мяч. Многие из них стали не только высокими профессионалами в своем деле – токарями, фрезеровщиками, слесарями-инструментальщиками и др., но и, закончив вечернюю среднюю школу, поступили в вузы и успешно учились в них. Они не искали себе славы, но заслужили добрую память вместе с медалью «За оборону Ленинграда».
22 июня 1942 г. исполнился год со дня нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, и эта дата стала для ленинградцев поводом к размышлению о том, как отнестись к тому, что принес им первый год войны. Камертоном официальной оценки итогов первого года войны должна была стать для ленинградцев речь А. А. Жданова на заседании Верховного Совета СССР 18 июня 1942 г. «Истекший год явился трудным экзаменом для каждого ленинградца, – говорил впервые за время войны выступавший публично Жданов. – Чем больше были трудности, которые возникали перед нами, тем выше были требования, которые предъявлялись каждому рабочему, инженеру, хозяйственнику, советскому работнику. Ленинградцы должны были найти в себе силы и умение для того, чтобы справляться с самыми непредвиденными и необычными трудностями и новыми задачами, которые вставали в ходе борьбы»[89]. Жданов выразил в заключение глубокую признательность «за братскую помощь Ленинграду», которая шла «со всех концов нашей великой Родины». Опубликованная на следующий день в «Правде», эта речь, лейтмотивом которой был тезис о том, что «жестокие трудности не сломили энергии и мужества ленинградцев», получила, таким образом, официальное одобрение со стороны политического руководства страны во главе с И. В. Сталиным. В появившейся 23 июня 1942 г. в «Ленинградской правде» прочувствованной статье Всеволода Вишневского «Родному городу», в которой, по мнению д-ра исторических наук, директора Архива АН СССР Г. А. Князева, у автора «не хватило красок на палитре, пришлось подливать подкрашенной водицы»[90], эта оптимистическая оценка была развита. «Город стоит величественный с потемневшим от пороха ликом, покрытый шрамами, – заключал статью В. Вишневский. – Враги у его стен, а город стоит»[91].
Размышления ленинградцев об итогах первого года войны нашли свое отражение на страницах их дневников, правда, с различной степенью откровенности. Главный инженер завода «Судомех» В.Ф.Чекризов закончил свое обозрение важнейших событий за прошедший год так: «Великий Ленинград выиграл битву и себя. Он победил. Он не будет побежден. Нога немца не ступила и не ступит на его чистые улицы»[92]. Более пессимистично был настроен в своем дневнике заведующий райздравотделом Кировского района И. В. Назимов: «Год войны – год страданий. Жаль наш народ – безропотно гибнущий и верящий в правоту своего дела»[93]. Г. А. Князев 22 июня 1942 г. записал в своем дневнике: «Пошел второй год войны! Позади 365 кровавых дней, наполненных ужасом, небывалым по размерам мировой истории. Мы в осажденном городе. Впереди, может быть, еще более страшные кровавые дни»[94].
