Рафаэль Гругман - Советский квадрат: Сталин–Хрущев–Берия–Горбачев
В начале 1944 года лидерам ЕАК рекомендовали обратиться с письмом к советскому правительству. Проекту придумали лозунг – «Калифорния в Крыму». Молотов принял личное участие в подготовке письма. 21 февраля оно было отправлено. Через неделю письмо оказалось в архиве. Михоэлсу об этом не сообщили. Блеф продолжался…
С декабря 1944 координацию всех работ по ядерному проекту возложили на Берию. Ему же подчинили агентуру, занимавшуюся атомным шпионажем. Перед очередной поездкой Михоэлса в США Берия пригласил его в свой кабинет и лично проинструктировал, как преподнести американским учёным-ядерщикам крымский проект. Михоэлс, понимая, что устами Молотова и Берии говорит Сталин, поверил в искренность его слов.
Вскоре резидент советской внешней разведки в США рапортовал, что Оппенгеймер и Эйнштейн тронуты заверениями Михоэлса, что в Советском Союзе евреям гарантировано безопасное и счастливое проживание. Контакты разведчиков с учёными-ядерщиками были облегчены. Летом 1945, через двенадцать дней после сборки в Лос-Аламосе первой атомной бомбы, советская разведка располагала подробным описанием её устройства. В этом была немалая заслуга Михоэлса.
Вторая цель дезинформационной игры была не менее важная – крымский проект оказался приманкой, на которую Сталин надеялся получить десятимиллиардный кредит.
Весной 1946 началась холодная война. Надежды на западные инвестиции рухнули. Сталин похоронил крымский проект, чем и предопределил судьбу Михоэлса, – чересчур осведомлённых свидетелей принято убирать. ЕАК себя исчерпал.
Но, к счастью для Михоэлса, на внешнеполитической арене замаячила Палестина – приближалось окончание срока действия британского мандата, и у Сталина, ненавидевшего англичан, появился шанс вмешаться в игру. ЕАК решили пока не трогать.
Зная настроения Сталина, в апреле 1946 года Деканозов и Вышинский, заместители министра иностранных дел, направили служебную записку правительству СССР, в которой они предлагали проводить политику благоприятного отношения к созданию в Палестине еврейского государства.
Вернёмся в 1942 год. Война способствовала развитию бытового антисемитизма, стремительно превращавшегося в государственный. Сталинское окружение улавливало настроение вождя и, стремясь выслужиться, проявляло незаурядное рвение и усердие.
17 августа 1942 года, когда почти вся европейская часть СССР была оккупирована немцами, а безостановочное отступление советских войск докатилось до Волги, у Александрова, начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), не оказалось более важных дел, чем еврейский вопрос. Он направил в секретариат ЦК докладную записку, в которой выразил беспокойство, что «в управлениях Комитета по делам искусств во главе учреждений русского искусства оказались нерусские люди (преимущественно евреи)», и предлагал «произвести уже сейчас частичное обновление руководящих кадров в ряде учреждений искусства»[33].
Александров переусердствовал. Начиналась Сталинградская битва. Немецкие войска вышли к Волге и с захватом плацдарма на противоположном берегу реки фактически решили бы ход войны. В такой ситуации его инициатива была признана несвоевременной.
Подходящий момент настал осенью 1944, когда война бесповоротно покатилась на Запад. Сталин созвал в Кремле совещание с участием членов Политбюро и Секретариата ЦК, первых секретарей республиканских и областных комитетов партии, руководителей оборонной промышленности, армии и государственной безопасности.
В своей речи он высказался за «более осторожное» назначение евреев на должности в государственных и партийных органах. Выступивший за ним Маленков подробно обосновал необходимость «повышения бдительности» по отношению к евреям. Едва совещание завершило свою работу, Маленков разослал во все партийные организации секретную директиву с указанием должностей, на которых не должно быть евреев. В соответствии с процентной нормой (одного-двух евреев следовало сохранить) началась чистка в ЦК, райкомах партии, в МВД, Министерстве внешней торговли, в военных организациях… В то время когда Михоэлс убаюкивал Эйнштейна сказками об отсутствии антисемитизма в СССР, в стране активно насаждался государственный антисемитизм.
Война закончилась. 4 мая 1946 года министра государственной безопасности Меркулова, «недостаточно жёстко» выполнявшего сталинские предписания, сменил Абакумов, бывший в годы войны начальником СМЕРШа. Новый министр, известный неимоверной жестокостью и личным участием в пытках, получил задание «разобраться» с ЕАК.
29 июня 1946 года «Правда» опубликовала указ, подписанный Сталиным, о присвоении Михоэлсу, Зускину и Тышлеру «Сталинских премий за выдающиеся работы в области литературы и искусства за 1945 год». Через три с половиной месяца, 12 октября, в ЦК поступила записка Абакумова «О националистических проявлениях некоторых работников ЕАК», направленная против сталинских лауреатов.
По собственной инициативе новый министр государственной безопасности не мог выступить против лауреатов Сталинской премии и члена Политбюро Молотова, жена которого была членом ЕАК. Он был осведомлён, что награждение сталинскими премиями – часть игры по дезориентации заокеанских партнёров по торговым переговорам, которым намекнули, что в случае получения десятимиллиардного кредита советское правительство готово рассмотреть крымский проект. Кандидат на пост руководителя автономной республики – Михоэлс, народный артист СССР, главный режиссёр Московского Государственного еврейского театра, только что обласканный сталинской премией.
Записка Абакумова поступила к Суслову. Будущий член Политбюро (1966–1982) в 1946 занимал должность заведующего отделом внешней политики. Суслов отреагировал быстро. Через неделю (поспешность исполнения подтверждает наличие заказа) он доложил Сталину, что проведённая проверка полностью подтвердила выводы МГБ.
Судьба ЕАК была решена. Абакумов ждал указания Сталина. Тот медлил. Желание получить многомиллиардные кредиты отодвинули расправу над ЕАК. Записка Абакумова с резолюцией отдела внешней политики ЦК легла в стол. Затем у Сталина появилась возможность создать на Ближнем Востоке советский форпост. Арабские страны, поддерживаемые Лондоном и Вашингтоном, не желали сближаться с коммунистическими режимами. На Ближнем Востоке Сталин мог опереться только на сионистов. Приговор ЕАК был отсрочен. Советские евреи, которых на Западе олицетворял ЕАК, превратились в заложников внешней политики Сталина.
На вопрос нетерпеливого читателя, не уклонились ли мы от темы смерти Сталина, напомню, что ответ на вопрос, что же послужило причиной инсульта и почему в последние месяцы своей жизни Сталин оказался без медицинской помощи, невозможен без рассмотрения «дела врачей», начавшегося задолго до января 1953. Сталин шёл к нему с осени 1944, по дороге он был «нокаутирован» двумя микроинсультами.
Он должен был уйти на пенсию после первого микроинсульта. Однако он остался в гуще событий, им же инициированных, которые привели к тому, что он перестал доверять врачам и занялся самолечением. Впрочем, не будем спешить с выводами. Чтобы после тщательного анализа всех версий склониться в пользу одной из них, мы должны рассмотреть события, сделавшие возможным «дело врачей». А затем выслушать Авторханова, Хрущёва, Волкогонова… и Глебова, сына Каменева.
Сталин и Палестина: тайные операции советской разведки
В 1948 году фултоновская речь Черчилля могла бы звучать иначе: «Никто не знает, что Советская Россия и её международная коммунистическая организация намереваются сделать в ближайшем будущем и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансионистским и верообратительным тенденциям. От Штеттина на Балтике до Тель-Авива на Средиземноморье на континент опустился железный занавес».
В 1946 году власть в Палестине принадлежала британской администрации. Поэтому Сталин начал осуществлять свой план с активизации деятельности спецслужб методами, опробованными в Восточной Европе.
Генерал-лейтенант Судоплатов, начальник разведывательно-диверсионной службы НКВД-МГБ, получил указание создать в Палестине нелегальную агентурную сеть, предназначенную для боевых и диверсионных операций против англичан. Он выделил трёх офицеров: Гарбуза, Семёнова (Таубмана) и Колесникова[34].
Семёнов и Колесников обосновались в Хайфе и создали две независимые агентурные сети. Как утверждает Судоплатов, они не участвовали в диверсиях против англичан[35].
Поверим ему на слово, информации о деятельности офицеров-диверсантов немного. Со слов Судоплатова, Гарбуз обосновался в Румынии и занялся нелегальной отправкой еврейских солдат в Палестину, а Колесников организовал доставку из Румынии стрелкового оружия и противотанковых гранат[36]. Полагаем, что он не стал закапывать их в песках Негева, а передал одной из боевых групп еврейского сопротивления. Какой? Ответ находим у Судоплатова.
