Л. Доброхотов - Горбачев - Ельцин: 1500 дней политического противостояния
Не скажу, что у меня легкие обязанности. И не так просто сейчас в Политбюро работать, тем более Генеральному секретарю. Но работать надо, другого пути нет. Политбюро должно быть жизнеспособным, динамичным, коллективным органом, постоянно действующим, принципиальным, настоящим штабом ЦК.
Я вкусил с Андреем Андреевичем Громыко, с Владимиром Васильевичем Щербицким, с Михаилом Сергеевичем Соломенцевым сложившийся стиль на последних этапах работы Леонида Ильича Брежнева. Знаю все, товарищи. Это была беда нашей партии. Секретари обкомов и ЦК союзных республик знают, что мы все делали, чтобы через Секретариат как-то активизировать работу партии. И потому мы сейчас извлекаем уроки из прошлого и действуем в духе времени решительно и требовательно.
В главном и в основном так и работают Политбюро и Секретариат ЦК. Это я честно заявляю Центральному Комитету партии и несу ответственность за это заявление. Тем не менее и Политбюро и Секретариат открыты для критики. Открыты.
Я говорил на Политбюро, что сейчас центр тяжести надо переводить на организаторскую работу, на контроль за решениями. Нужно меньше решений и больше контроля. Особая задача здесь у Секретариата ЦК. А раз он будет контролировать, то будет и спрашивать, повышать требовательность. Нравится это или нет, устраивает кого или не устраивает. Раз мы приняли решения, значит, их необходимо выполнить, провести в жизнь.
Если есть какие-то срывы в работе Политбюро или Секретариата, то надо сделать выводы. Но мне не известно, и я не допускаю, чтобы на Политбюро и на Секретариате унижалось человеческое достоинство. Спрос мог быть суровый, но чтобы унижали человека и оглупляли его, такого быть не могло.
Давайте договоримся, что к конференции[23] внесем необходимые предложения для демократизации механизмов укрепления и Политбюро, и обеспечения дееспособности Генерального секретаря, если он вдруг перестанет генерировать идеи, приносить пользу партии и народу. Бояться нам нечего. Наследных принцев быть не должно, и важно смелее идти на замену. В общем, мысль должна работать в этом направлении. Давайте всех избирать и за всех голосовать. И не надо, чтобы члены Политбюро были в тягость Центральному Комитету, стране, народу. Все должно идти естественно.
Полагаю, такие настроения у всех в Политбюро. И за должности, вцепившись в кресла, никто держаться не будет. Потому что сейчас такая тяжкая работа, что людей надо поддерживать, чтобы хватило сил. Срывы могут быть.
В общем, надо отвергнуть как очень серьезный политический промах то, что товарищ Ельцин бросил тень на деятельность Политбюро и Секретариата, на обстановку, сложившуюся в них.
Теперь что касается товарища Лигачева. Он весь на виду. Такая особенность этого человека — весь на виду. Открытый, с боевым характером, эмоциональный человек, но человек, который имеет огромный политический опыт, предан делу перестройки. Костьми, так сказать, ложится за нее.
Это пустые разговоры, болтовня зарубежного радио, что у нас нет единства. Нас хотят поссорить, столкнуть то Горбачева с Лигачевым, то Яковлева с Лигачевым и так далее.
Товарищи, у нас идут большие дискуссии по многим политическим, идеологическим, экономическим вопросам. А как иначе? Дискуссии идут, и это хорошо, что есть лицо, есть позиция у членов Политбюро. В конце концов принимаемые решения представляют единое мнение. И это важно.
И в этом негативная позиция товарища Ельцина. Ведь посмотрите, нигде, ни на Политбюро, ни на Пленумах, конструктивного в выступлениях у него нет: то не так, это не так. Тогда к чему все заявления? Просто выделить себя?
Вот чем я хотел заключить свое выступление, товарищи. Почему мы столкнулись с такой позицией товарища Ельцина? По-моему, выступавшие здесь правильно сказали. Видимо, и теоретически, и политически товарищ Ельцин оказался неподготовленным к такому посту, и ему сейчас трудно. Но я вот не сказал бы, что эта должность непосильна ему в перспективе, если он сможет сделать выводы. Ведь в партии у нас и более острые были ситуации, вспомните ленинские времена, товарищи. Мы должны и восстанавливаем дух того периода во всем. Поэтому я не драматизирую сегодняшнюю дискуссию.
Это то, что, думается, положено было сказать на Пленуме в связи с выступлением товарища Ельцина. Но я не услышал в его заключительном слове ответа на прямой вопрос: способен ли он взять себя в руки и уверенно повести дело. Сейчас я в трудном положении, но заключил бы так: все-таки, товарищи, не надо сгоряча решать этот вопрос. Я вношу такое предложение. Первое. Пленум ЦК КПСС признает выступление товарища Ельцина политически ошибочным. Не расшифровывать, по каким вопросам и что. Оно по всем пунктам политически ошибочно.
И второе. Поручить Политбюро ЦК КПСС, Московскому горкому партии рассмотреть вопрос о заявлении товарища Ельцина об освобождении его от обязанностей первого секретаря МКГ КПСС с учетом состоявшегося обмена мнениями на Пленуме ЦК[24].
И сразу давайте договоримся, что это все провести после праздников. Нельзя и некогда нам сейчас заниматься этим делом, товарищи.
Подходящее решение? Правильное? Москвичи, правильное решение?
Голоса. Правильное.
Горбачев. Ставлю на голосование проект этого постановления. Прошу поднять руку. Кто за? Кто против? Кто воздержался? Нет.
Вот такое решение приняли.
Еще раз хочу закончить тем, с чего начал. То, что выступление товарища Ельцина стало сегодня возможным при всей горечи сказанного им, говорит о том, что мы прошли через такой этап в работе Центрального Комитета партии, который поднимает его еще выше и повышает значение как руководящего центра партии и страны. (Аплодисменты.)
Пленум завершаем. Думали мы его закончить сегодня до обеда, но заканчиваем лишь к вечеру. Что же, такова задача ЦК: ничего не оставлять без внимания.
Товарищи! У кого какие есть по завершению Пленума замечания или суждения? Нет.
Пленум объявляется закрытым.
Выполняя решения октябрьского (1987 г.) Пленума ЦК КПСС, Московский городской комитет партии на своем пленуме 11 ноября 1987 г. рассмотрел вопрос об освобождении Б.Н. Ельцина от обязанностей первого секретаря МГК КПСС. На пленуме, после выступления Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева, состоялся обмен мнениями, в котором приняли участие 23 человека. Прозвучало резкое и единодушное осуждение позиции Б.Н. Ельцина. Она квалифицировалась как «политический авантюризм», «ставка на раскол», «удар в спину ЦК и его Политбюро», а стиль работы и поведение Ельцина — как антидемократический, авторитарный.
По всем вопросам, связанным с ходом перестройки, подчеркнул М.С. Горбачев, члены ЦК КПСС едины. Однако…
М.С. Горбачев. Что же произошло с товарищем Ельциным?[25]
(…) Диссонансом прозвучало заявление, с которым на Пленуме выступил товарищ Ельцин Б.Н. Он заявил, что не имеет замечаний по докладу и полностью его поддерживает, однако хотел бы затронуть ряд вопросов, которые у него накопились за время работы в составе Политбюро. Следует сказать, что в целом выступление товарища Ельцина было политически незрелым, крайне запутанным и противоречивым. Выступление не содержало ни одного конструктивного предложения и строилось не на анализе и фактах, а на передержках и, по сути, как расценили его члены ЦК, было демагогическим по своему содержанию и характеру.
Товарищ Ельцин, в сущности, пытался поставить под сомнение работу партии по перестройке после апрельского Пленума ЦК и XXVII съезда КПСС, характер происходящих перемен и договорился до того, что перестройка практически ничего не дает и людям.
По мнению товарища Ельцина, установка Пленума ЦК на реализацию задач нового этапа перестройки в ближайшие два-три года является ошибочной, дезориентирует партию и массы. При этом он обнаружил полную теоретическую и политическую беспомощность в анализе хода перестройки, оказался неспособным понять, что в этой огромной работе по обновлению советского общества партии, всем трудящимся предстоит решать как долговременные, так и среднесрочные задачи и уже в ближайшие годы добиться заметного улучшения в удовлетворении насущных потребностей народа. Все его рассуждения, по сути дела, сводились к громким фразам. В частности, по его мнению, руководству партии не хватает «революционного напора» в проведении перестройки.
Особенно острую реакцию у членов ЦК вызвали попытки товарища Ельцина представить в превратном свете работу и обстановку в Политбюро ЦК, и в первую очередь в вопросах, касающихся принципов коллегиальности.
Разумеется, сам по себе факт выступления члена Центрального Комитета на Пленуме с критическими замечаниями в адрес Политбюро, Секретариата, отдельных товарищей не должен восприниматься как нечто чрезвычайное. Это нормальное дело. В этом отношении наша позиция однозначна: в партии не должно быть ни зон, закрытых для критики, ни работников, огражденных от нее. Мы и дальше будем развивать критику и самокритику на всех уровнях.
