Сергей Пушкарев - Россия в XIX веке (1801-1914)
Военные поселения были предметом ненависти либеральных кругов русского общества и усиливали недовольство этих кругов Александром. Недовольство это усиливалось и многими другими мероприятиями внутренней и внешней политики: походом Магницкого и Рунича против молодой русской университетской науки и усилением цензурных стеснений (см. гл. 3), политикой Александра в польском и греческом вопросах (см. гл. 4).
Вдобавок ко всем затруднениям и осложнениям последних лет Александровского царствования пришло еще осложнение династического вопроса. У Александра не было детей, и наследником престола был его брат цесаревич Константин Павлович, проживавший в Варшаве (где он формально был только командующим польской армией, а фактически командовал почти всем). Но уже в 1818 г. Константин сообщил царю, что он не желает наследовать престол, который, в таком случае, должен был бы перейти к следующему брату, Николаю Павловичу. В 1820 г. Константин официально развелся со своей женой (бывшей немецкой принцессой) и вскоре женился на полюбившейся ему польской аристократке. В 1822 г. он написал брату решительное письмо о своем отказе от престола, и Александр решил, наконец, оформить вопрос о престолонаследии, но выбрал для этого очень странную форму: 16 авг. 1823 г. он подписал манифест об отречении цесаревича Константина от престола и о назначении наследником престола Николая Павловича, но почему-то решил держать этот манифест в секрете от всех - и даже от (нового) наследника престола. Знали об этом {40} манифесте только три лица: конечно, Аракчеев, а кроме него, кн. А. Н. Голицын и митрополит Филарет.
Подлинный акт Александр велел хранить (до востребования или до его смерти) в Успенском соборе в Москве, а три копии были положены на хранение в Петербурге - в Государственном Совете, в Синоде и в Сенате, с собственноручной надписью Александра на каждом пакете: "Хранить до моего востребования, а в случае моей кончины раскрыть, прежде всякого другого действия, в чрезвычайном собрании". Мы увидим далее, при каких обстоятельствах пришлось раскрывать эти пакеты и к каким последствиям повела эта странная "игра в прятки" с престолонаследником, создавшая в ноябре и декабре 1825 года междуцарствие.
{41}
5. Император Николай I, его характер и программа; его главные сотрудники.
Перед 1825-м годом Николай 7 лет был командиром второй бригады первой гвардейской пехотной дивизии и до конца дней своих он оставался на престоле "бригадным генералом" (Николай Павлович родился в 1796 г.; с детства проявлял любовь к военным "экзерцициям"; "гражданскими" науками занимался неохотно (хотя языки знал хорошо); в 1817 г. женился на дочери прусского короля Шарлотте (превратившейся в Александру Федоровну); в 1818 г. был назначен бригадным командиром, а перед тем - генерал-инспектором по инженерной части; в марте 1825 г. получил дивизию.).
Он хотел командовать Россией, как командовал своими гвардейскими полками: поддержание установленного порядка, строгой дисциплины и внешнего благообразия было предметом его постоянных и неустанных забот.
Бесконечным количеством издаваемых им "высочайше утвержденных" уставов, "учреждений", положений и правил, а также специальных "именных" указов, он стремился охватить и регулировать все проявления жизни общественной, правовой, экономической и культурной, начиная от жизни калмыцкого и киргизского народов и кончая деятельностью университетов, академий, ученых обществ, страховых учреждений и коммерческих банков.
В армии исключительное внимание уделялось солдатской выправке, муштровке и обмундировке. Множество указов, специальных распоряжений и правил занималось мельчайшими подробностями воинского одеяния - шинелями, мундирами, сюртуками, панталонами, со всеми их аксессуарами и украшениями эполетами, погонами, аксельбантами, петлицами, обшлагами, выпушками, нашивками, галунами, лампасами, кантами, пряжками, крючками и пуговицами. Немалое внимание уделялось также форме одежды гражданских чиновников различных ведомств и воспитанников различных учебных заведений. Николай стремился "урегулировать" не только обмундирование {42} своих военных и гражданских служащих, но даже их физиономию.
Военнослужащим не только разрешалось, но даже предписывалось носить усы, тогда как гражданские чиновники должны были ходить начисто обритыми. Именные указы, изданные в марте и апреле 1838 г., констатировали, что некоторые придворные и гражданские чиновники "позволяют себе носить усы, кои присвоены только военным", и бороды. "Его Величество изволит находить сие совершенно неприличным" и "повелевает всем начальникам гражданского ведомства строго смотреть, чтобы их подчиненные ни бороды, ни усов не носили, ибо сии последние принадлежат одному военному мундиру". Николай высоко ценил усы, как специальное украшение военных физиономий, не только на своих генералах, штаб- и обер-офицерах, но и на себе самом. В 1846 г. особым именным указом "Государю Императору угодно было высочайше повелеть, чтобы впредь на жалуемых медалях лик Его Императорского Величества изображен был в усах".
Этот бравый фельдфебельский "лик в усах" тридцать лет смотрел на Россию строгим и внимательным взором, хотел всё видеть, всё знать, всем командовать. Правда, в отличие от другого "лика в усах", который управлял Россией сто лет спустя, Николай искренно любил Россию, желал ее славы, процветания и благоденствия, искренно желал и старался служить России в качестве ее "отца-командира", и неоднократно проявлял личное мужество в непосредственной опасности. Но его понимание блага России было слишком узким и односторонним. Напуганный декабрьским восстанием и революционным движением в Европе, он свои главные заботы и внимание посвящал сохранению того социального порядка и того административного устройства, которые уже давно обнаружили свою несостоятельность и которые требовали не мелких починок и подкрасок, но полного и коренного переустройства. Понятно поэтому, что всеобъемлющая, энергичная и неустанная деятельность императора Николая не привела Россию ни к славе, ни к благоденствию, наоборот, под его водительством Россия пришла к военно-политической катастрофе Крымской войны, и на смертном одре Николай должен был признать, {43} что он сдает своему сыну "команду" в самом расстроенном виде...
Восстание 14-го декабря оказало на политику Николая разностороннее влияние. Прежде всего, оно напугало его самым фактом возможности революционного движения в самых близких к престолу гвардейских полках и тем, что во главе движения стояли представители самых аристократических русских фамилий. Этим оно, с одной стороны, усилило его консервативно-охранительные тенденции, а с другой, поселило недоверие к русской знати и вызвало стремление опираться гл. обр. на бюрократию и на немцев (балтийских немцев и выходцев из Германии), которые окружили его престол и заняли немало руководящих мест в высшем государственном управлении (Нессельроде, Канкрин, Бенкендорф, Дибич, Клейнмихель и др.). С другой стороны, показания и письма декабристов раскрыли перед Николаем такую массу злоупотреблений и неустройств в русской жизни и в государственном управлении, что Николай должен был попытаться принять "все зависящие меры" для их устранения (Делопроизводителю следственной комиссии по делу декабристов, Боровкову, было поручено составить из писем и записок декабристов о внутреннем положении России систематический свод для представления государю и высшим государственным сановникам.).
Отсюда бесконечные заседания "секретных комитетов", долго обсуждавших проекты необходимых преобразований и не давших почти никаких реальных результатов (кроме множества исписанной бумаги), отсюда же чрезвычайное развитие организации и деятельности "Собственной Его Императорского Величества Канцелярии", посредством которой Николай пытался вовлечь в круг своего непосредственного наблюдения и руководства различные отрасли государственной и общественной жизни. Прежняя канцелярия превратилась теперь в "1-е отделение собственной Е. И. В. канцелярии", которое играло роль личной канцелярии императора, подготовляло бумаги для доклада государю и следило за исполнением "высочайших повелений". В 1826 г. было учреждено второе отделение - кодификационное; {44} в январе этого года "комиссия составления законов" была упразднена, а задача составления нового "Уложения отечественных наших законов" была возложена на новообразованное отделение императорской канцелярии. В июле того же, 1826-го года было учреждено пресловутое третье отделение для заведывания делами "высшей полиции"; оно должно было наблюдать за всеми "подозрительными и вредными людьми" (и в случае надобности, высылать их и держать "под надзором полиции"), за сектами и "расколами", за иностранцами, проживающими в России, и собирать "статистические сведения, до полиции относящиеся", и "ведомости о всех без исключения происшествиях". После смерти императрицы-матери Марии Федоровны (в 1828 г.) было учреждено 4-е отделение "собственной" канцелярии для заведывания теми образовательными и благотворительными учреждениями (институтами, училищами, приютами, богадельнями, больницами), которые прежде находились в ведении и под покровительством императрицы Марии (совокупность этих заведений впоследствии получила название "ведомства учреждений императрицы Марии"). В 1836 г. было основано 5-е отделение собственной Е. И. В. канцелярии для преобразования управления казенных крестьян.
