Прокопий Кесарийский - Война с персами. Война с вандалами. Тайная история
XI. Вскоре после этого Анастасий умер, и власть получил Юстин, отстранив от нее всех родственников Анастасия, хотя их было много и они были весьма имениты[84]. (2) И тогда-то Кавада охватило беспокойство, как бы персы, как только он окончит дни своей жизни, не произвели мятежа против его дома, тем более что он собирался передать власть одному из своих сыновей не без их противодействия. (3) Старшего из его сыновей Каоса[85], уже в силу возраста закон призывал на престол. Это отнюдь не было по душе Каваду, и воля отца шла вразрез с правами природы и существующими законами. (4) Закон не позволял вступить на престол второму его сыну Заму, так как он был лишен одного глаза. Ибо у персов нельзя стать царем одноглазому или страдающему каким-либо другим физическим недостатком. (5) Хосрова же, который родился у него от сестры Аспеведа[86], отец очень любил, но видя, что поистине почти все персы восхищены храбростью Зама (был он превосходный воин) и чтут его за другие достоинства, он боялся, как бы они не восстали против Хосрова и не нанесли бы непоправимой беды его роду и царству. (6) Итак он счел за лучшее прекратить войну с римлянами и уничтожить все поводы к ней при условии, что Хосров станет приемным сыном василевса Юстина. Только тогда, думал он, будет надежной его власть. Поэтому он по поводу этих вопросов отправил в Визáнтий к василевсу Юстину послов с грамотами. (7) Послание гласило: «То, что мы претерпели со стороны римлян несправедливости, ты и сам знаешь, но все обиды на вас я решил окончательно забыть, будучи убежден, что истиннейшими победителями являются те из людей, которые, имея правду на своей стороне, себе во вред добровольно уступают друзьям. (8) Однако за все это я прошу у тебя одной милости, которая, соединив не только нас самих, но и всех наших подданных узами родства и естественно вытекающим отсюда взаимным расположением, оказалась бы в состоянии дать нам в изобилии все блага мира. (9) Я предлагаю тебе сделать моего Хосрова, который будет преемником моей власти, своим приемным сыном».
(10) Когда василевс Юстин ознакомился с этим посланием, то он очень обрадовался, так же как и его племянник Юстиниан, который, по общему мнению, должен был перенять от него власть. (11) Они хотели спешно приступить к делу, составив, в соответствии с существующим у римлян законом, письменный акт об усыновлении, если бы от этого их не удержал Прокл[87], который являлся советником василевса, исполняя должность так называемого квестора; это был человек справедливый и известный полным своим бескорыстием. (12) Поэтому он не так легко соглашался на создание нового закона и не хотел менять что-либо из уже установленного. Так и теперь, возражая против их намерения, он сказал: (13) «Я не привык прилагать свою руку к тому, что отдает новшеством, и вообще я боюсь этого больше всего, хорошо зная, что стремление к новшествам всегда сопряжено с опасностью. (14) Мне кажется, что даже очень смелый человек в делах подобного рода задумался бы над этим предложением и ужаснулся возможному в будущем потрясению. (15) Ибо, по моему мнению, мы сейчас рассуждаем ни о чем ином, как о том, чтобы под благовидным предлогом передать персам государство римлян. Они не скрывают своих мыслей и не пользуются какой-либо завесой, но открыто признаются в своем намерении и, совершенно не стесняясь, выставляют свое требование отобрать у нас все государство, прикрывая явный обман личиной простодушия, речами о любви к миру оправдывая свои бесстыдные домогательства. (10) Потому вам обоим следовало бы всеми силами отвергнуть эту попытку варваров: тебе, государь, чтобы не быть тебе последним василевсом римлян, а тебе, стратиг, чтобы она не оказалась помехой в достижении престола. (17) Ибо если другие их хитрые планы, скрытые обычно под пышностью слога, и нуждаются для многих в объяснениях, это посольство с самого начала имеет целью этого Хосрова, кто бы он ни был, сделать наследником римского василевса. (18) Вот как, по-моему, вы должны смотреть на это дело: по естественному праву имущество отцов принадлежит их детям и, хотя законы у всех народов, расходясь между собой, по многом друг другу противоречат, в этом случае, как у римлян, так и у варваров они сходны и, согласуясь друг с другом, признают детей полными наследниками отцовского имущества. Посему, если вы согласитесь на первое предложение, вам останется принять и все остальное».
(19) Так сказал Прокл. Василевс и его племянник одобрили его слова и стали размышлять над тем, что предпринять. (20) В это время Кавад прислал василевсу Юстину другое письмо, где он говорил о своем намерении послать к нему знатных лиц с тем, чтобы был заключен мир и письменно закреплено, каким образом ему угодно произвести усыновление его сына. (21) Тогда Прокл стал еще сильнее, чем прежде, высказывать подозрение относительно намерения персов, настойчиво утверждая, что у них одна цель: как бы присвоить себе самым спокойным образом всю державу римлян. (22) Он советовал как можно скорее заключить с ними мир и с этой целью послать первых у василевса лиц, которые должны будут, если Кавад спросит, каким образом должно произойти усыновление Хосрова, прямо ответить: так, как это происходит у варваров, при этом он объяснил, что варвары производят усыновление не с помощью грамот, а вручением оружия и доспехов. (23) Так и решив, василевс Юстин отпустил послов Кавада, пообещав, что вскоре за ними последуют знатнейшие из римлян, которые и относительно мира, и относительно Хосрова все устроят наилучшим образом. (24) В том же духе он написал и Каваду. Со стороны римлян были отправлены Ипатий, племянник ранее царствовавшего Анастасия, патрикий, имевший должность стратига Востока, и Руфин, сын Сильвана[88], пользовавшийся почетом среди патрикиев и известный Каваду по предкам своим; (25) со стороны персов послами были Сеос, человек могущественный и располагающий великими правами, носивший звание адрастадаран салана, и Мевод[89], имевший должность магистра. (26) Съехавшись в месте, которое находится на самой границе государств римского и персидского, они вступили в переговоры друг с другом, прилагая старание к тому, чтобы прекратить несогласия и установить прочный мир. (27) Прибыл и Хосров к реке Тигр, которая отстоит от города Нисибиса на расстоянии приблизительно двух дней пути с намерением отправиться в Визáнтий, когда той и другой стороне покажется, что мир прочно установлен. (28) Много было сказано послами и той и другой стороны относительно существующих между ними несогласий. Сеос утверждал, что римляне насильственно и безо всякого на то права владеют издревле подвластной персам Колхидой, которая теперь называется Лазикой[90]. (29) Римляне, услышав эти речи, сочли для себя глубоко оскорбительным то, что даже Лазика оспаривается персами. Когда же они, в свою очередь, сказали, что усыновление Хосрова должно произойти так, как полагается у варварских народов, это показалось персам нестерпимой обидой[91]. (30) Разойдясь, и те и другие вернулись к себе домой; вернулся к отцу и Хосров, не достигнувший своей цели. Сильно разгневанный всем происшедшим, он поклялся отомстить римлянам за нанесенное ему оскорбление.
(31) Впоследствии Мевод оклеветал Сеоса перед Кавадом, будто бы он умышленно, вопреки данному ему от повелителя поручению, затеял спор о Лазике, срывая таким образом мирные переговоры, и что он заранее сговорился с Ипатием, который, отнюдь нс будучи преданным своему василевсу, пытался не допустить заключения мира и усыновления Хосрова. Враги Сеоса, обвиняя его еще во многом другом, призвали к суду. (32) И весь совет персов – люди, собравшиеся сюда скорее по злобе, чем по требованию закона, судили его. Их очень тяготила его власть, совершенно для них непривычная, да и характер этого человека они переносили с трудом. (33) Ибо, хотя Сеос был самым бескорыстным человеком и со строгой точностью следил за правосудием, он был охвачен недугом надменности несравненно больше, чем другие. Этот порок, по-видимому, свойствен всем персидским сановникам, однако у Сеоса, даже по их представлениям, эта страсть была совершенно чрезмерной. (34) Его обвинители назвали все то, о чем я сейчас сказал, а также и то, что этому человеку не угодно было жить по существующим обычаям пли выполнять персидские установления. (35) Ибо, по их словам, он почитает какие-то новые божества, а недавно умершую свою жену он похоронил, хотя персидские законы запрещают предавать земле тела покойников. (36) Итак, судьи приговорили этого человека к смерти. Кавад же, хотя, казалось, что он относится с состраданием к Сеосу как к своему другу, отнюдь не обнаруживал желания его спасти. (37) Но в то же время он не делал вид, будто бы он на него разгневан, а говорил, что не хочет нарушать персидских законов. Между тем он был обязан Сеосу своей жизнью, так как именно Сеос был главной причиной того, что он остался жив и стал царем. Таким образом, Сеос был осужден и окончил дни своей жизни[92]. (38) Присвоенное ему звание с пего началось и на нем окончилось. Второго адрастадаран салана больше уже не было. Руфин также донес василевсу на Ипатия. (39) Поэтому василевс отрешил его от должности, а некоторых из близких ему людей предал жестокой пытке; но ничего основательного в этом доносе он не обнаружил. Таким образом, он больше не причинил Ипатию ничего худого.
