Александр Носович - История упадка. Почему у Прибалтики не получилось
И всё, что ни делает президентура и прочие субъекты литовской политики, ведёт к смерти Литвы — либо быстрой, либо медленной, но неизбежной.
Экономика разрушается под действием российских и антироссийских санкций, после очередных заявлений про то, что Россия — «террористическое государство», разоряются сотни перевозчиков, абсолютное большинство молодежи хочет уехать из страны, в аэропортах очереди из эмигрантов, улетающих в Ирландию, смертность превышает рождаемость, все демографические показатели негативные. В момент обретения независимости в Литве жили 3,7 миллионов человек. За 20 лет эта страна потеряла миллион, и люди по-прежнему уезжают или умирают.
Создается ощущение, что Литву просто программируют на саморазрушение. И нет никакого рецепта того, как вылечить эту травмированную осажденную нацию от суицидального синдрома.
Глава VIII
Латышская Лаптия: Pastalās, bet brīvi!
— Почем будет купить у вас Латвию?
— Вам с населением или без?
— Только территорию.
— Подходите лет через 30–40, здесь только территория и останется.
Латышский анекдотВсё постсоветское развитие Латвии — это воплощение в жизнь одного из главных лозунгов борьбы за независимость: pastalās, bet brīvi! (в лаптях, но свободные).
Одна из наиболее преуспевающих, технологически и социально развитых советских республик превратилась в одну из самых бедных европейских стран, чемпиона ЕС по вымиранию, из которой уехали больше четверти населения.
Под девизом возвращения к национальным истокам в Латвии была уничтожена промышленность, значительная часть научной и технологической сферы.
Новая власть утвердилась на основе латышского национализма, а общество было поделено ею по этническому признаку, причем латыши были провозглашены целью существования страны, а русскоязычные объявлены оккупантами и инородцами.
Со временем социально-экономическая и общественно-политическая деградация в Латвии только нарастают.
Официально провозглашенная цель развития страны — «латышская Латвия» — это государство исключительно латышей, в котором нет место иному языку и культуре, кроме латышской.
На практике получается «латышская Лаптия»: страна — музей народного быта, в которой нищий, живущий подачками из Брюсселя латыш сидит на своем хуторе в лаптях, но свободный.
1. Латвия — не для латышей: «700 лет немецкого ига»
У него, как у латыша, — только хрен да душа.
Российская пословица XIX векаВ 2008 году, к 90-летию провозглашения Латвийской республики местная анимационная студия Animācijas brigāde создала кукольный мультфильм, который с юмором рассказывает всю историю Латвии за неполные 9 минут. Этот гениальный мультик стоит посмотреть не столько для того, чтобы за 9 минут узнать самое главное о 800-летней истории Латвии, сколько для того, чтобы понять менталитет латышей, их коллективную картину мира.
В кратком пересказе авторов кукольного мультфильма латыши видят свою историю так:
Сидел латыш на своем хуторе в лаптях (pastalās), никого не трогал, играл на гуслях. Тут наступил 1201 год, и к латышу на хутор пришел епископ Альберт с крестоносцем. Крестоносец ударил латыша по голове, епископ Альберт вручил ему Библию и обратил в христианство. С этого и начался для латыша исторический процесс.
Затем с востока на латышский хутор напали монголо-татары, а вслед за ними пришел русский царь Иван Грозный. Потом с запада вновь пришли немцы, перекрестившие латыша из католичества в лютеранство. После этого на хуторе побывали шведский король Карл XII, принявший латыша в гренадеры, российский император Петр I (с окном в Европу), записавший латыша в свою армию, императрица Екатерина II, соблазнившая латыша и уехавшая, Ленин на броневике, сагитировавший латыша на великую пролетарскую революцию и сделавший его латышским стрелком, немцы из кайзеровской армии, затеявшие с русскими драку прямо у латыша на хуторе.
Рассвирепевший от всего этого латыш разогнал штыком и немцев, и русских и провозгласил у себя на хуторе независимость. Но в 1940 году с востока на хутор опять пришел русский, расцеловал латыша в обе щеки, дал ему в руки красное знамя и рассказал про дружбу. В следующем году с запада на хутор пришел Гитлер, одел латыша в форму СС и назвал его истинным арийцем. Спустя несколько лет немцы во главе с Гитлером пробежали мимо латышского хутора с востока на запад, а за ними гнался русский, на бегу расцеловавший латыша и вручивший ему красное знамя.
В 1945 году советские чекисты сделали из хутора колхоз, надели на латыша ватник и шапку-ушанку, поставили перед ним бюст Сталина. Затем пришел Хрущев, разбил бюст Сталина ботинком, запустил в небо спутник и стал сеять на хуторе кукурузу. Латыш начал читать газеты, а затем и смотреть телевизор — в них дорогой Леонид Ильич говорил о выполнении пятилетнего плана.
Один за другим в телевизоре умирали Брежнев, Андропов и Черненко, Горбачев говорил о прибалтийских Народных фронтах, ГКЧП вводил чрезвычайное положение. Наконец в 1991 году телевизор сломался, латыш с горечью оглядел свой разоренный и загаженный хутор и опять провозгласил независимость. А чтобы больше к нему никто ниоткуда не приходил, оградил латыш хутор высоким забором, повесил на него флаги США и НАТО, никого к себе не пускает — знай сидит в своих лаптях и играет на гуслях.
В этом схематическом пересказе истории Латвии — культурный код латышского народа. Латыши не только никогда не были склонны к экспансионизму и расширению своего культурного ареала, но тяготились историческим прогрессом и развитием, которые несли на их землю большие и сильные народы, и готовы были отказаться от всего этого, лишь бы их оставили в покое.
Поэтому из 800 лет истории Латвии латышской историей можно называть только последние 100 лет. До этого на территории будущей Латвийской республики существовали Ливонский Орден, Вольный город Рига, Великое княжество Курляндское, Речь Посполитая, Шведское королевство, Российская империя. Эти государства на латышской земле не имели к латышам никакого отношения. На въезде в Ригу, основанный в 1201 году немецкими крестоносцами ганзейский город-государство, висела надпись: «Собакам и латышам вход запрещен».
В период Ливонского Ордена коренное латышское население было закабалено немецкими баронами. Аристократия из числа остзейских немцев играла важную политическую роль и в Речи Посполитой, и в Российской империи. Временщик императрицы Анны Иоанновны Эрнст Иоганн Бирон был выходцем из мелкопоместных балтийских немцев, сама Анна Иоанновна взошла на российский престол как Великая герцогиня Курляндская. Влияние остзейских или балтийских немцев — дворян и ремесленников в имперском Санкт-Петербурге XIX века было очень велико: редко какое произведение русской классической литературы, описывающей своё время, обходится без упоминания остзейских немцев. Это и Берг в «Войне и мире», и Штольц в «Обломове», и эпизодические персонажи петербургских повестей Гоголя. Правление Николая II называли «эпохой балтийского засилья».
Однако всё это, опять же, не касалось латышей. Потомки немецких рыцарей были нацией господ, а коренные жители — их крепостными крестьянами.
Именно немецкое господство оказало важнейшее влияние на формирование латышской нации в XIX веке: она формировалась под немецким влиянием и в борьбе с немецкими баронами. Отсюда латышское представление о независимости как независимости от власти этнически чуждых инородцев, пытающихся навязать латышам свой язык и культуру.
Исторически этими инородцами всегда были немцы, а Россия латышам в обретении независимости скорее помогала. Крепостное право в Лифляндии и Курляндии было отменено в 1816–1819 годах: благодаря российскому императору Александру I латыши обрели личную свободу на полвека раньше русских мужиков. Во второй половине XIX века благодаря индустриализации Латвии (превращению Риги в один из крупнейших городов империи, проведению железных дорог, строительству крупных капиталистических предприятий, в том числе «Руссо-Балта», с которого началось российское автомобилестроение) и массовому школьному образованию на русском языке для бывших батраков-латышей открылись социальные лифты.
Именно с российской модернизацией бывших Лифляндии и Курляндии во второй половине XIX века связана первая «Атмода» — «латышское народное пробуждение», проявившееся в возникновении национальной интеллигенции и создании литературного латышского языка.
Национальную интеллигенцию сформировало движение «младолатышей» — латышских либеральных общественных деятелей: писателей, публицистов, этнографов, — сформировавших основы национальной литературы и письменного латышского языка. Младолатыши боролись против немецкого засилья и пережитков крепостного строя за равноправие латышей и недопущение их ассимиляции (что означало также борьбу с политикой русификации). Деятельность младолатышей приходится на 1850-1880-е годы; после них началась литературная деятельность крупнейшего латышского поэта Яниса Райниса. В 1888 году на основе народных преданий другой латышский поэт Андрей Пумпур опубликовал в своей литературной обработке народный эпос «Лачплесис, латышский народный герой». В нем латышский богатырь Лачплесис с медвежьими ушами борется с Черным Рыцарем, под которым недвусмысленно подразумеваются немецкие бароны. Вслед за Райнисом и Пумпуром латышский этнограф, фольклорист Кришьянис Баронс занимается одним из самых монументальных трудов в области фольклористики в мире — собиранием сборника дайн — специфических латышских песен.
