Андрей Сахаров - Владимир Мономах
, половцы решили смять руссов всей своей силой. Знал Мономах и о том, что степняки, как это бывало уже не раз в прежних сечах, как это было и на берегу Стугны, вначале бросают в бой конных лучников и те засыпают дружины руссов тучами тяжелых каленых стрел, которые при прямом попадании пробивают русские кольчуги, разносят в щепы легкие щиты всадников, сметают с пути первые ряды руссов; а вслед за лучниками скачет основная половецкая облава с копьями и саблями в руках, со свистящими арканами над головой.
Все это Мономах знал, как понимал и то, что не часто идут половцы вот в такую прямую атаку, не виляя, не заметая следы, не уходя от погони. Отчаяние и страх погнали их в бой против руссов, которые навязали им эту сечу вблизи родных веж. И надо было использовать эту редкую возможность.
При первом известии сторожи о приближении половцев руссы остановились и построились в боевой порядок. В челе войска Мономах поставил не дружины киевскую, черниговскую или переяславскую, а пешцев-смердов и ре-меслеиников, собранных с разных городов Руси. Плечом к плечу стояли киевляне и черниговцы, смоляне и ростовцы, переяславцы и полочане. Конные же дружины поставил он па крыльях.
Нешцы приняли на себя удар тяжелой половецкой конницы. И снова, как и день назад, выстояли под градом стрел и конного натиска. Укрывшись за большими, окованными железом щитами, они оберегались от стрел и лишь слышали, как те тяжело били в листы железа, дробили дерево. Когда же половцы подскакали почти вплотную, то нешцы приняли их коней и их самих на копья, задержали передние ряды степняков, нарушили их страшный бег, а когда новые волны всадников все накатывали и накатывали на руссов, прогибая их строй, дробя его, смешивая в большую кучу сражавшихся и своих и чужих, - руссы взялись за топоры. И тут уже половцы смешались окончательно. Они не смогли рассеять пепщев и теперь сами бесцельно крутились по полю. А в это время с крыльев ударили русские конные дружины. Половцы окончательно смешались и повернули вспять, но пешцы их не преследовали, а лишь вновь устроили свои ряды и стали ждать нового натиска половцев, зато конные русские дружины понеслись вдогонку уходящим половцам и быстро стали настигать их. Половецкие кони, вконец уставшие во время сечи, окончательно потеряли свою быстроту. Летописец писал: «И бог вселил ужас великий в половцев, и страх напал на них и трепет от лицезрения русских воинов, и сами они впали в оцепенение, и у коней точно сковало ноги».
А дальше руссы уже добивали сломленного врага, рубили половцев и брали их в полон. В сече было убито двадцать половецких ханов и среди них Уруссоба, Кчия, Арслапопа, Китанопа, Куман, Асуна, Куртх, Ченегрепа, Сурьбаи п прочие, а хана Белдюзя дружинники Свято-полка взяли в плен.
Они привели его к киевскому князю и поставили перед ним.-Белдюзь, хотя и был изранен и грязен, без коня
и оружия, держался, как и подобает хану, гордо. Глаза его сверкали на смуглом лице, он не боялся за свою участь, так как мог предложить русскому князю много золота, серебра, коней и скота. Откупали ханы и прежде свою жизнь, откупит он ее л сейчас, а там, если будет угодно богам, вернет с помощью сабли, лука и аркана все потерянное. Он так и сказал Святонолку через толмача: «Скажи, князь, сколько тебе надобно за меля имения, - все тебе будет дано». Однако Святополк покачал головой: не тот это был поход, чтобы покупать золотом головы врагов. Он только сказал «Отправьте хана к брату Владимиру, пусть он решит ого участь», потому что Мономах был во главе руссов в этом походе и руководил в этой битве всем русским войском. При имени Мономаха Белдюзь опустил, голову. То было страшное имя для половцев, и он понимал - в сече, где сложили головы многие ханы и многие русские воеводы и дружинники, трудно ждать от противника пощады. И все-таки, когда люди Святополка привели его к Мономаху, Белдюзь повторил свои слова, предложил переяславскому князю много имения. И Мономах, как пишется в летописи, ответил ему: «Это ведь не мы одолели вас, это клятва одолела вас. Ибо сколько раз, дав клятву, вы все-таки воевали Русскую землю? Почему ты не наставлял сыновей своих и род свой не нарушать клятвы, но проливали вы кровь христианскую? Да будет теперь кровь твоя на голове твоей!»
Мономах дал знак своим дружинникам, и те с обнаженными саблями бросились к половецкому хану и изрубили его. И слышали это и видели все русское войско и согнанные к холму, на котором стоял князь, плененные половцы. И ни один мускул при этом пе дрогнул на лице Владимира. Он строго, прищурившись смотрел как бы вдаль, голова его была поднята, и апрельский ветер шевелил поредевшие рыжеватые волосы на голове, свободной от боевого шлема. Потом он сказал войску о том, что нынешний день ™ это великий день IT потому надо возрадоваться, потому что избавилась Русь от многих своих врагов и сокрушила их змеиные головы и захватила все их достояние.
Дав воинам немного отдохнуть, Мономах повел войско дальше в етепь, туда, где стояли половецкие вежи, где хранилось имение ханов и были их стада и кони. Он с самого начала решил: если победа в битве будет на стороне Руси - идти дальше в самую глубь степи: ведь не ради одного сражения два года он сооирал князей, готовил дружины и пошцев, снарядил для них многие ладьи и выбрал для русского войска ради этого новый путь - не через раскисшие после снегов весенние степи, а по днепровской воде до порогов, до переправы па левый берег Днепра у Хортицы. Теперь все, что ои задумал, сбывалось, надо было немедля двигаться дальше.
Через одни дневной переход, разметая по пути небольшие половецкие сторожи, стоявшие на охрапе вежей, русское войско пошло по станам, забирая все, что там имелось ценного: брали и шатры с добытком, и челядь; сгоняли в огромные стада овец, верблюдов, скот, коней. Здесь же походя захватили и дружественных половцам печенегов и торков со всем их имением.
И здесь, как и несколько лет назад, руссы освободили от плена своих соплеменников - мужчин, женщин и детей, побранных в разные годы, но особенно после последних выходов половцев в Русь. Их уже приготовили для перегона на юг, на невольничьи рынки Судака и Херсо-неса, и теперь воины помогали им сбивать колодки, разрубали арканы, которыми их вязали в длипные цепи, и они плакали от счастья, вздымая вверх руки и благословляя судьбу,
С огромным полоном, со многими возами всякого рух-ла, ковров, золотых и серебряных сосудов, шли руссы назад к Днепру. Следом за войском радостной толпой поспешали освобожденные русские пленники, а следом за ними тянулись захваченные половцы.
Потом был обратный путь по Днепру и вдоль его берега, п вскоре русские города встречали победителей.
Около Переяславля Владимир Мономах попрощался со Святополком, с Давыдом черниговским, с другими князьями. Перед тем как отъехать от них, он сказал немного - о том, что это лишь начало. Свои силы сохранили Шарукан и Боняк, но где они - пикто не знает. И потребуется, возможно, не один такой поход, а песколько, чтобы окончательно обезопасить русские земли от набегов степняков. Князья соглашались па все. Успех похода был полный, и молва о славной победе на Сутеие шла впереди русского войска. Особое место в этой победе та жо молва отводила Мономаху.
А потом был в Переяславле пир на сенях. Разодетые и изукрашенные, собрались в княжеском дворце за большим столом воеводы, бояре, старшие дружинники, во дворе, ближе к княжескому крыльцу были поставлены
столы для младшей дружины, а дальше толклись простые БОИ и весь народ, кто пожелал вместе с Владими-(-: ром Мономахом и его сыном Ярополком отпраздновать великую победу. Десятки провар меду, домашняя и дикая ¦ птица, всякие овощи, хлебы, сыры, цежи1 сыто волоклись челядью на столы в корчагах, ведрах, котлах, па сковородах.
На сонях князь угощал приспешников заморскими ви-¦' нами. Сначала слово ко всему пароду сказал сам Мономах. Он говорил так, чтобы все люди - ж бояре, и дружина, и простые ремесленники, и смерды - понимали, что это их общая победа, что все они отстаивали дело всей Русской земли. Сегодня общей победой, будущей общей борьбой князь старался объединить всех. Потому., и шел пир из сеней на княжеский двор, а оттуда на при-• ¦ летающие улицы.
Время от времени вдоль столов шли княжеские отроки, оделяли простой люд мелкой серебряной монетой, разными княжескими дарами. И много в тот день было роздано добра нереяславцам. Пусть помнят великий день, думал Мономах, пусть для каждого из людей его княже-*' ства поход в степь будет их собственным кровным делом. На следующий день праздник продолжался. Мономах " затеял большую соколиную охоту и тоже с большим чис-¦" лом людей, с ествой и питьем. А молва уже шла по Руси,. как переяславский князь одаривал и благодарил свое 1 '¦ войско, весь честной христианский люд за победу над степняками, и слепцы-гусляры уже слагали во славу Мономаха свои песни.
II наступили мирные дни. Донские половцы затихли на долгие годы, и не было с той стороны выходов ни в 1103-м, ни в 1104-м, ии в 1105 году. За это время отстроились разрушенные и сожженные половцами города и села; теперь смерды выходили в поле уже без оружия и не опасались нежданного появления подовчина. Но и в эти мирные годы Мономах не забывал, что живы еще и имеют немало войска ханы Шарукан, Боняк, Старый Аепа и другие, что можно ждать новых выходов на Русь и от допских, и от заднепровских половцев. В своих ссылках гонцами, речами и письмами с братьями Святопол-ком, Давыдом и Олегом Святославичами, со своими сыновьями и сыновцами он постоянно напоминал о том, что настоящая борьба со степью лишь началась, что русская рать лишь прощупала к половецким станам свой первый путь и в будущем необходимо этот путь утверждать и осваивать, и он звал князей готовить дружины, вооружать пешцев, строить ладьи для предстоящих походов и не жалеть на это пи сил, ни денег.
