Сергей Ковалёв - История Рима (с иллюстрациями)
Легисакционный процесс из-за своего формализма с течением времени перестал удовлетворять потребностям гражданского оборота, поэтому на смену ему во II в. явился более гибкий формулярный процесс ^r formulas). Теперь стороны излагали перед претором свои претензии совершенно свободно, в любых выражениях и в любой форме. Претор либо отказывал в иске, если находил его необоснованным, либо давал делу ход. В последнем случае задача магистрата состояла в том, чтобы дать претензии истца строго юридическое выражение. Он делал это в особой записке (formula) судье, который назначался для решения дела по существу. Формула включала в себя претензию истца и возражения ответчика, назначала судью и давала ему приказ рассмотреть дело. Задача судьи состояла в том, чтобы проверить факты, указанные в формуле: он выслушивал стороны, рассматривал их доказательства и т. д. Если дело казалось ему неясным, он мог отказаться вынести решение. Но за рамки формулы судья, строго говоря, выйти не мог.
Введение формулярного процесса сыграло положительную роль не только в том смысле, что он лучше соответствовал росту общественных потребностей, но и в отношении развития самого права. Формулярный процесс требовал помощи юристов в составлении исковых жалоб, возражений ответчика и, наконец, самой формулы, тогда как старый порядок судопроизводства, при его окостенелом формализме, мог прекрасно обходиться без участия специалистов права. Таким образом, формулярный процесс в сильнейшей степени стимулировал работу юридической мысли.
Уголовный процесс в Риме значительно отличался от гражданского и был гораздо менее разработан. Отличительной чертой римского права вообще, особенно в ранний период, было отсутствие вполне ясного разграничения между правом частным и правом публичным, т. е. между гражданским правом, с одной стороны, и государственным и уголовным — с другой. Мы уже имели случай это отметить, говоря о том, что государственная власть не вмешивалась в доставку ответчика на суд претора. Еще яснее это выступает в уголовном праве. В древнейший период только немногие преступления влекли за собой уголовное наказание, налагаемое по инициативе государственной власти. Таковы, например, убийство, умышленный поджог, истребление посевов и некоторые другие. Все остальные сохраняли еще частный характер. Например, членовредительство по «Законам XII таблиц» каралось по принципу тальона, если не состоялось мировой сделки. Тальон мог быть заменен штрафом. Но последний не являлся штрафом в смысле позднейшего уголовного права, т. е. он не взыскивался государственной властью для себя, не шел в казну, а поступал в распоряжение потерпевшего, который мог его взыскать, но мог и не взыскивать.
В дальнейшем это грубое смешение права частного и публичного до известной степени исчезло, но полного разграничения между ними в Риме никогда не было.
В царский период правом уголовной юрисдикции пользовался царь; в республиканскую эпоху оно перешло к магистратам. Первоначально это право не было ограничено, однако довольно рано плебеям удалось добиться права апелляции к народному собранию (provocatio ad populum) в том случае, если обвиняемому грозила смертная казнь (шире — лишение всей суммы гражданских прав, caput) или штраф свыше определенной нормы. С этого момента центр тяжести уголовной юрисдикции по всем важным преступлениям был перенесен в народные собрания: в центуриатные комиции — если виновному грозила смерть, в трибутные — если грозил штраф свыше 3020 ассов[125].
Ход уголовного процесса до середины II в. сводится к следующим моментам. Магистрат, узнав о преступлении, производил следствие (quaestio). Он формулировал обвинение и указывал, к какому наказанию предполагает приговорить обвиняемого. Если последний не представлял поручительства, он мог быть арестован. Разбор дела велся достаточно тщательно: стороны произносили речи, допрашивались свидетели (в частности, рабы — под пыткой) и т. п. Затем магистрат произносил приговор и определял наказание. Если приговор был оправдательный или наказание по своему характеру не подлежало апелляции, то дело считалось решенным. В случае апелляции дело переносилось в народное собрание (центуриатное или трибутное), и там происходило новое разбирательство, которое также вел магистрат. Обычно оно происходило в три срока. В третий срок магистрат произносил свой приговор, после чего назначался четвертый срок для апелляции. Выслушав обвинителя, подсудимого или его защитника, рассмотрев доказательства, народное собрание путем голосования выносило окончательный приговор. Он состоял либо в принятии приговора магистрата, либо в его отмене: никакого среднего приговора народное собрание вынести не могло. Обвиняемому предоставлялось право до окончания голосования уйти в добровольное изгнание.
Такой порядок уголовного процесса был слишком громоздким. К тому же для него не существовало никаких твердо выработанных норм. Поэтому с начала II в. стали образовывать чрезвычайные судебные комиссии (quaestiones extraordinariae) для рассмотрения отдельных преступлений, решения которых не подлежали обжалованию. В середине II в. появились постоянные комиссии (quaestiones perpetuae). Первой была комиссия по делам о взятках и вымогательствах должностных лиц, учрежденная в 149 г. Эти постоянные комиссии сыграли большую роль в развитии уголовного права, так как требовали для себя более точных инструкций, определяющих как порядок судопроизводства, так и само понятие данного преступления и полагающееся за него наказание.
Об особенностях римского права и, в частности, о характерном сочетании разработанности правовых градаций и норм с сохранением пережиточных установлений древнего обычая — обо всем этом можно судить на примере уголовного права в том виде, как оно сложилось уже в век Республики. «Уголовное судопроизводство касалось delicta publica — проступков общественного характера, т. е. собственно уголовных преступлений. К ним относились главным образом следующие: 1) perduellio — государственная измена, 2) peculatus — казнокрадство, 3) crimen repetundarum — вымогательство, 4) ambitus — подкуп или вообще недозволенные средства при искании должности, 5) vis — насилие вообще, возбуждение мятежа, противодействие властям, незаконное употребление оружия и т. п., 6) caedes — убийство вообще, в частности — покушение на жизнь, отравление, отцеили братоубийство и др., 7) falsum — подделка монет или документов, лжесвидетельство, нарушение присяги и т. п. Наказания за уголовные преступления (poenae capitales) состояли в лишении жизни, свободы, права гражданства и состояния, а также и в денежной пене. Степень наказания зависела от характера преступления и общественного положения подсудимого. Смертной казни обвиненные могли избежать, добровольно удаляясь из отечества в изгнание. Кроме того, существовало наказание aquae et ignis interdictio — буквально «лишение воды и огня», т. е. исключение из римской общины, принуждающее заключенного оставить отечество, так как, оставаясь на родине, он считался вне покровительства законов и мог быть убит каждым безнаказанно. Кроме того, применялись следующие наказания: осуждение на борьбу с гладиаторами и дикими зверями, на каторжные работы в рудниках и в соляных копях. За некоторые преступления продавали в рабство. В конце Республики преступники наказывались тюремным заключением. Телесному наказанию подвергались только солдаты, люди простого звания и рабы. Смертная казнь была следующих видов: 1) преступников (в частности изменников) сбрасывали с Тарпейской скалы; 2) обезглавливали, причем в древнейшее время преступников предварительно подвергали сечению розгами; 3) душили петлей в тюрьме; 4) зашивали в мешок и топили (за убийство родителей); вешали (только в древнейшие времена); 6) распинали на кресте (рабов и иностранцев); 7) сжигали живыми — за умышленный поджог, за кражу из храма; 8) зарывали живыми в землю — весталок, нарушивших обет целомудрия» (Санчурский Н. В. Ук. соч. С. 213—215).
Устное народное творчество
К сожалению, до нас почти не дошли образцы устного народного творчества, которое существовало у римлян в древнейший период, да и позже долго бытовало в низших слоях. У высших классов оно настолько было задавлено нахлынувшими с III в. греческими влияниями, что почти не отразилось в римской литературе. Этим мы не хотим сказать, что устное творчество не оказало никакого воздействия на формирование литературных жанров. Внутреннее влияние его на поэзию, театр, отчасти на историографию несомненно. Но это влияние не всегда легко проследить, и даже там, где удается это сделать, мы почти не имеем возможности выделить оригинальные образцы народного творчества. Римские писатели и ученые, римские антиквары не интересовались фольклором, не собирали и не записывали народных песен, сказаний, пословиц. О них мы можем судить только по разрозненным указаниям и намекам в литературе.
